Ее каблуки эхом отражались по коридорам, через которые она пробегала. Ничего вокруг не видела, а если бы и видела, то могла бы заметить скучающую фигуру у окна.
Нотт не любил сюда возвращаться. От слова совсем. В этом доме было больно. Больше он не чувствовал себя капитаном корабля.
Нет, не так. Он по-прежнему был капитаном, но команда так и норовила поднять бунт. Он уже не мог. Чисто физически было больно. Его руки столько раз должны были опуститься, столько раз были сломаны. Он столько раз падал, но продолжал ползти к своей призрачной цели.
Но была ли это его цель? Зачем ему победа Ордена, когда и в маске Пожирателя весьма комфортно быть. Он даже тогда задумывался, что и он сам мог стать новым Темным Лордом, конечно, когда придёт время. Из него бы вышел неплохой политик, ведь Тео еще со школьных времён с упоением изучал биографии политиков, изучал их мотивы и возможности.
Определено, он был бы лучшим. Потому что не сумасшедший фанатик, что теряет власть сквозь когтистые пальцы.
Мечтательно улыбнулся, потому что в том мире, где он новый диктатор, она была с ним рядом.
– Скоро, – улыбнулся он.
Обернулся на тяжелые шаги.
– Мне казалось, что я тебя еще довольно долго не увижу, – Люциус сама любезность.
– Казалось, – повторил Теодор.
– Убирайся из этого дома, – яростно шипит Малфой-старший и оглядывается по сторонам.
– И сам не рад, но Темный Лорд предал вам это, – Нотт протянул пергамент.
Люциус ждал, что этот юнец сделает еще несколько шагов навстречу и отдаст в руки, но Нотт и шага не сделал, лишь скептически выгнул брови.
– Слишком много себе позволяешь, Нотт, – не сдержался Люциус.
– Учусь у лучших, – улыбнулся Теодор.
Нотт не любил показывать свой характер, но к Люциусу была особая неприязнь. И поэтому юноша всегда напоминал этому мужчине, что лучше него. И наслаждался тем, как начинает дёргаться левый глаз у Малфоя. Люциус чувствовал себя униженным и оскорбленным, ведь потерял былое расположение своего Господина, а тут какой-то мальчишка смог добиться того, о чем и не снилось Люциусу.
– Не зазнавайся, Нотт, – улыбнулся Малфой. – Я с Темным Лордом с самого начала, вместе со школьных времён.
– Наслаждайся былым величием, Люциус, – разрешил Тео. – Подбирай крохи власти, что еще можешь. Но помни, что все рано или поздно, но заканчивается, – с этими словами Нотт обернулся порывом ветра и скрылся в окне, разбивая его.
Совсем, как Лорд Волан-де-Морт. Только окно починил за собой. Мысли снова вернулись к Гермионе – что они задумали? Это их общий план, или Нотт тоже безжалостно втянул ее в свою грязную игру?
Люциус подумает над этим позднее. Есть более важные дела. Беглым взглядом снова пробежался по пергаменту – самоубийство. То, что требует Господин – сплошное самоубийство. У них ведь нет даже волшебных палочек! Но он что-то придумает, у него больше нет права на ошибку.
И Люциус направился в свой кабинет, чтобы несколько стаканчиков алкоголя развеяли тяжесть в голове. Ему надо подумать, и хорошенько подумать.
Время шло, а Гермиона по-прежнему ждала его. Безуспешно. Его не было. Место по левую руку от Темного Лорда – его место – было всегда свободно, и она, наклонив голову, будто внимательно слушала происходящее, бросала туда грустные взгляды.
И каждый взгляд вспарывал что-то там, от чего Драко успел уже отказаться – от сердца. Это было невыносимо, какая-то насмешка судьбы, в которую все должны играть. Но зачем?
Прошла еще одна неделя – тишина. Словно это все была игра ее разума, словно его никогда и не существовало. Она устала – будто собиралась на высокую скалу, стирая руки в кровь, но чем ближе она подбиралась к вершине, тем чаще и чаще рвались страхующие веревки.
Сакральный смысл того, зачем она это делает стал потихоньку ускользать сквозь пальцы, оставляя горькое послевкусие. И наконец она приняла этот факт, но не смирилась с ним – возможно в школе у них и было что-то, но сколько он уже пропадал где-то там? Определенно, он ее забыл. Скорее всего, у него есть новая Гермиона Грейнджер. Или не Грейнджер. Но ее образ размылся для него, как далекое воспоминание из прошлой жизни.
Что ж, если великая любовь разбилась о суровую действительность, то пора возвращаться к первоначальному плану – помочь Ордену Феникса. Уже вышла вторая статья о ней в Пророке, а это значит, что хоть кто-то, но узнал о том, что она жива и даже в порядке.
Ха, в порядке. Совсем наоборот. Но пришло время бороться за мирное небо.
– Тинки! – зовёт Гермиона.
– Миссис Малфой, – улыбнулась эльфийка. Ей очень льстило, что в поместье столько домовиков, а Гермиона зовёт именно ее. – Чем могу помочь? – ее уши даже затрепетали от радости быть полезной.
– Когда меня сюда привели, на мне была одежда. Она сохранилась?
– Конечно, миссис Малфой! – с готовностью закивала Тинки. – Я лично привела ее в порядок!
– Принеси. А теперь уходи, – попросила Гермиона, когда эльфийка вручила ей свёрток с ее старой одеждой.
Гермиона вздрогнула, держа в руках старую жизнь. Одинокая слеза скатилась по щеке, но девушка вовремя взяла себя в руки. Она Малфой – больше никаких эмоций.
Она не с первого раза смогла найти потайной карманчик на джинсах. Даже успела запаниковать и подумать, что эльфийка нашла ее заначку. С громким вздохом и широкой улыбкой ее пальцы все же нащупали монету.
Девушка обрадовалась так, словно все уже закончилось. Словно Темный Лорд пал, а все погибшие вернулись обратно к жизни. Но нет. Просто она научилась ценить момент.
Дрожащие пальцы сжались на зачарованном галеоне, нагревая его.
– Пожалуйста, – шептала девушка, – ну пожалуйста.
Сосредоточилась на Гарри. Радостно взвизгнула, когда на монете проявилась надпись «Кто?».
– Я жива. Г.Г.
Она ждала ответа в течении часа ответа от него, но его все не было. Липкий страх покрыл позвоночник, когда она представила, что монета могла попасть не в те руки.
Легла на кровать, бессмысленно глядя в потолок. Мысленно, она согласилась с Люциусом – она слишком часто делает необдуманные поступки. Черт возьми, она Гермиона Грейнджер, в первую очередь, так что пора перестать себя жалеть и заняться делом. А что делает Гермиона Грейнджер в любой ситуации? – Правильно, ищет что-то в книгах.
Пока Гермиона думала о книгах, руку приятно обдало огнем. И на ближайшие пять минут Гермиона выпала из жизни Малфой-мэнора. Обмен информацией произошёл скупо, но успешно. Она узнала достаточно, чтобы подкорректировать свои действия.
Что ж, Люциус обещал ей место союзницы – настал ее выход. Она заявляла Тому Реддлу, что не хочет быть пешкой – пора стряхнуть белый пепел и стать чёрной королевой.
Отныне цвет ее одежды – чёрный. Как и ее душа и мысли. У неё, конечно, не было ни маски, ни мантии Пожирательницы, но было желание вникнуть во все это. Именно поэтому уже завтра вечером она оденет самое обычное чёрное платье, которое будет ей безумно идти, соберёт все волосы в тугой и высокий пучок, смело подведёт глаза чёрным, и самой первой окажется в гостиной, где обычно проходили встречи Пожирателей.
Три безуспешных дня, и когда надежда и решительность начали таять, Гермиона почувствовал его ледяное присутствие.
– Миссис Малфой, – обнажил он зубы в полуулыбке. – Приятно, что вы меня так отчаянно ждёте.
– Я ждала не только вас, – вспыхнула Гермиона.
Он рассмеялся:
–Будь честна с собой – меня больше всех.
Вместо ответа уткнулась в поверхность стола – он часто был прав. А он снова рассмеялся, словно дрова в камине потрескивали.
– Я никогда не провожу собрания в первый день, – словно напомнил он ей.
– Я не знала.
Лгунья.
Он ухмыльнулся и обошел ее стул, встав за ее напряженной спиной. Она вздрогнула, когда обе его руки опустились по обе стороны от нее.
– Страшно? – словно змеиное шипение на ухо.
– Щекотно, – не удержалась экс-Грейнджер.
Он снова рассмеялся, опаляя кожу на шее своим дыханием. Гермиона непроизвольности сжала пальцы в кулаки, и этот жест заставил волшебника рассмеяться еще громче.
