– Блейз…

– Тебе хорошо, Гермиона? – заботливо спросил мулат.

– Да…

– Тогда ложись спать, – советует он.

Набравшись смелости, он рассказал ей, что уедет на неопределенный срок. Она сразу поняла, что к чему.

– Как… как он?

– Я не знаю… Никто не знает. Он до сих пор не пришел в себя.

– Но ведь прошло столько времени…

Она стала загибать пальцы за каждый день с того страшного случая. А когда поняла, что пальцы закончились на обеих руках, осознала, что времени прошло очень много. Дохрена.

– Он очнется, – прошептала Гермиона.

– Еще бы, – улыбнулся Забини. – Драко очень живуч. Просто волшебники еще никогда не сталкивались с таким. Было сложно извлечь… эммм… ну такой металлический шарик.

– Пулю, – подсказала гриффиндорка.

– Верно, пулю. Она прошла совсем близко к сердцу и не вышла. На полмиллиметра левее и ниже…

– Замолчи, – качает головой девушка.

– Малфои живучие, – подбадривает Забини обоих. – Он очнется, – повторяет он. – А я тебе говорил, как мы в детстве забрались на высокий дуб и упали с него? Нет? Я тогда сломал себе ногу в двух местах, а у Драко и шишки не было! Слушай.

И Забини добрых полтора часа что-то рассказывал и рассказывал, заставляя Гермиону смеяться до колик в животе. Заставляя жить.

Но он врал. Безбожно врал. У них не было с Драко совместного детства. Они начали общаться более менее нормально курсе на втором-третьем. Это были их воспоминания – Драко и Тео. Но Грейнджер это было неважно. Ей важно было почувствовать дыхание жизни на своем лице. И Забини мог ей это предложить.

А потом он почувствовал ее дыхание на своих губах. Волшебные штучки Забини подействовали.

– Черт, – выругался он себе под нос, наблюдая, как ее взгляд блуждает по его лицу. Честное слово, он планировал уйти раньше. – Язык мой, враг мой, – подытожил Забини.

– Если мне не изменяет память, то совсем наоборот.

– Что? – ошарашенно спрашивает Блейз, удивленный такой откровенностью.

– Что? – невинно хлопает она ресницами.

– Кажется, мне послышалось.

– Нет, я сделала тебе комплимент.

Он был готов провалиться сквозь землю. Промелькнула забавная мысль – кто еще удостаивался такого двусмысленного комплимента от примерной девочки.

– Эмм… спасибо, – поблагодарил он.

– А еще у тебя классная задница, – Грейнджер прорвало на откровенность.

– Так, по кроваткам, Гермиона, – мулат решительно убирает ее шаловливые ручки со своих плеч.

– Вместе? – игриво спрашивает она.

– По отдельности, – Блейз сам в это не верил.

– Ну так не интересно.

– Взрослая жизнь. Привыкай, – Блейз говорил отрывисто, поскольку Гермиона не сдавалась и уже водила рукой по его колену, поднимаясь выше.

– Блейз, а правда… правда, что у черных… Больше?

– Я не уверен, что это дружеская беседа, – поерзал он.

– Ты такой милый, Блейз, – она уже нашла его губы и жадно в них впилась, прикрыв глаза.

А Блейз таращился на нее во все глаза. И это он еще дал ей половину порции, страшно подумать, что было бы, получи она полноценную. Не отпускала мысль, что его рука дрогнула, и он все-таки ошибся с дозировкой.

– Поцелуй меня, – просит она, отрываясь на секундочку от его губ.

Слизеринец по-прежнему никак не реагирует. Потому что они друзья У них уже было, и больше нельзя. Запрещено. Но когда ее рука находит небольшой бугорок у него между ног и начинает его стимулировать пальчиками, его контроль летит далеко.

Срывается.

Прижимает к себе. Дает волю рукам. Вызывает у нее череду стонов, прокладывая дорожку из поцелуев.

– У кого еще классная задница? – поддразнивает он ее.

Но он не ожидал такого ответа.

– Я не помню.

Не “не знает” или же “не смотрела”. Именно “не помнит”. Значит, она знает или догадывается, что ей стирали память. Блейз резко замер. Если она начинает все вспоминать, это означает только одно – Малфой в критическом состоянии, и его магия угасает.

А еще Нотт.

Секс с этой девушкой – здесь и сейчас – становится крайне неудобен. Черт, почему не на пять минут позже?

Блейз ищет предлог, чтобы не заходить дальше, чтобы уйти. Но ничего не идет в голову. Или из головы, мать его.

Но она сама дает ему то, что он жаждет.

– Не мог бы ты принести мне воды? – просит Гермиона. – Кувшин стоит в гостиной.

– Конечно! – и он чуть ли не пулей вылетает, прикрывая стояк руками.

Гермиона не теряла времени даром. Она прекрасно знала, что у Блейза все всегда с собой. А еще она знала, что он ни за что не напоит ее. Волшебный пузырек был теперь надежно спрятан в лифчике. Грейнджер уже нашла применение этому волшебному средству.

Когда Блейз поднялся в комнату спустя пару минут, Гермиона уже спала. Он аккуратно поставил стакан на тумбочку, а затем отнес девушку в ее комнату. Приманил стакан сюда же. Нежно отвел пряди с лица. Полюбовался веснушками.

Ни грамма злости. Все так, как и должно быть. Мог быть секс, но вышло лучше. Он впервые разглядел ее веснушки. Это больше, чем секс.

Он ушел. Макгонагалл сама сказала, что в любое время откроет камин. Время настало – он чувствовал, что нужен другу.

Гермиона еще долго смотрела на дверь, когда он ушел. Было неприятно его обманывать. Он был лучшим, что случалось с ней в школе. Лучшим из того, что она помнила. Подарок судьбы. Награда за все испытания.

Эта неделя была самой лучшей за последнее время. Она даже стала выходить во внутренний дворик. Она устраивала себе небольшие пикники у Черного Озера. Это могло бы продолжаться и дальше, если бы Невилл не был бы таким отличным другом.

– Вот видите, профессор Макгонагалл, – Невилл указал на Гермиону. – С ней что-то происходит. Что-то… не то.

“Не то” – было слабо сказано. Было страшно. Гермиона сама с собой разговаривала и улыбалась в пустоту.

– Определенно, – согласилась Макгонагалл.

Пока Минерва уточняла некоторые моменты у преподавателей, Невилл поставил на уши половину гриффиндорцев, но своего добился. Гарри не сводил с подруги напряженных глаз. Джинни пыталась как-то выйти с ней на контакт, но Гермиона неизменно замыкалась в себе. Она предпочитала уединение, а не прогулку с друзьями.

– Почему я узнаю только сейчас, что Гермиона была проклята? – возмутился Рон как-то за ужином.

– Да я сам не заметил, мне Малфой и Забини об этом рассказали.

– Ты за нашими спинами сговорился со змеями? – недовольно прошипел Уизли.

– Какая разница, Рон? – Гарри или тупил, или не понимал друга. – Это наша Гермиона, я бы и с Волан-де-Мортом сговорился, если бы ей это помогло.

– Ей это помогло?

– Да.

– Тогда почему она сейчас чокнутая, как Полумна?

– Луна не чокнутая, – огрызнулся Гарри. – Как и Гермиона. Она всегда была рядом, когда мы в ней нуждались, а вот мы… Друзья из нас так себе.

Дальше они ужинали в молчании, пока Джинни, словно ураган, не нарушила его.

– Не поверите, что я узнала, – она плюхнулась рядом с Роном на скамью.

– Удиви, – брат тепло улыбнулся Джинни. Ничего необычного, но даже у Гарри появились мурашки.

– Лаванда хорошо общается с сестрами Патил, а те без ума от прорицаний и Трелони, – начала девушка. – В общем, та сказала им, Патил поделились этим с Браун, а Лаванда рассказала по секрету мне, что…

– Много слов, Джинн, – застонал Рональд. – Давай короче, – просит рыжий.

– Короче, Гермиона наплела Трелони что-то, и та дала ей каких-то благовоний.

– Почему сразу наплела-то? – удивился Гарри.

– У Гермионы с третьего курса не ладится с прорицаниями, – укоризненно посмотрела Джинни на Избранного. – Но сейчас она сама к ней пришла и признала, что прорицание не пустая трата времени.

– Ну так-то немного не похоже, – согласился Поттер. – А что за благовония?

– Или травка, я без понятия, – пожала гриффиндорка плечами. – Ну та фигня, которую жжет она на своих занятия.

– Это чтобы очистить разум? – припомнил Рон.

– Или одурманить, – согласилась Джинни. – Как бы то ни было, у Гермионы галлюцинации.