– Ну я тогда не знаю, чем тебе помочь, – на минутку задумался Драко. – У Панси это обычно занимало четыре дня. Если тебя это напрягает, ну губку там засунь или еще что, чтобы не…

– Серьезно? – рассмеялась девушка.

– Я скучал, – снова повторил он, и голодными глазами впился в ее фигуру.

– По мне или по моему телу? – горько подметила девушка.

– По твоей груди уж точно, – хмыкнул Драко и бросил расстегивать пуговицы на собственной рубашке.

– Ты как обычно.

– И весь твой, – двусмысленно подчеркнул он. Но Грейнджер даже не покраснела, как это делала раньше. И это радовало – его девочка раскрепостилась.

До нее было пару шагов, но он сделал один, и этого хватило. Его губы, жесткие и смелые, впились в ее рот, податливый и сладкий. Она пыталась что-то сказать, но попытка провалилась сразу же, ведь как только ее губы приоткрылись, его язык, словно завоеватель, вторгся в рот, собирая дань с ранее покоренной территории. И Гермиона отдавала все и всю себя.

Его сильные руки сжали ее ягодицы, прижимая к себе, и Гермиона почувствовала – он очень скучал. Он сдерживал все свои низменные или животные порывы, даря ей несколько минут прелюдии. И она наслаждалась каждой секундой.

Но вот он уже подхватил ее, а через пару секунд опустился на кровать, а она сидела сверху, на его коленях. Не прекращая поцелуй, он смог стянуть с нее майку, в которой она спала, и теперь наслаждался тем, как ее грудь прижималась к нему.

Он не соврал Грейнджер, когда заявил, что скучал по ее груди. Она ему нравилась. Ее грудь доставляла удовольствие обоим, и Малфой был готов ласкать одну только грудь часами, наблюдая, как разные эмоции сменяются на лице гриффиндорке. Он мог возбудить ее легкими поглаживаниями по груди. Он мог заставить течь ее водопадом, дразня соски. А мог прикусить сосок, и Грейнджер срывалась и скакала на парне, который снизу наблюдал за своим львенком. А главное, за грудью, которая подпрыгивала в такт.

И вот сейчас он просто провел пальцем по соскам, а она уже застонала. Он просто лизнул розовый сосок, а она уже покрылась мурашками. Его губы не успели еще сомкнуться на ореле, как она уже задрожала.

Предвкушение – лучшая прелюдия. А ее стоны – лучший афродизиак.

Комнату наполнили ее стоны – протяжные и хриплые, короткие и звонкие, но такие чувственные, необходимые, как воздух.

Она хотела его, елозя на нем, и он прекрасно чувствовал ее жар.

Он хотел ее, жадно трогая все ее тело. Но ему было плевать на душу. Именно поэтому он резко перевернул девушку и навис над ней, наблюдая, как широко распахнулись ее глаза. Возбуждена до предела – не видно даже радужки. Не было этой синевы во взгляде, словно укор.

Ее рука сама потянула за его ремень, и он сдержал стон, который почти огласил комнату. Но он главный, и он не позволил. Он возьмет ее тогда, когда сам захочет. Когда она не сможет больше терпеть и будет умолять.

Одной рукой он пригвоздил обе ее руки на ее головой. Его горячий язык скользил по линии подбородка, спускаясь ниже. Но не настолько ниже, как ей хотелось бы, а всего лишь к груди. Ее хватило лишь на несколько минут, а потом она начала бессвязно хныкать и просить войти в нее уже наконец. А он смеялся и оттягивал этот момент, намеренно задевая напряженный сосок зубами.

– Они такие чувствительные, – прошептал слизеринец. – Гораздо сильнее, чем раньше.

Гермионе казалось, что это будет длиться целую вечность, даже если она начнет его умолять или попробует подкупить, то этот жестокий красавец продлит эту сладкую пытку. Но гриффиндорка ошибалась. Начало было великолепным, но вот конец был каким-то скомканным, словно у слизеринца резко поменялись планы. Она хотела, чтобы их секс был медленным, чтобы каждый толчок длился целую вечность, но Малфой решил иначе, и она кончила спустя несколько минут. Гермиона не была уверена, что парень тоже разрядился, но он уже застегивал ширинку.

– Ты уходишь? – спросила она, словно не верила глазам.

– А ты не видишь? – искривил Драко в улыбке губы.

– Но я думала…

– Ты хотела побыть одна? Наслаждайся, милая, – саркастически пожелал он. – Доброй ночи.

Портрет громко хлопнул, оповещая, что второй староста покинул Башню. И сердце Гермионы тоже ухнуло – Малфой понял, как-то догадался и теперь в ярости. Как иначе можно было объяснить эту странную перемену в нем?

Малфой намеренно громко хлопнул портретом, чтобы Грейнджер и не подумала за ним идти. Но как только портрет встал на место, слизеринец сполз по нему, опускаясь на колени. Зубы были плотно сжаты, сдерживая болезненные стоны. Предплечье не просто пекло – оно горело. Слизеринец подвернул рукав и увидел, как татуировка шевелилась, как змея уродливо извивалась, играя всеми оттенками черного, призывая жалкого раба к великому хозяину.

– Серьезно? – прошипел Малфой. – В такой час?

Но призыв есть призыв, и он не мог ничего поделать. У него были конкретные инструкции на этот случай, и он поспешил к человеку, который мог помочь ему в этой идиотской ситуации.

Драко добежал до нужной двери и отчаянно постучал в нее. Пелена перед глазами и гул в ушах изрядно все затрудняли.

– Полночь. Я надеюсь у вас что-то серьез… Драко?

– Профессор Снегг, мне надо домой, срочно, – Драко показал руку с закатанным рукавом. И преподаватель подвинулся, пропуская юношу вперед.

Мэнор встречал его оглушающей тишиной. И Драко показалось, что все это ему привиделось. Но это лишь показалось, ведь в мгновение ока появился домовик.

– Молодой хозяин, – поклонился эльф. – Темный Лорд ждет вас.

– А где все? – осмотрелся Драко.

– Вас одного, – и в следующий миг домовой взял Драко за руку и перенес его.

– Ты заставил меня ждать, – Драко вздрогнул от этого голоса.

– Мой Лорд, – парень тут же склонил голову в почтительном поклоне.

– Ты заставил меня ждать, – повторил Том Реддл.

– Я ведь еще учусь, – попробовал Малфой оправдаться, – поэтому не могу тут же появляться перед вами, сэр.

Но Лорда Волан-де-Морта такой ответ не устроил, поэтому Драко в это же мгновение ощутил на себе его недовольство, согнувшись по полам. Не Круцио, конечно, но было также неприятно.

– Я требую от своих слуг исключительного повиновения, или ты считаешь, раз Малфой, то тебе все позволено?

– Нет, – хрипит Драко, захлебываясь кровью.

Но Реддл проявил великодушие, и Драко смог дышать полноценно.

– Когда ты убьешь директора? – сразу начал Реддл.

– Я работаю над этим, – уверенно ответил Драко.

Его работа завершилась уже давно, в тот момент, когда юноша починил Исчезательный шкаф, и канарейки его опробовали. Но была Грейнджер. Была жизнь.

– Долго, – констатирует Реддл. – Неделя, или я приму меры, Драко, для твоей стимуляции.

Малфой вздрогнул. Темный Лорд умел прекрасно маскировать угрозу за заботой или пониманием.

– А если я… – Драко облизнул кончиком языка верхнюю губу, – а если я смогу провести в Хогвартс Пожирателей?

– Продолжай, – разрешил Темный Лорд и даже заметно расслабился в кресле.

Драко только сейчас понял, что рядом не было его вечного спутника – Нагайны, поэтому хоть немного, но расслабился, насколько вообще можно было расслабиться в одной комнате с самым Темным магом. А потом Драко заметил фигуру, кутающуюся в дорожную мантию. Обычно по левую руку от Лорда стоял его отец, но сейчас там был кто-то другой. Кто-то, кому Темный Лорд выказывал доверие. И кто-то, кто не доверял ему, Малфою, раз продолжать прятать лицо в глубине капюшона.

И Драко рассказал свой план, придерживая подробности. Он знал, что Темный Лорд обязательно заставит Беллу проконтролировать его или же убить. Именно поэтому он смело заявил, что вышлет тетке письмо с инструкцией. Он надеялся, что Волан-де-Морта впечатлит его план. Или хотя бы он будет не разочарован им.

Но Темный Лорд даже не перебил его, что уже было хорошим знаком. Том Реддл был впечатлен, ведь он так и не смог вернуться в Хогвартс, а у него там… Дела.