Она почувствовала эту боль снова, когда взгляд темноволосого слизеринца скользнул к ней. Юноша пропустил нечеловеческое количество уроков с тех пор, как занятия возобновились. Он проводил долгие часы в Больничном крыле, то приходя в сознание, то теряя его. Гермиона очень часто приходила к нему, но у них не получалось поговорить, потому что он практически всегда спал. Они так и не обсудили события рождественской ночи, хоть девушка и думала о них каждую минуту в течение последних двух недель, вспоминая свои ощущения и вкус его губ.
Гермиона быстро заморгала и покачала головой, сбрасывая наваждение. Рассеянно посмотрев вниз, она увидела светящийся амулет Эпох и мысленно чертыхнулась.
Вернув своё внимание слизеринцам, волшебница быстро оценила ситуацию. У Тома явно была сломана правая нога, поэтому девушка должна была как можно быстрее выпроводить Малфоя из библиотеки.
— Убирайся отсюда, пока я не удвоила наказание, которое ты уже когда-то получил, — холодным тоном произнесла она, вытаскивая палочку.
Малфой немного повернул голову в сторону и прошёлся по ней своим ледяным взглядом.
— На твоём месте я бы этого не делал.
— Ты мне угрожаешь, Малфой? — тихо спросила девушка, выгнув одну бровь.
Да, Калугала был опасен, но та ночь в кабинете зельеваренья доказала, что она может справиться и с ним.
— Господи, нет, — ответил Малфой и приложил руку к сердцу.
Гермиона закатила глаза и сильно удивилась, когда белокурый слизеринец опустил палочку, повернувшись к Тому спиной. На мгновение волшебнице показалось, что время остановилось, когда он шагнул прямо к ней и остановился в нескольких дюймах для того, чтобы прошептать:
— Ты и полукровка действительно созданы друг для друга.
— О чём ты? — спросила она, слегка прищурившись и не опуская палочки, направленной в его сторону. Ещё один его шаг, и она точно его покалечит.
— Уверен, ты знаешь о чём… — слизеринец наклонился к ней так близко, что конец волшебной палочки Гермионы упёрся в его живот, но ему, казалось, было всё равно. Девушка неловко заёрзала, пытаясь увеличить расстояние между ними, когда он приблизил свои губы прямо к её уху, обдавая тошнотворно горячим дыханием.
— Грязнокровка.
Гермиона мгновенно отпрянула от него, будто юноша сказал, что является носителем чумы. Она не понимала, откуда он мог это знать, и думала о том, мог ли он знать что-нибудь ещё.
— Прошу прощения? — грубо спросила она, уставившись на него с чем-то большим, чем просто отвращение, в глазах.
Малфой понимающе улыбнулся.
— О, я думаю, ты меня прекрасно слышала.
Когда он отошёл от неё, явно нанеся ей моральный ущерб, время снова пошло.
— Увидимся позже, Нефертари, — сказал слизеринец уже более громким голосом и повернулся к Тому. Ухмылка Малфоя стала ещё шире, когда он коротко кивнул своему товарищу по Слизерину, а затем покачал головой.
— Почему-то у меня нет ощущения, что мы увидимся позже.
Том немного побледнел, но в его тёмных глазах полыхал гнев, который Гермиона видела всего несколько раз.
— У тебя есть две минуты, чтобы выбраться из этой библиотеки и отправиться… к чёрту, — произнёс юный Тёмный Лорд низким голосом, и Гермиона не сомневалась в том, что если бы он был здоров, то Малфой бы прямо сейчас направился в Больничное крыло.
Однако Калугалу его слова нисколько не смутили. Казалось, что он был даже обрадован, как будто всё это время ждал именно этого.
— О, мой дорогой Реддл, — невинно протянул он притворно озабоченным тоном, — мне кажется, что ты прибудешь туда гораздо раньше, чем я.
Лицо Тома стало каким-то призрачно-белым, но Гермиона не остановилась на анализе последнего комментария Малфоя, хотя подтекст за ним был очевиден. У неё просто не было времени на размышления.
Как только звук шагов Малфоя затих, здоровая нога Тома задрожала, и он тяжело рухнул на пол. Тихое шипение сорвалось с его губ, когда он приземлился прямо на переломанное колено. Внезапно за этим последовала тишина, разрываемая его прерывистым дыханием, эхом отдающимся от стен заброшенного библиотечного крыла.
Выбросив из головы ухмыляющееся лицо Калугалы, девушка быстро приблизилась к юному Тёмному Лорду, который, казалось, даже не замечал её присутствия. Вернув все книги на полки движением палочки, девушка услышала:
— Ну же… сделай хоть что-нибудь полезное.
Посмотрев на темноволосого слизеринца, она увидела, что он, прищурившись, смотрит на неё.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — тихо спросила Гермиона, опустившись на корточки рядом с ним.
Том пробежался по ней взглядом, словно оценивая, а затем кивнул сам себе, явно испытывая при этом сильную боль. Волшебница могла видеть, как сильно сжимаются его челюсти и как пульсирует кровеносный сосуд у него на виске.
— Cogito curatio. Невербально, — отодвинув край мантии, тихо приказал он. Его голос слабел с каждым словом.
Гермиона подавила очередной приступ тошноты и прикрыла рот рукой, увидев кровь, которая насквозь пропитала ткань штанины. Она не была настолько продвинутым магом, чтобы совершать подобные заклинания.
— Сконцентрируйся на заклинании и не отвлекайся ни на что другое, — тихо и терпеливо пояснил он, прожигая её взглядом и явно жалея, что у него нет сил для того, чтобы совершить это заклинание самому.
Это было невероятно. Девушке казалось, будто юный Волан-де-Морт видит насквозь все её страхи. Прикусив губу, она поднесла палочку к месту, где, по её мнению, торчала кость.
— И что теперь?
— А теперь закрой глаза… сделай вдох… почувствуй свою магию. Представь себе, что именно собираешься сделать, — Том сделал паузу, чтобы сделать болезненный вдох, и на мгновение прикрыл глаза, — Cogito curatio.
Гермиона закрыла глаза для того, чтобы представить его исцелённую ногу, так как сделать это, глядя на кровавое месиво, было невозможно. Судорожно вздохнув, она почувствовала, как адреналин начал быстро разливаться по её венам. В сознании нарастала жужжащая тишина, и девушка полностью сконцентрировалась на тринадцати буквах: Cogito curatio. В тот же миг она почувствовала тёплое покалывание на кончиках пальцев, державших волшебную палочку, и, открыв глаза, увидела, как тонкое зелёное свечение окружило сломанную ногу слизеринца.
Мгновение спустя свечение погасло, и Гермиона почувствовала, как чья-то рука ощутимо сжала её плечо.
— Гермиона, — с невероятным облегчением произнёс наследник Слизерина, — ты сделала это.
Волшебница моргнула, возвращаясь к реальности, и на её лице появилась лёгкая улыбка.
— У меня действительно получилось, — выдохнула она, посмотрев на юношу.
— То есть… ты в порядке? Всё точно сработало правильно?
— Да, — рассеяно ответил он, скрестив руки на груди и подтянув колени.
Не удивившись резкой смене настроения Реддла, Гермиона тяжело вздохнула и сунула палочку обратно в карман. Она так и не научилась понимать его.
— Почему ты не в Больничном крыле? — наконец мягко спросила девушка, стараясь говорить как можно спокойнее. Она была уверена, что мадам Л начнёт искать его, если не обнаружит в постели.
— Я не хочу провести там всю оставшуюся жизнь, — ответил он, всё ещё тяжело дыша, его серебристые глаза смотрели куда-то в пустоту.
— Как ты думаешь… каково это — умирать?
Вопрос застал Гермиону врасплох, и причины его столь необычного поведения стали для неё ясны.
— Нас всех ждёт темнота? И мы действительно забудем свою жизнь? Забудем, что делали и кем были? — его голос звучал поразительно ровно.
Гермиона задумчиво прикусила губу. У неё никогда не было времени на подобные размышления, она всегда была занята борьбой за свою жизнь.
— Я… я не знаю, — тихо произнесла она, после чего мягко коснулась его плеча.
— Том, что случилось?
Темноволосый слизеринец слабо дёрнул плечом, и Гермиона резко убрала свою руку, словно обожгла её.
— Ничего, — резко бросил он, продолжая смотреть на одну из книжных полок. Юноша какое-то время дышал так, словно сдерживал прилив эмоций, после чего глухо рассмеялся.
