Мое интервью пролетает очень быстро. Но одно можно сказать – меня запомнили. Я возвращаясь на свое место, и буквально валюсь на стул. Как только моя пятая точка соприкасается с сиденьем, Цезарь оглашает имя Катона. Тот поднимается и идет к сцене. Я хотела сказать ему что-то приятное. Но слова встали поперек горла. И почему это я стала такой доброй? Еще и слова напутствия ему говорить? Я похожа на Мать Терезу?

Из интервью своего напарника я уяснила, что он будет убивать, убивать и убивать. Но все это было сказано с такой интонацией, подборкой слов и жестами, что я просто перестала смотреть на него как на самого опасного врага. Все-таки люди во многом правы. Внешность и умение себя подать, делает гораздо больше, чем того хотелось бы. Катон занимает свое место рядом со мной. Я не смотрю на него. Я вообще больше никуда не смотрю, только на свои руки. Я сжимаю и разжимаю кулаки все 64 минуты – я считала. Наконец Цезарь прощается с телезрителями и нам разрешают покинуть места. Теперь мы идем в обратном порядке. Если Диадема была последней, то сейчас она стала первой. Следовательно, я третьей. Когда я спускаюсь со сцены, мои ноги наконец воспротивились, и я чуть не рухнула. Вот была бы потеха остальным трибутам, девочка-профи упала со сцены, какой же она нам противник, но меня подхватывает Марвел, который шел впереди.

- Все в порядке? – интересуется он.

- Да, дурацкие туфли, - морщусь я и киваю ему. Тут откуда ни возьмись возникает Катон.

- Убери от нее руки! – сквозь зубы рычит он, а я только сейчас понимаю, что Марвел все еще держит мой локоть.

-Успокойся ты! – возмущаюсь я и, пихнув Катона в бок, жестом показываю Марвелу идти вперед, а то мы задерживаем всю процессию.

========== ГЛАВА 9 ==========

Когда мы вернулись на свой этаж, наши менторы дали нам сдержанную похвалу. Но это уже было хорошим знаком! Единственным моим желанием было снять с себя наряд и оказаться в кровати. Выспаться надо хорошо, ведь завтра, вроде как, начинаются 74-тые Голодные игры.

- Отправляйтесь по комнатам. Вам нужен хороший отдых, - махнув рукой сказала Энорабия, которая устроилась на диване в общей комнате.

- По своим комнатам, - посмеиваясь, уточнил Брут. Наш ментор и минуты в нашем обществе не могу провести, чтобы как-то не напомнить об увиденном поцелуе.

Я закатила глаза и развернувшись отправилась в комнату, покачиваясь на каблуках, которые наверно придется отдирать от моих ног. Какие Голодные игры? Это все пустяки. Вот попробуй пережить неделю до них, тогда ты будешь истинным героем.

Когда я подходила к двери своей комнаты, я услышала шаги сзади и обернулась. Катон. Хотя кого я надеялась увидеть? Брута с букетом роз и сотней извинений за вечные подколы? Я ожидала, что мой напарник что-то скажет. Но он упорно молчал, сверля меня взглядам. Что с ним такое? Ревнует? К кому?

- Катон, - я помахала рукой. – Смени это угрюмое выражение, становишься на меня похожим.

- Мне кажется, что я в действительно перенял у тебя слишком многое! – он ухмыляется и облокачивается на дверь своей комнаты. Как удобно, наши комнаты находятся напротив друг друга. – Упрямство, нахальность…

- Вот про последнее ты погорячился, это все целиком твои заслуги, - огрызаюсь я. – А вот твоя самоуверенность новый вид болезни. Надо будет рассказать капитолийским врачам. Пусть посадят тебя в вакуум, чтобы зараза не распространялась.

- Мне кажется, что зараза здесь только одна, и ко мне это отношения не имеет никакого, - он проводит языком по губам. Этот жест настолько естественный и настолько завораживающий, что я забываю все колкие ответы и вообще все, зачарованно смотря на его губы.

- Иди спать, Катон, - наконец мямлю я, отводя взгляд от его губ.

- Не лги хотя бы себе.

- В чем?

- Ты без ума от меня.

- Не смеши меня. Это, может, ты влюбился в меня окончательно и бесповоротно?

- Что за бред? – смеется он.

- Тогда что это было с Марвелом? Ты ему бы шею свернул прямо там, перед сотней камер. Лишь за то, что он до меня дотронулся.

- Неужели? У тебя слишком богатая фантазия, - лицо напарника становится серьезным, хотя он и старается вести себя как можно развязнее. Это же Катон. – Или больная.

- Или я права, - хищно улыбнувшись, отвечаю я.

- Подвергнуть бы твои слова отрицанию.

- Что же медлишь? – я наклоняю голову. – Только если…

- Ты невыносима, - он делает шаг в мою сторону.

- Очередная игра, Браун. Когда же ты уже вырастешь?

- Кому из нас пора вырасти? – парирует он, на его лице расцветает улыбка. Такая улыбка… на которую способен только Браун.

- Хватит. Я спать! – завершаю нашу непонятную беседу я и поворачиваюсь, чтобы открыть свою дверь.

Катон молниеносным движением оказывается вплотную ко мне и останавливает мою руку.

- И знаешь что, Джонс, - я, затаив дыхание, слушаю его, хотя стук собственного сердца заглушает все вокруг. – Это платье тебе чертовски идет. Я и не подозревал, что у тебя такие шикарные ноги.

Я повернулась к нему, полная решимости дать по лицу, но, неожиданно для себя, столкнулась с его губами. Которые накрыли мои в жадном поцелуе. Силы для сопротивления тут же покинули меня. Зато желание накрыло с головой. Я яростно отвечаю на поцелуй, кажется, из-за своей ярости я разбила себе губу. Но вкус крови пробуждает во мне спящего до этого зверя. Катон подхватывает меня на руки и тащит к себе в комнату. Когда кровать прогибается под весом наших тел, я с новой силой впиваюсь в парня. Катон стаскивает с себя пиджак и опрокидывает меня на кровать. Я обвиваю его шею и запускаю пальцы в волосы. Он обхватывает меня за талию и пытается найти молнию платья, но даже я не знаю, где она. Наконец Катону надоедает играть с моим платьем, и я слышу треск.

- Ты знаешь, что за испорченное платье, мой стилист меня до игр прикончит,- неожиданно возмущаюсь я.

- Несомненно он хотел выручить за него целое состояние, - отвечает парень, сдергивая с меня лоскуты платья.

На этом все разговоры прекращаются. Я приподнимаюсь и стараюсь расстегнуть его рубашку, но маленькие пуговицы никак мне не поддаются, поэтому половину из них я просто срываю. Его голубые глаза смотрят с интересом. Ждет от меня следующих действий или он думает, что я еще смогу передумать? Браун обо мне слишком плохого мнения, надо бы его еще ухудшить. Я провожу рукой по его плоскому животу вверх к рельефной груди. И провожу такую же дорожку из поцелуев. Когда я целую его в шею, сидя на коленях на кровати, он обнимает меня за талию и валит обратно на кровать, накрывая собой.

- Джонс, ты девственница? – неожиданный вопрос, ничего не скажешь.

- И ты решил поинтересоваться только сейчас? – я вытягиваю руку и держу Катона на этом расстоянии. – От моего ответа что-то изменится? Ты выставишь меня голую за дверь?

- Сомневаюсь, - улыбается он.

- Нет.

- Нет?

- Браун, или мы продолжаем, или я ухожу! – Мирта, куда ты катишься? Разводить Катона на секс? Это что-то новое в нашей практике.

- Не смею испытывать ваше терпение, - выгибая бровь, говорит он и стремится меня поцеловать. Но изловчившись, я опрокидываю его на кровать и оказываюсь сверху.

Его руки пробегают по моей спине, задевая бретельки лифчика. Губы покрывают мою шею и грудь поцелуями. Мое сердце от столь быстрого биения скоро остановится. Катон опрокидывает меня на кровать и освобождает и себя и меня от лишней одежды. Я замираю, всего на мгновение, прежде чем плотнее обхватить бедра парня ногами. Мои руки безумно перемещаются по его спине, оставляя красные полосы. Катон, целует меня в шею и прижимает ближе. Мое дыхание сбивчиво, да чего греха таить, от стонов срывающихся с моих губ, дышать становится просто невозможно. Браун запускает руку в мои волосы и заставляет меня выгнуться, тем самым стать еще ближе с ним. Его губы на моих губах, мое тело полностью в его власти. И все было бы нормально, если бы завтра мы не отправлялись на Арену.

На меня накатывает волна удовольствия, я, закрыв глаза, тяжело дышу, пока Катон не ложится рядом.