— Да конечно. После окончания года…
— Боюсь это нужно сделать до того, как станет известно о твоем положении.
— Но раньше нельзя. Я отлично выполняю маскирующие чары, а потом можем что-то придумать.
— Впрочем, я не могу тебя убеждать. Просто приходи ко мне хотя бы раз в две недели.
— Хорошо. Спасибо.
Не дожидаясь ответа, Лисса вскочила и вышла из больничного крыла. Слабость будто рукой сняло. Сияя от счастья, она направилась в гостиную Грифиндора. На вопросы друзей отвечала что-то невнятное. О беременности не сказала даже сестре. Неплохой ей будет сюрприз. От этой новости все вокруг будто преобразилось. День пролетел незаметно и когда Лисса наконец уснула, ей снились светлые и радостные сны.
Кажется, и через десятки лет Лисса сможет ясно вспомнить это время. Сможет без труда восстановить свои чувства в те прекрасные дни. Под действием гормонов весь мир становился ярче. Ничто более не могло омрачить сознания Лиссы. Руководимая непонятным чувством, она даже помирилась со Снеггом. Хотя перемирие и было весьма шатким. С каждым днем приближался конец года и, следовательно, миг, когда она скажет Сириусу. От предвкушения этого события, у Лиссы в животе появлялись стайки бабочек. Идиллию нарушило нападение на школу. Кажется, и через десятки лет Лисса сможет ясно вспомнить этот день. Сможет вспомнить все. Лестницу, ведущую в кабинет Снегга. Его просьбу остаться, нарушенная сию же минуту. Битву. Заклятия летающие вокруг. Изуродованное лицо Билла, лежащего возле входа в Большой Зал. Выбитую кем-то из рук палочку. Пожирателя, занесшего палочку над Джинни, беспомощно лежащей на ступеньках. И единственное решение пришедшее тогда в голову. И падение. Она не знала сколько времени прошло. Глаза открывать не хотелось. Лисса знала что она увидит. Потолок больничного крыла и сине-зеленые перегородки. Не смотря на все ожидания она не чувствовала боли. Она вообще ничего не чувствовала. Она не произнесла ни звука. Открыла глаза и тихо лежала. Из-за перегородок слышались голоса. Лисса хотела встать, но не смогла. Только сейчас, она поняла, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже поднять голову. Еще совсем недавно мирно спящие спруты, обхватили душу своими мерзкими щупальцами.
— Помогите! — Лисса не узнала свой голос, настолько он был жалкий.
Тут же в палату вбежала мадам Помфри.
— Лежи! Все хорошо, все хорошо!
— Я не могу пошевелиться!
— Тихо! Успокойся! Все будет хорошо!
— Нет! Почему я не могу пошевелиться! — голос срывался на плач. В палату вошел кто-то еще.
— Тихо, тихо. — Сириус протиснулся к кровати и положил руку девушке на лоб. Это простое действие сразу заставило её успокоиться. - Вот. Прошу, не волнуйся. Сейчас мадам Помфри все тебе объяснит.
Лисса только кивнула.
— Вот и хорошо.
— Лисса, у тебя сломан хребет. Это не так страшно как кажется. Залечить его труднее, чем обычный перелом и времени надо больше, но впрочем ничего страшного нет.
Лисса вздохнула с облегчением. Но тут же мысли метнулись в другом направлении и ужас охватил девушку.
— Мой ребенок! Что с ним!
— Лисса, мне очень жаль…
— Скажите что с ним!
— Ты потеряла ребенка. На таком сроке, после падения с большой высоты, а ты упала действительно неудачно, шансов выжить у ребенка крайне мало. Мне жаль, Лисса. Мне правда очень жаль.
Она кричала. Или ей казалось что кричала, а крик был только у нее в голове. На месте комочка света, который она так бережно носила под сердцем образовалась ноющая пустота. И казалось ничто не в силах заполнить её.
— Уйдите. — прошептала она.
— Лисса… — хотел возразить Сириус.
— Я сказала уйдите! Не хочу никого видеть.
Колдомедик вышла. Сириус остался стоять.
— Лисса, я знаю тебе трудно. Поверь мне больно не меньше. Позволь мне быть рядом. Ведь тебе так станет легче.
— Не станет. Мне никогда уже не станет легче.
— Лисса, прошу тебя…
— Где Дамблдор? Я хочу с ним поговорить.
— Дамблдор мертв.
Эти слова могли бы заставить прежнюю Лиссу разрыдаться. Прежнюю Лиссу они бы убили. Но не сейчас. Она уже была мертва.
— Оставь меня.
На этот раз Сириус не возразил. Слишком глубокой была тьма в её глазах. Слишком тяжело было ему на нее смотреть. Он ушел. Лисса не плакала, она просто смотрела в потолок. Такой привычный белый потолок больничного крыла. Пожалуй единственное что осталось от её прежнего мира.
====== Semper ======
С того момента, как в Норе появился Гарри, жизнь стала немного веселее. Перед ним все старались вести себя не так угрюмо, да и его приезд отвлек обитателей дома от Лиссы.
Они с Сириусом не разговаривали. Не оставались наедине, не выполняли общих поручений. Миссис Уизли могла бы радоваться этому, но увы, это только гнетило её. О том, что произошло не знал никто. Только Лисса и Сириус. Все думали, что она огорчена смертью Дамблдора, но все же что-то подозревали. Каждую ночь её мучили кошмары. Еще хуже чем предыдущие. Каждый раз уходя спать, она накладывала заклинание на дверь, мысленно молясь чтобы сегодня ей ничего не приснилось. С приближением свадьбы работы стало еще больше. Лиссу это радовало. Работая по дому она очень уставала и крепко засыпала, глубоким сном без сновидений. Она все еще не сказала друзьям о поручении Дамблдора. Когда они говорили об отъезде, она просто тихо сидела, стараясь быть незамеченной. В ночь перед свадьбой сон не приходил. Ворочаясь в кровати, Лисса старалась изгнать из головы все неприятные мысли. Но не получалось. Когда она наконец поняла, что уснуть ей не удастся, она как и когда-то спустилась вниз, на крыльцо чудного дома Уизли. Звезды светили все так же ярко и были все такими же холодными. Девушка вспомнила что ей когда-то говорил Сириус. «Отец когда-то говорил что у каждой души есть звезда, на которую она возвращается после смерти…». Если это и вправду так, значит где-то среди этой россыпи звезд на нее смотрит её дочь. Она знала, чувствовала, что это девочка. Её образ в снах был слишком ярким. Воспоминания о потерянном ребенке отозвались в сердце ноющей болью. Они говорили смириться. КАК?! Лисса не знала. Не знала она и того, почему ей как раньше не хочется прижаться к человеку, севшему рядом.
— Опять кошмары?
— Нет.
— Врешь. — он ответил так быстро, словно наперед знал, что она скажет.
— А ты?
— Просто не спиться. — из-за тех же кошмаров, что мучают тебя.
— Ясно.
Они замолчали. Казалось между теми, что раньше готовы были говорить о чем угодно и сколько угодно, легла глубокая пропасть. И перешагнуть её никто из них не в силе.
— Прости меня. — Лисса первой нарушила тишину.
Сириус молчал. Доказывать ей что-то он уже давно устал. Он только внимательно смотрел в обращенные к нему зеленые глаза. Совсем иные. Без былого огня, без сияния. Потускневший взгляд. Мужчина наклонился и легко коснулся её губ. Поначалу она ответила, но потом вдруг отстранилась. Сириус замер. Не нужно было объяснять, он все понял.
— Прости, я не могу. Не могу… Я боюсь что уже не смогу… С тобой. Это так сложно!
— Ты не должна просить прощения. Я ведь говорил тебе. Я буду рядом, буду другом.
Лисса благодарно улыбнулась и обняла его.
— Самым лучшим другом. — добавила она.
А он не слышал. Сириус Блэк не привык плакать. Он терпеть не мог слез. Но стать ей другом оказалось сложнее, чем он думал. И пока Лисса не видела, он не смог сдержать соленых капель, катившихся по щекам.
— Что тебе принес Скримджер? — спросил он чтобы хоть как-то отвлечься.
— Просто пергамент. Не знаю, что Дамблдор хотел этим сказать. Там только надпись: «Не забывай обращаться к свету». И пустой пергамент.
— Ты сказала что не поедешь с ними? Или все же поедешь?
— Нет. Не поеду. Гермиона знает. Она объяснит все Гарри и Рону. Они поймут.
— Да. Поймут.
Назавтра в три часа пополудни Гарри, Рон, Фред, Джордж и Сириус стояли у разбитого в фруктовом саду огромного белого шатра, ожидая появления свадебных гостей. Гарри и Сириус приняли приличную дозу Оборотного зелья и были теперь двойниками рыжеголового мальчика-магла из соседней деревни Оттери-Сент-Кэчпоул и светловолосого мужчины из той же деревни — волосы их Фред позаимствовал с помощью Манящих чар. Идея состояла в том, чтобы обратить Гарри в «кузена Барни» и Сириуса в «друга семейства мистера Олдриджа», а многочисленные Уизли должны были поддерживать эту легенду. Все пятеро держали в руках планы рассадки гостей, которые должны были помочь им разводить людей по нужным местам. Целая орда официантов в белых мантиях появилась часом раньше вместе с одетым в раззолоченные костюмы оркестром. Сейчас вся эта волшебная братия сидела неподалёку под деревом, Гарри видел, как над ними поднимается синеватый трубочный дымок. За их спинами находился вход в шатёр, а за входом открывались ряды и ряды хрупких золочёных стульев, стоявших по обеим сторонам пурпурной ковровой дорожки. Столбы, на которых держался шатёр, были увиты белыми и золотистыми цветами. Точно над тем местом, где Биллу и Флёр предстояло вскоре стать мужем и женой, Фред и Джордж разместили гигантскую связку золотистых же надувных шариков. Снаружи неторопливо порхали над травой и шпалерами бабочки и пролетали жуки, летний день был в самом разгаре. Гарри испытывал некоторое неудобство. Магл, которого он изображал, был немного полнее его, отчего парадная мантия Гарри казалась ему тесноватой и жаркой.
