— Конечно. — он черкнул что-то на пергаменте и отдал ей. Лисса даже не взглянула на него и спрятала в карман.

— Спасибо. Было приятно поговорить, но мне пора. Может ещё увидимся вечером. — она вышла.

— Стой! — крикнул он, когда девушка уже спускалась по лестнице. — Ты не сказала, как тебя зовут.

— А зачем тебе?

— Просто интересно. — Лисса улыбнулась.

— Лисса. — он кивнул и зашёл обратно в башню. А она поспешила в спальню.

После разговора с Крамом её охватила эйфория. Лисса вдруг представила лицо Паркинсон, когда та узнает, что по её милости они говорили. Преисполненная веселых мыслей она не заметила пропавшую ступеньку на лестнице. Шаг и вот уже она летит. Удар, боль внизу живота, словно кто-то пронзил ножом, ещё удар и перед глазами всё поплыло… Сколько раз уже она просыпалась в этом госпитале? Наверное, не меньше порядочных игроков в квидич. Боль ушла. Но всё-таки живот всё-ещё болел. Лисса почувствовала, что что-то на животе какая-то повязка. Она подняла одеяло и увидела что-то вроде компресса. Она ничего не понимала. Девушка огляделась по сторонам. Кровать отгорожена ширмой.

— Эй, есть кто-нибудь?

Никто не ответил. Но скоро послышались шаги. Вошла мадам Помфри.

— О, ты очнулась! Вот и славно.

— Что случилось? Ничего не помню.

— Ты упала с лестницы дорогая. Сильно ударилась головой и сломала руку. Руку я починила. — она ласково улыбнулась. — Голова тоже в порядке. Только вот…

— Что?

— Понимаешь, дорогая, у твоего альбома деревянная обложка. И когда ты падала, угол попал куда-то вниз живота. И получилось так, что… — колдомедик явно не хотела говорить.

— Да скажите уже наконец!

— Немного распороло живот. Рану я залечила, но вот шрам все же останется.

— Можно мне поговорить с сестрой?

— Да-да, конечно. Она ждёт.

Колдомедик впустила Гермиону и вышла.

— Ну как ты?

— Все хорошо. ТОлько вот мадам Помфри так говорит о шраме, будто это конец света.— Лисса рассмеялась.

— Ты странная. Чего тебе весело?

— Я с Крамом говорила. Рисовала в башне астрономии, а Паркинсон ему сказала, что там никого не бывает. Вот ведь умора?

— И как он?

— Да что-то такое. Кстати, я автограф взяла, для Рона.

— То-то он обрадуется.

— А где они?

— В Большом Зале. Вот-вот начнётся церемония. Я говорила перед этим с мадам Помфри. Она сказал, что ты можешь пойти. Только тебе нужно поторопиться.

— Да-да. Сейчас.

Лисса встала и аккуратно убрала зажатую между ногами ткань. Крови там почти не было. Лисса облегчёно вздохнула. Она надела мантию и пошла с сестрой в зал. Освещённый свечами Большой зал был уже почти полон. Кубок огня стоял на преподавательском столе перед пустым креслом Дамблдора. Гарри и Рон уже сидели за столом и Гермиона с Лиссой поспешили присоединиться.

— Надеюсь, он выберет Анджелину, — сказал Фред.

— Я тоже! — горячо откликнулась Гермиона. — Теперь совсем скоро узнаем!

Ужин, казалось, никогда не кончится. Может, потому, что праздник длился второй день, Лисса не налегала на изысканные блюда. И не она одна, все вокруг ерзали на стульях, тянули шеи, вставали на ноги, всеми овладело нетерпение: скоро ли Дамблдор завершит трапезу? Кто будет Тремя Волшебниками? Наконец, золотые тарелки засияли первозданной чистотой. Зал шумел, гудел и вдруг смолк — Дамблдор поднялся с места. Сидящие по обе стороны от него профессор Каркаров и мадам Максим замерли в напряженном ожидании. Людо Бэгмен, как всегда, сиял, подмигивая то тому, то другому в зале. У Крауча, напротив, вид был безучастный, почти скучающий.

— Кубок огня вот-вот примет решение, — начал Дамблдор. — Думаю, ему требуется ещё минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. — Он указал на дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний.

Он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам. Но взгляды всех всё равно прикованы к Кубку, кое-кто поглядывает на часы…

— Осталась одна секунда, — сказал Ли Джордан. Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер.

Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещённый огнём, опять синевато-белым, и Дамблдор громким, отчетливым голосом прочитал:

— «Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам».

Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков.

— Так и должно быть! — громче всех кричал Рон.

Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к Дамблдору, повернул направо и, миновав профессорский стол, исчез в соседней комнате.

— Браво, Виктор! Браво! — перекричал аплодисменты Каркаров, так что его услышал весь зал. — Я знал, в тебе есть дерзание!

Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил ещё одним куском пергамента.

— «Чемпион Шармбатона — Флер Делакур!» — возвестил Дамблдор.

— Смотри, Рон! — крикнул Гарри. — Это она!

Девушка, так похожая на вейлу, легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей походкой прошла между столов Гриффиндора и Пуффендуя.

— Вы только гляньте, как они расстроены! — воскликнула Гермиона, кивнув в сторону стола, где сидели шармбатонцы.

Расстроены — слабо сказано, подумала Лисса: две девушки, спрятав лицо в ладони, плакали навзрыд. Флер Делакур удалилась в соседнюю комнату, зал опять утих. Но напряжение, казалось, осязаемое на ощупь, усилилось. Осталось только узнать чемпиона Хогвартса! Всё опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал:

— «Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори».

— Ну почему он?! Почему? — возопил Рон.

Кроме Гарри, его, однако, никто не услышал: взорвался криками стол Пуффендуя. Все до единого пуффендуйцы вскочили на ноги, топали, вопили до хрипоты, приветствуя идущего к профессорскому столу Седрика. Аплодисменты не смолкали долго. Дамблдор стоял и ждал; вот, наконец, зал угомонился, и он, довольно улыбаясь, начал вступительную речь:

— Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесете поистине неоценимый вклад…

Дамблдор внезапно остановился, и все сразу поняли почему. Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило ещё один пергамент. Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднёс к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец, он кашлянул и прочитал:

— «Гарри Поттер».

Гарри сидел, как громом поражённый. Он, верно, ослышался… Может, это сон… Но нет, кажется, явь. Преподаватели и ученики — все устремили на него изумленные взгляды. Никаких аплодисментов, только жужжание, как будто в зал залетел рой рассерженных пчёл. Кто-то встал, чтобы лучше рассмотреть приросшего к стулу Гарри. Профессор МакГонагалл стремительно встала из-за стола, обойдя Людо Бэгмена, подошла к Дамблдору и что-то горячо прошептала ему. Директор школы нахмурился. Гарри повернулся к друзьям. Все гриффиндорцы глядели на него, разинув рты.— Это не я бросил в Кубок свое имя, — растерянно проговорил Гарри. — Вы же знаете, это не я. Друзья ответили ему не менее растерянным взглядом. Профессор Дамблдор за профессорским столом выпрямился и кивнул профессору МакГонагалл.

— Гарри Поттер, — сказал он, — подойдите, пожалуйста, сюда.

— Иди, — шепнула Лисса, подтолкнув.

Гарри поднялся на ноги, запутался в полах мантии и, спотыкаясь, побрёл к преподавательскому столу. Слева и справа столы Гриффиндора и Пуффендуя. Какой долгий путь — шагать ещё и шагать! Жужжание становится громче, взоры всех сопровождают его, как лучи прожекторов. Минула целая вечность. И вот, наконец, он смотрит прямо в глаза Дамблдора, под взглядами всех сидящих за столом.