— Я не Айрис давала письмо…

— Я знаю. Но она принесла его.

Джейме хочет спросить единственное, что его волнует, но она не дает:

— Я слышала, ты убил ходока.

— Невелик подвиг. Тарли сделал то же, а с Джоном Сноу мне и вовсе не равняться. Но разве это ты хочешь спросить спустя столько времени?

Он хочет видеть её лицо, но алый плащ скрывает её всю и трудно понять, что она чувствует.

— Ты прав.

— Тогда спроси.

— Ты же знаешь, что я спрошу.

— Знаю, и ответом будет «да». Всегда будет. Но я тоже хочу спросить. Ты сможешь меня простить?

Талия мешкает. За что прощать? За то, в чем нет его вины? Нет, не это не дает ей повернуться лицом. Вовсе не это.

Но он должен знать…

Всего два шага, и Джейме замирает. Все становится ясно без дурацких фраз или жестов.

Слов нет. Все, что приходит на ум, слишком глупо, пафосно или слишком искусственно.

Поэтому Джейме Ланнистер просто подходит ближе, обнимая жену, и облегченно вздыхает, чувствуя её руки на своей спине.

— И что же мы будем делать теперь?

— Плевать. Мы ведь будем вместе. Это главное.

— Да. Это главное.

========== Эпилог ==========

Говорят, когда-то на высоком утесе был огромный замок, сама скала, обжитая людьми. Ни море, ни люди не могли её разрушить. Но удалось мертвым.

Говорят, там жили высокие лорды. Они были богаты, любили роскошь и побеждали в войнах. Но в последней проиграли.

Говорят, дом Ланнистеров исчез. Ведь тех, кто помнил бы о временах войны драконьей королевы, осталось совсем мало. Да и те желали бы забыть.

Высокие лорды отошли в небытие. Угасали времена королей.

В Королевскую Гавань все так же стекались люди, все желали отыскать путь к прежней жизни. Но и спустя немало лет это было трудно.

Впрочем, обитателям хижины у старого утеса было все равно.

Ведь у них было все. Было свое поле, которое давало урожай, была пара лошадей да всякий скот. Старожилы в соседних деревнях говорили, будто когда-то совсем давно старик был лордом. Сражался, правил… Говорили даже, что именно он убил ту самую королеву Серсею. Но им мало кто верил.

К старику и его жене все больше ходили за советами. И те кто приходили, знали, что почти каждый день, когда солнце подымалось на небе высоко, жена помогала ему выйти во двор. Они отходили от хижины все дальше, и, пока они гуляли вдоль обрыва, старая женщина пела старику песню. Каждый раз ту же, каждый раз все тише.

А затем возвращались. Она уходила готовить ужин, а он говорил с теми, кто пришел.

Когда солнце уже клонилось к закату, все выходили в сад и усаживались под тенью деревьев, посаженных уже сыновьями.

— Что видел в Королевской Гавани?

— Многое, отец. Видел старого короля.

Старик засмеялся. Он помнил времена, когда Эйгон еще был Джоном, вовсе не старым королем.

— И что король?

— Он шел мимо, увидел меня, как-то странно посмотрел, затем спросил, кто мой отец. Я ответил, что мой отец простой фермер. Он еще раз посмотрел и ушел.

Старик словил обеспокоенный взгляд жены и легко сжал её испещренную морщинами ладонь. Мол, ничего страшного не случится.

Не успела женщина ничего ответить, как подбежала внучка, что-то попросила у деда, и тот, улыбнувшись, взял её на руки. Невестки усадили её в плетеное кресло рядом с мужем и ушли убирать все в дом. Сыновья играли с детьми, пока солнце уже окончательно скрывалось в волнах моря.

— Мы прожили хорошую жизнь, — сказал Джейме, поворачиваясь к жене.

Талия посмотрела в его родные зеленые глаза и, улыбнувшись, ответила:

— Да, — и, лукаво сверкнув глазами — совсем как в юности — добавила: — Милорд.

Старик засмеялся и очень даже ловко для своих лет усадил маленькую внучку на колени, когда та, подбежав к дедуле и просительно округлив маленькие зеленые глаза, попросила:

— Деда, расскажи сказку.