Ты посмотри, бормочет, на руку свою левую. Гляжу я, а там, батюшки, браслет брачный золотой с именем несносного мальчишки.

А Поттер-старший знай себе дальше трындычит: женаты мы пятьдесят лет уж скоро, а эти личности, что отсюда вышли — дети наши совместные и внуки. Четверо, дескать, детей и девять внуков.

На этом моменте, бесценный товарищ дневник, усилием воли сдержал я себя от очередного беспорядочного падения.

Тут я руки на груди скрещиваю, бровь поднимаю и заявляю, что не верю ни единому слову супостатскому, что находился я в своей Лаборатории в Паучьем тупике и что, мол, никогда не женился бы я на герое невыносимом. А вообще попрошу отпустить меня домой и не задерживать глупостями всякими. И в конце для пущего эффекту добавляю, что возможно это и дети Поттера, но может не от меня, а он здесь голову мне морочит.

Тут смотрю - идёт Поттер, смеётся и тащит альбом магический огромный, открывает его и колдофото мне показывает: а там, стыд мне и позор, я стою на первом плане с пузом, как есть беременный, и черпаком машу, мешаю варево какое-то. И следом ещё три картинки таких: везде я с пузом и черпаком, Поттер счастливый рядом руки мне на живот складывает и в камеру улыбается, а рядом дети уже родившиеся предыдущие ползают.

А что это, мистер Поттер, — вкрадчиво так начинаю, — именно я постоянно беременный? Что за дискриминация зельеваров такая?

Ну думаю, уделал я героя нашего солнцеликого.

А он знай себе смеётся и говорит: ну прости, дорогой муж, не я четыре раза по ошибке зелье мужской беременности выпил заместо Бодроперцового, которое на этой же полке стоит. Детей мы и так хотели рожать, но хотел я разделить с тобой эту ношу непосильную, но вот так получилось, да.

И за руку меня опять хвать.

Тут уж я надулся и сижу, думаю. Нет, говорю, неубедительные эти доказательства.

Тут Поттер другие колдофото давай показывать, а там чего только нету: вот мы с ним в тюрьме, в наручниках, за решеткой, сидим за столом деревянным и в покер магический играем, а с нами полицейский гражданин какой-то и Воландеморт ополовиненный. Голова его Темнейшества, а тело хлипенькое какое-то. Ну думаю, неудачно возродился, бедняга. А мы с Поттером блаженные такие сидим, что только диву даёшься.

Это наш медовый месяц, говорит, в тюрьме Пэрриса, мы с полицейским этим маггловским, Игнасио, подружились покуда там сидели и в покер его магический научили играть, а второй — дурачок их местный, Пьетро, любитель маскарадных костюмов.

И другое колдофото показывает: а мы там в помещении большом со столами странными разноцветными, а на столах тех штучка крутящаяся с цифрами, фишки круглые, и я — вцепился в край стола и ору что-то, а меня охрана местная в разные стороны тащит и оторвать от стола пытается. А это, — Поттер лепечет, — казино в Лас-Вегасе, куда я тебя по ошибке завёз, так как ты там проиграл все свои патенты, мантию, Альбуса-оглоеда, и меня уже на кон хотел поставить. И все кричал, что отыграешься. Пришлось мне за тебя отыгрываться и все твоё имущество возвращать.

И следующее фото показывает: а мы там в оранжерее какой-то огромной, и растений, мама дорогая, столько, что до конца зельеварческого века хватит. И мы там с Поттером стоим, я в руках листики какие-то держу и опять охрана тамошняя что-то до нас донести пытается и руками размахивает. А это Сады Кью в Лондоне, говорит, только мы туда пришли, ты тут же все листочки с растений оборвал, и приговаривал, что, дескать, как мы удачно зашли, ты фазилию для зелья Храбрости найти нигде не мог. В общем выперли нас с тобой оттуда вместе с теми листочками.

А на следующем колдофото стоим мы гордые такие, я с патентами своими в руках, на площади какой-то, с нами народу куча, и все друзья-приятели Поттера и мои коллеги-преподаватели, а позади нас надпись большая: «Приветствуем почетных гостей Пэрриса», и плакатище большой, на котором наши физиономии красуются. И Поттер пояснения снова мне даёт: это, говорит, мы на дне города в Пэррисе, это Жозеф с барышнями нашими, это Пьетро, это Мигель. Мы, дескать, своими усилиями сделали из их города международный зельеварческий центр и свадебный, мол, тоже. Ежели кто теперь хочет по-модному жениться, в Пэррис едут и там венчаются, в произошло это после того, как Пророк, эта газетенка местная, то колдофото опубликовало с тюрьмой и магическим покером, и на пляже ещё, с заголовком: «Так женятся герои». Теперь мы каждый год у них там почётные гости. Даже в тюрьму уже через год сажают, только когда Игнасио охота настает с нами в карты резаться.

Ну а я последнюю страницу переворачиваю и вижу красоту неописуемую: песок там белый, океан лазурный такой, и мы с Поттером и дитями своими стоим, двое у него болтаются и двое у меня под мышкой. А на песочке том свадьбы проходят: барышни пэррисовские, все трое, замуж выходят: одна за Люциуса, другая за мальчишку Криви, а третья за Дина Томаса. И все радостные, слезами счастья умываются. И Портер сбоку комментарии свои даёт: они, говорит, как без нас на Мальдивы съездили, так вот, сошлись там на любовной почве и три свадьбы потом за раз отпраздновали.

А мы, дескать, теперь 9 января каждый год на эти самые Мальдивы в полном составе летаем, и нынче полетим, годовщину нашу пятидесятой счастливой семейной жизни отмечать.

Тут он альбом закрывает и спрашивает, ну что, дескать, Северус, убедил я тебя? Я говорю, погодите, мистер Поттер, пойду ещё на Лабораторию свою погляжу и ежели она моя, то сомнений не остаётся, да. Ну Поттер, наглец, тут меня целует и руку гладит, и, говорит, давай приходи потом елку разукрашивать в гостиную, и мандаринки кушать. Это завсегда, мол, было твоё любимое занятие.

И вот сижу я, милый товарищ дневник, в своей Лаборатории, и пишу эти строки. А вернулся я сюда и сразу зелье Памяти выпил, и вспомнил все. Только Поттеру не скажу пару дней, пускай помучается, это месть ему за то, что я беременный четыре раза ходил.

P.S. А все-таки рад я, драгоценный дневник, что пятьдесят лет назад инициативу проявил, а то Поттер так до сих пор бы ни на что и не решился.