Легче всего рисовать горы. Корявые треугольники, с белыми мазками снега, они не нуждаются в документальном отображении, легко ложась на холст. Афганский ланшафдт, ни сколько не обезображенный многолетней артподготовкой и бомбометанием, выглядел так же, каким его видел Рерих. Камни, скалы, каньоны и водопады, ни чего не изменилось с тех пор, ну разве слегка пододвинулось. Вот одинокий орел стервятник расправил свои двух метровые крылья, потянулся головой, и сел на яйца. Очевидно почувствовав боль, птица сменила положение. Где-то далеко внизу, текла река. Вдалеке раздался типичный звук летящего вертолета. Металлический, звонкий и мелкий. В горах звук распространяется по своим законам. Нельзя понять, откуда сейчас покажется источник, ибо гудит везде. Этот аппарат, появился со стороны солнца. Лопасти крошили воздух в мелкие лоскуты, как миксер. Тело разукрашенное в защитный цвет, на случай наличия глухих врагов, летело огибая пики хребтов, сдувая сквозняком былинки и муравьев. Имея бинокль, или на крайний случай оптический прицел, можно отчетливо разглядеть, двух членов. В бейсболках и очках, они тщательно пережевывали жвачку, очевидно веря, что когда нибудь появится и молоко, дергали штурвал и смотрели по сторонам. Третий член, выглядел не отчетливо, он держал в руке орудие. Дуло, как жопа пчелы Майи, грозно перемещалось со стороны в сторону. Вот вертолет завис, и стал снижаться. Рулевой показал пальцем в сторону неприступной отвесной стены. Сосед посмотрел, затем снял очки, прищурился, протер глаза, одел очки снова. Губы стали шевелиться, пытаясь прочитать не понятно каким образом появившуюся надпись: «Здесь был Вася»

Сумерки сгущались постепенно. Желтое солнце отработав смену, стало сваливать на запад, краснея и расплываясь над горизонтом. Лето было в самом разгаре, поэтому жар еще оставался, позволяя любовникам заниматься сексом, практически в любом месте города, в зависимости от фантазии. Мотыли вились возле фонарей, горевших сутками, из-за поломки тумблера. Кошка шла сама по себе, судорожно вихляя хвостом. На заброшенном трубопроводе, от приватизированного завода, спал человек. Распластавшись как зимородок, на высоте четырех метров над уровнем почвы, он был составной частью пейзажа. Явно не свежее белье, густые нечесаные волосы и грязные стопы, не оставляли сомнений относительно социального статуса мужчины. Зевнув он перевернулся на бок, напрягшись пернул и продолжил сон.

В небе засверкали мириады звезд. Сколько живет человек, столько он видит звезды. Беленькие, желтенькие и голубенькие, они словно украшают крышу большого чума, давшего приют всем жителям земли. Мужчина открыл глаза. Внизу раздались осторожные шаги. Подложив руку под голову, человек стал напряженно всматриваться в темень, стреляя козявками по сторонам. Вот шаги остановились прямо под ним, и через минуту послышалось журчание. Лежащий пытался разглядеть прохожего, то одним глазом, то другим, но организм ослабленный желудями и найденной соленой рыбой, глядел плохо. Устав смотреть, он лег на спину, уставился вверх и стал мечтать. Вот его жена, толстая, с огромными сиськами и жопой, как у кондуктора выгнавшего с пригородной электрички, наливает стакан водки, протягивает ему в постель. Вот дочь, с внешностью работающей у железнодорожного вокзала проститутки, приносит ему чистый ватник и свежие носки. Мужчина, до того размечтался, что не заметил как свалился его единственный ботинок со шнурком. Подул легкий бриз, стало едва холоднее. Поежившись, человек, сел на трубу свесив ноги. Накинув на плечи женское пальто с меховым воротником из ламы, он попытался разглядеть ушел неизвестный или нет. Прожив на трубе весну, и часть лета, делить ночлег с кем-либо, желания не было. Не заметив ни чего подозрительного, он переждал для верности пару минут, вытащил из кармана мятую папиросу и чиркнул спичкой. Вспыхнувший свет вырвал из темноты, сидящего в двух метрах человека. В руке он держал ботинок.

– Твой? – спросил он.

– Мой, – ответил хозяин.

– Вася, – представился гость.

– Петя, – хозяин сморщил губы.

Достав из-за пазухи какой-то сверток, гость стал не торопливо шелестеть бумагой. Петя затянувшись папиросой, попытался разглядеть незваного. Старые кроссовках, без носок, в пиджаке неопределенного цвета, перетертые джинсы, на голове пилотка.

– Есть будешь? – Вася протянул руку.

– Давай, – Петя взял кусок пищи.

Чавкая в темноте, на трубопроводе сидели два брата по несчастью. Каждый думал о своем, и не спешил влезать с расспросами в другую душу.

– Халва? – уточнил Петя, ссыпая последние крошки в рот.

– Кажется да, – Василий скомкал бумагу и послал ее вниз.

– Курить будешь? – Петя достал папиросу.

– Буду, – Вася протянул ладонь.

Покурить на сытый желудок, всегда приятно. Мужчины почти синхронно болтали ногами, смотрели по сторонам и молчали. Дымовые облака, поднимались к звездам.

– Че делаешь? – поинтересовался Вася, выпуская струйку из ноздри.

– Живу, – подумав ответил Петя, – а ты?

– И я живу, – ответил Вася.

Мимо ухая пролетел филин. Мохнатые крылья, шуршали, как трущие друг друга ноги женщины в чулках. Упав комом на пискнувшую мышь, филин прошелестел обратно. Загасив окурок о кровать, Петя лег спать. Вася вытащил из-за спины рюкзак. Рука влезла наугад, прошлась по содержимому и вытащила старую меховую шапку. Нацепив ее на голову, он примостился на трубе и уснул.

Если Вы ни разу в жизни не спали на трубопроводе, то начинать не надо. Лучше видеть кошмарные сны в уютной кровати, чем радужные на тротуаре. Хотя с другой стороны, по сведениям ученых мужей и жен, во сне человек проводит чуть ли не половину жизни. С этой стороны было бы интересно видеть один и тот же развивающийся сон, как альтернативу реальной жизни.

Стаи комаров, с шевелящимися рыльцами, баражировали в поисках крови. Самые голодные, накидывались на любое тело с признаками жизни, не брезгуя собаками и котами. Гурманы искали, что пожирнее. Вася и Петя лежали над землей, надежно защищенные от змей и плотоядных крыс, который ползали под ними облизываясь и тараща свои белки вверх. Комарам было проще, обнаружив чьи-то ноги покрытые коркой из грязи и крови, они с радостью присущей зверям, облепили их. Самые быстрые просунули свои носики между пальцами, вынуждая пожилых и медленных просовывать хоботки в забитые поры пяток. Самые отчаянные уселись на лицо, руки и живот, подвергая свою жизнь безусловному риску быть прибитыми. Не дожидаясь общей команды, каждый стал качать кровищу.

Петя похлопал ушами как кот, согнав сотню паразитов, перевернулся на другой бок, и вернулся в прежний сон с еще большей силой.

Закинув удочку в реку, он сорвал с маленького дерева огромный арбуз. Аккуратно вырезал стеклорезом треугольное окошко, достал из-за голенища ложку и стал черпать сочную мякоть. Поплавок мерно покачивался на одиноких волнах. Тихо шелестели, травы и подорожники. Мимо пролетел грач, изо рта которого торчала толстая гусеница. На той стороне берега, среди необъятных просторов булочных и мандариновых деревьев, ходили козы с полными титьками молока. Чей-то ребенок, махая сачком бежал за красивым махаоном. Повернувшись назад, Петя увидел лежащие штабеля окурков и один штабель ботинок. Затолкав удилище в чернозем, положив арбуз рядышком, он обласкал своими шагами сочную траву. Выбрав самый знатный бычок, и взяв несколько на всякий случай, он стал присматривать обувку, примеряя и шевеля пальцами. Одев желтые ботинки с весело-красными носками, он выпрямился, потопал по земле, посмотрел что бы попинать. Не найдя мишени, он пошел к удилищу. Какого было его удивление, когда вместо маленькой палочки, какую он воткнул, из земли торчал огромный ствол бамбука.