— Чего ты не понимаешь? — он еле слышно выдохнул это, зная, что она все равно услышит, но оставляя ей возможность не отвечать, если она не захочет. Но она ответила.

— Что я делаю не так, Фред? — Уизли вздрогнул от того отчаяния, которое сквозило в ее голосе. — Никто никогда не видит во мне человека, девушку в конце концов… Даже Виктор. Разве он бы пригласил меня на бал, знай он меня так хорошо, как остальные?.. Он был просто заинтересован во мне потому, что я много знаю, потому что ему нужен был собеседник. Он… А я просто книжный червь, зануда, которая всех уже достала.

— Тшшш, Грейнджер, — перебил ее Фред, осторожно отстраняя ровно настолько, чтобы видеть ее лицо. — Послушай меня, ладно? Ты неправа. Ты действительно иногда перегибаешь палку, отчитывая нарушителей, вот только это совершенно не делает тебя тут же занудой. Просто не нужно так слепо следовать правилам, иногда нужно давать послабление.

— Но ведь я староста, — она выглядела совершенно несчастной, и у юноши сердце пропустило удар. Ох, бедная девчонка, а еще говорят, что экстравертам тяжело жить. Столько копить в себе и не делиться ни с кем…

— Смотри, Гермиона, — он говорил вкрадчиво, словно с ребенком. — Если Гарри выйдет среди ночи куда-то, с ним ведь ничего не случится скорее всего, так? А вот если какой-нибудь первокурсник покинет башню, то он может в темноте споткнуться и упасть, а то и вляпаться куда-нибудь похуже. Суть в том, что правила существуют для того, чтобы уберечь студентов от опасности, и не нужно гонять семикурсников также рьяно, как малышей. Нет, я не имею в виду то, что нужно им все спускать с рук, но ты же можешь сделать предупреждение, заставить разойтись, не ругая и не штрафуя. Ты сама выставляешь напоказ свою сторону старосты, пряча остальные, понимаешь, в чем суть? Вот взять хоть нас с братцем: мы смеемся, мы веселим людей, мы открыты обществу. А про тебя люди, которые не учатся на Гриффиндоре, могут подумать, что ты вообще никогда не смеешься. Ты ведь почти не улыбаешься в больших компаниях, почему-то держишь все в себе.

— Мне страшно, — тихо ответила она, хотя он, в сущности, и не ждал ответа. — Я боюсь, что меня неправильно поймут и потом осудят.

— Не бойся, — Фред ободряюще улыбнулся. — Все любят смех, знаешь? Никто не осудит тебя, что ты шутишь и веселишься, Гермиона. Начни с малого: позволь себе улыбнуться. Договорились? — она неуверенно кивнула, все еще размышляя над его словами, а Уизли вдруг понял, почему тот голос, который он слышал, когда натолкнулся на Малфоя, казался ему таким знакомым.

— Спасибо тебе, — она улыбнулась ему, несмело и неуверенно, но улыбнулась.

— Не за что, Гермиона. И знаешь, Малфой придурок, что считает, что никто не пригласит тебя. Не переживай от этом и не думай о том, где подвох в том, что Крам выбрал тебя. Ты действительно интересная и красивая девушка, вот и весь секрет.

— Кажется, так считал и считает только Виктор, — едва слышно пробормотала девушка, но слух у Фреда был отменным.

— Неправда. Позволь себе просто чуть-чуть вылезти из рамок, в которые ты сама же себя и загнала, и, вот увидишь, от поклонников отбоя не будет! — она фыркнула, освобождаясь от его рук и устраиваясь на диване удобнее, складывая ноги по-турецки. — Ну вот, вижу, жизнь налаживается!

— Все твоими стараниями, — вернула ему улыбку гриффиндорка. — Правда, спасибо тебе. Я никогда ни с кем не говорила об этом, и теперь мне легче. Наверное, мне и правда стоит начать быть более открытой.

— Вот и здорово! — он хлопнул себя по коленке, отчего-то невероятно счастливый. И он сам не знал, кто заставил его сказать следующие слова. — Кстати, Грейнджер, если ты не занята, пошли в выходные в Хогсмид вместе? Как раз поможем друг другу с выбором подарков для всего моего семейства. Ты же по-любому будешь встречать Рождество с нами.

— Фред, — она укоризненно покачала головой на него предложение. — Не нужно звать меня куда-то просто из-за того, что сочувствуешь мне. Я ведь даже не нравлюсь тебе.

— Грейнджер, — парень позволил себе растянуть ее фамилию, ухмыляясь. — Разве кто-то говорил что-то о симпатии? Просто прогулка.

— Мы ведь даже не друзья, — Гермиона нахмурилась, кажется, окончательно возвращаясь в норму, раз была готова спорить.

— Ошибаешься, — Фред развел руками. — После того, как ты мне тут битый час плакала в рубашку, мы уж точно как минимум друзья. И вообще, — он посерьезнел, — не стоит относиться к прогулкам, да даже к свиданиям, так серьезно. Это же не клятва у алтаря, верно? Это просто попытка узнать человека получше. Как ты предлагаешь кому-то начать встречаться, если они толком и не общались до этого? Будь проще, Гермиона.

— Хм, — она задумчиво пожевывала губу, обдумывая его слова, и Фред улыбнулся, почти видя, как бегают мысли в ее сообразительной головке. — Тогда в десять в субботу?

— Хорошо, — кивнул он. — В субботу в десять.

— Хорошо, — повторила она, вставая, и вдруг улыбнулась, так светло и легко, как никогда не улыбалась ему. — Спасибо тебе, Фред. Мне… Мне давно не было так легко. Спасибо.

— Не за что, Грейнджер, — он лениво развалился на диване.

— Я пойду спать, наверное. Такая усталость навалилась, это все из-за истерики, наверное, — она рассмеялась, неловко почесывая затылок.

— Спокойной ночи.

— И тебе.

Она развернулась, направляясь к лестницам, а Фред почему-то все смотрел и смотрел ей в спину, словно снова впервые видя. Маленькая староста, которая стесняется показать саму себя и боится одиночества… Кто бы мог подумать. Видимо, она почувствовала его взгляд, потому что повернулась, и он ослепительно улыбнулся ей:

— В субботу в десять, — она аккуратно кивнула в ответ и скрылась за поворотом, а юноша внезапно понял, что действительно очень давно не звал никого гулять: он вечно сбегал от предложений настырных поклонниц, игнорировал взгляды Кэти, аккуратно отвергал все идеи Джорджа, которого грызла совесть, что его близнец одинок, и, пожалуй, с самого шестого курса не был с кем-либо на свидании. Может, и ему стоит быть проще?

Фред задумался, погрузившись в самоанализ, не зная, что уже завтра Гермиона позволит себе рассмеяться в ответ на шутку Эрни с пятого курса Пуффендуя, а еще через две недели Джордж расскажет, что девушка отвергла Кормака, приглашавшего ее на бал. Фред не мог догадываться, что отчего-то и его самого начнет раздражать тот факт, что на бал Грейнджер пойдет с Долгопупсом, что он так и не пригласит никого и пойдет один, что потом, в каникулы, он долгими вечерами сидеть с Гермионой на чердаке, разговаривая обо всем на свете. Фреду невдомек, что в середине января, когда Парвати отпустит остроту в адрес Грейнджер, а она рассмеется в ответ, он ревниво выдернет старосту за локоть из толпы сокурсников, а потом будет долго-долго целовать в темной нише. В конце концов, хотя и не все на свете объясняется любовью, часто именно она оказывается финалом. Не так ли?

====== Пока она спит ======

Когда все закрутилось, Фред только и успел, что за шиворот схватить Джинни, утягивая ее за собой. Никто не мог предполагать, что Малфой додумается устроить засаду на восьмом этаже, в которую чуть было не попадут все члены Отряда: спасло их буквально чудо, то, что Полумна со свойственной ей задумчивостью остановилась посреди коридора, заглядевшись в окно, и Падма успела услышать голос Пэнси прежде, чем слизеринцы увидели нарушителей. Джордж тихо выругался, Рон выхватил палочку, а затем они все побежали, с трудом вписываясь в повороты, не беспокоясь о шуме, перескакивая через ступеньки на узеньких витых лестницах. Анджелина цепко держала за руку маленького Денниса, буквально таща его, Лаванда скинула туфли на каблуках и бежала босиком, Гарри весь подобрался, словно на матче по квиддичу, безошибочно выбирая пустые коридоры и ведя через них своих друзей. На четвертом этаже им пришлось разделиться: Ханна и Эрни возглавили группу пуффендуйцев, Чжоу — студентов Когтеврана, а гриффиндорцы должны были свернуть направо, к своей башне.