“Нет, это глупости”, - подумала я и перевернулась на другой бок. Подушка почему-то казалась жесткой и неудобной, я никак не могла найти подходящего положения, чтобы провалиться в дремоту.
- Ты уже в третий раз отвлекаешься, - заметил на следующий день зашедший пообедать Антуан; у него в очередной раз кончились деньги, и мадам Дюпле, как всегда, от щедрот своих решила его подкормить. - Я тебе говорю, а ты будто и не слушаешь.
- Если ты скажешь слово “влюбилась”, - угрожающе протянула я, - швырну в тебя чем-нибудь тяжелым.
- А я как раз думал, - усмехнулся он. - Ладно, молчу, молчу.
С ним я последнее время разговаривала реже, а уж с Робеспьером и подавно - эти двое пропадали на заседаниях то Конвента, то Якобинского клуба, ставшего одним из центров будущего восстания. Подготовка шла полным ходом, и я, хоть оставалась в стороне, не могла этого не замечать. Речи становились все яростнее, статьи в “Публицисте” - все ожесточеннее, я слышала, как бурлит, готовясь подняться, какая-то могучая сила, и не могла понять, пугает меня это или воодушевляет.
- Выбери себе псевдоним, - как-то сказал мне Марат в один из последних дней мая. Мы возвращались от кордельеров как всегда поздно ночью, и я не смогла определить по выражению его лица, всерьез он говорит или шутит. Оставалось спросить:
- Вы серьезно?
- Абсолютно, - ответил он. - Если хочешь публиковаться, без псевдонима никуда.
- М-м-м… - Марат обладал умением неожиданно сказать что-то такое, что повергало меня в полную растерянность. - Я даже не знаю…
- Подумай, - великодушно разрешил он. - Пожалуй, еще пара дней у тебя есть.
- Пара дней? - я ощутила, как по спине у меня ползет холодок предвкушения. - Пара дней до чего?
- До того, как мы выметем из Конвента эту дрянь, конечно. Не сегодня-завтра ударят в набат.
Я знала, что он не преувеличивает. Но страшно мне не было - рядом с ним я вообще чувствовала себя не способной чего-то бояться.
- И кто поведет народ? - решилась спросить я. - Вы?
Ответ будто окатил меня ведром ледяной воды.
- Нет. Народ поведешь ты.
- Ч… что? - я решила, что ослышалась. - Вы что, шутите?
Он посмотрел на меня, словно решая, врезать мне по голове или можно пока повременить.
- А для чего, думаешь, я таскал тебя с собой все это время? Чтобы ты успела примелькаться. Чтобы в нужный момент кто-то завопил: “Да я видел этого парня рядом с Другом народа, давайте послушаем, что он скажет!”.
- Но я не смогу, - я решилась на неслыханную дерзость, а именно принялась отпираться. - Я не умею толкать речи, меня никто не послушает, я вам всю операцию провалю!
- Не провалишь, - убежденно заявил он. - Иначе нас всех прикончат, да и тебя заодно.
- Вы с ума сошли, - прошептала я, не зная, что еще можно сказать. Мой собеседник громко фыркнул.
- Тоже мне, новость.
Ничем его было не пронять, даже выстрелом в упор из базуки. Но я сопротивлялась с отчаянием смертника, понимая, что если сейчас дам слабину - моя жизнь точно кончится.
- Не буду я никого за собой вести, - сказала я по мере твердо. - Не знаю, за кого вы меня принимаете, но у меня точно не получится. Попросите кого-нибудь, кто справится. Но я пас.
Сказав все это, я непроизвольно втянула голову в плечи, со страхом ожидая громов и молний, которые неизбежно должны были полететь мне на голову. Я даже представила, что меня сейчас схватят в охапку, дотащат до набережной и выкинут в Сену к чертовой матери за то, что не оправдала ожиданий - а что, символично получится. И когда Марат заговорил, я была готова в любой момент броситься стремглав прочь: не убежать от него, так хотя бы попытаться.
- Ну, заставлять тебя я не буду, - вдруг сказал он без следа обиды или разочарования. - Упрашивать тем более. Участие в нашем общем деле - как понимаешь, только добровольное.
- Эй, это не значит, что я вообще не хочу участвовать, - уточнила я. - Просто не так же явно…
- А как ты хочешь? - вдруг рассмеялся он. - Нельзя быть борцом наполовину. Либо ты делаешь это, либо уходишь в сторону и молчишь. Выбирать тебе.
Я оглянулась, хотя знала, что мы достаточно далеко ушли от клуба, и мне не удастся его увидеть. Решимости во мне от этого не прибавилось. Наоборот, я ощущала себя так, будто меня снова оставили одну посреди бушущей, враждебной толпы.
- Знаете, - наконец протянула я несмело, - я лучше промолчу…
Он замедлил шаг и опустил взгляд, шепча что-то себе под нос. Мне показалось, что он что-то считает.
- Дело твое, - наконец сказал он. - Займись тогда своими делами. Можешь считать, что у тебя отпуск.
- Своими делами? - я никак не могла свыкнуться с мыслью, что меня так легко отпускают. - Какими?
- Ну, я не знаю, какие могут быть дела у девушек твоего возраста, - пожал плечами мой спутник. - Сходи с кем-нибудь на свидание, что ли.
- На свидание? С кем?
- О, тот самый вопрос, на который у меня будет ответ, - его сарказму не было предела. - С кем хочешь.
Я долго смотрела на него, пытаясь понять, намекает он или нет. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы разгадать, о чем я думаю.
- Нет, нет, - рассмеялся он. - Во-первых, я занят. Во-вторых… тебе не кажется, что тебе нужен кто-нибудь помоложе?
- Ненавижу, когда апеллируют к возрасту, - я состроила надутый вид, чтобы скрыть смущение, и поблагодарила темноту, благодаря которой было не видно, что я вся запылала, вплоть до кончика носа. Марат то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил, как меня вынесло:
- Я просто констатирую факт.
- Закрыли тему, - я опустила голову и принялась внимательно разглядывать мостовую. Странно, как я раньше не понимала, какое интересное зрелище представляют из себя эти замызганные камни. Разговор между нами более не возобновился, и когда я прощалась с Маратом на повороте у моста, мне резко показалось, что я чувствую себя перед ним виноватой.
Я выложила шуршащее шелком платье на прилавок.
- Мне нужно укоротить юбку.
Мой старый знакомый-портной, вытащив изо рта трубку (я напомнила себе, что надо будет последовать совету Бийо и заглянуть в табачную лавку), отложил ее в сторону и принялся внимательно изучать платье. Я не смогла не спросить:
- Вы его шили?
- Да, - ответил он с гордостью. - Ко мне зашел молодой человек, который тогда приходил с вами. Передал заказ, сказал, что это подарок. Неужели я ошибся с мерками?
- Нет-нет, вы все сшили отлично, - я поспешила его успокоить, а то он как-то слишком огорчился. - Просто юбка мне длинновата, надо ее укоротить.
Портной, изучавший швы при помощи лорнета, едва не выпустил резную деревянную рукоять.
- Укоротить? Насколько?
- Ну, примерно, - нагнувшись, я прочертила пальцем невидимую линию где-то на середине собственной икры, - до сюда.
Портной смотрел на меня расширенными глазами, и так же - его молодой подмастерье, выглядывающий из-за занавески, ведущей в примерочную. Я представляла себе, как глупо выгляжу, но другого выхода просто не видела: после случая с Бриссо я окончательно убедилась в том, что длинные юбки не по мне.
- Вы же представляете, - кашлянул портной, - как это будет выглядеть?
- Представляю, - беззаботно откликнулась я. - Режьте смело.
Он глянул на платье почти траурно, будто перед ним лежал котенок, которого предстояло расчленить заживо. Я приосанилась и сделала вид, что не замечаю его терзаний. В конце концов, желание клиента - закон, разве нет?
- Приходите послезавтра, - вздохнул портной и утянул платье куда-то в недры прилавка. - Все будет готово.
- Обязательно приду, - мило улыбнулась я и, послав еще одну улыбку Шарлю, пританцовывающей походкой вышла из лавки. Тяжело вздохнуть я позволила себе, только скрывшись за дверью, когда никто не мог увидеть меня. Все-таки шел всего первый день моего вынужденного отпуска, а я уже готова была грызть стены от вынужденного бездействия. “Хочу к нему”, - капризно ныл какой-то внутренний голос, и сколько бы я ни пыталась его заткнуть, он все равно упорно заводил свое. Я послушала его с минуту и раздраженно топнула ногой, как будто это могло помочь мне понять, что со мной такое происходит.
