- Что делаешь на выходных? - спросила Мари, едва паренек скрылся. Меня она изрядно озадачила этим вопросом, и я даже не сразу смогла придумать, что ответить:
- Ну… наверное, отдыхаю…
- Не хочешь поехать с нами за город? - тут же просияла лучезарной улыбкой моя собеседница. - Мы хотим снять коттедж…
Предложение было весьма заманчивым, но я не могла понять, почему оно исходит от девицы, с которой до сегодняшнего дня я едва ли перемолвилась и словом. Сложно сказать, что я настолько популярна на курсе, чтобы быть желанным гостем на любой вечеринке. Оставалось лишь одно предположение, и я не замедлила его озвучить:
- А Дамьен там будет?
- Конечно, - энергично закивала Мари и отправила себе в рот кубик сахара. - Он это все и организовал…
Я еле удержалась, чтобы не хмыкнуть со всем возможным скепсисом. Беда с этими французскими ухажерами.
- Ну так что, - незамутненный взгляд Мари вновь устремился на меня, - поедешь?
- М-м-м… - я попыталась спешно придумать какую-то отмазку, но, как назло, все нужные французские слова выветрились у меня из головы. - Нет, наверное, я не смогу…
- Ну вот, - огорченно протянула девица и вновь потянулась к сахарнице. По моему мнению, ей, с ее комплекцией, стоило бы остановиться в поедании сладкого, но я, опять же, не смогла правильно сформулировать фразу. - Почему?
“Потому что я не хочу, чтобы этот козел нажрался и лапал меня”, - увы, моего запаса французского сленга и подавно не хватило, чтобы так ответить.
- Я хотела… - и фантазия, как назло, отказала, поэтому я использовала самый беспомощный из всех возможных предлогов. - Я хотела просто погулять по Парижу… посмотреть город…
Предлог был действительно никудышный: Мари тут же ответила, как только мог и ответить человек, проживший в этом городе всю жизнь:
- Да ладно, что тут интересного? Ну, Лувр разве что…
- Ну, я давно не была в Париже, - принялась выкручиваться я. - И почти ничего не помню.
- Совсем ничего?
Вопрос не то чтобы резанул - скорее, поцарапал, как кончик иголки. Я сделала глоток эспрессо и машинально огляделась: этот жест вошел у меня в привычку, я проделывала его всякий раз, как только что-то напоминало мне о том, что произошло двенадцать лет назад на дороге Жоржа Помпиду. Глупо было на это надеяться, но я все равно всякий раз ожидала увидеть в бесконечной разноцветно-серой толпе человека с красным цветком в петлице.
- Ну… - я с усилием вернула свой взгляд собеседнице. - Я чуть не утонула.
Она широко распахнула густо подведенные глаза, отчего они стали похожими на два блюдца.
- Как это случилось?
Я уже не рада была, что зачем-то сказала ей об этом, но теперь увильнуть от рассказа не получилось бы. Почти не скрывая раздражения, я допила кофе залпом и, ощущая, как горло обжигает горечь, сухо заговорила:
- Мне было почти девять, я была тут с мамой и ее подругой. Мы гуляли на набережной, они разговорились о чем-то и ушли вперед, а я попыталась выловить из воды какой-то то ли листик, то ли что-то в этом духе… Ну, и упала в воду, конечно.
Мари слушала, затаив дыхание.
- Я даже испугаться не успела, - призналась я, прикрывая на секунду глаза: несмотря на то, что воспоминаниям была дюжина лет, они были настолько четкими, будто все это произошло вчера. - Плавать я никогда не умела и сразу пошла бы ко дну, конечно, но…
- Вау! - восторженно воскликнула Мари. - Тебя кто-то спас?
- Ну да, - с непонятной неохотой подтвердила я. - Кто-то выхватил меня из воды. Я была слишком растеряна и даже лицо его не запомнила. Только голос - он мне что-то сказал, но я не поняла, - и цветок у него на груди. Такой ярко-красный, как кровь.
- Роза?
- Нет, - отмахнулась я. - Розу я бы сразу узнала. Это был нарцисс, кажется.
Мари с удивленным видом поморгала.
- Но ведь красных нарциссов в природе не бывает…
Как будто я сама этого не знала - еще тогда, вернувшись из поездки, перерыла весь интернет в поисках похожего цветка, чтобы понять, что таких не существует вовсе. Я хотела рассказать и продолжение истории: как незнакомец почти сразу исчез, будто в воздухе растворился, тут же подбежала мама, отругала меня за неосторожность, за насквозь промокшую одежду и за слишком живое воображение: по ее словам, никакого мужчины с красным бутоном она в глаза не видела, и вообще на набережной, кроме нас, не было практически никого, - но тут заметила приближающегося к нам, широко улыбающегося Дамьена.
- О, вот и он, - я тут же подскочила со стула и принялась натягивать куртку. - Ладно, Мари, я спешу…
- Да ладно тебе, - она была не на шутку удивлена скоростью, с которой я намерилась убегать, - посиди с нами…
- Нет, правда, времени нет, - неуклюже оправдалась я и, оставив на столике деньги за эспрессо, выскочила из кафе. С Дамьеном мы разминулись буквально на секунду, и я кинулась вновь перебегать улицу, сделав вид, что из-за шума машин не расслышала, как он меня окликнул.
- Шайтан! - рявкнул мне очередной последователь Аллаха.
- Сам такой! - не растерялась я и почти бегом бросилась в сторону дома.
Денег, так внезапно свалившихся на меня полтора года назад, хватило, чтобы мне не пришлось коротать вечера в общаге, а на все время пребывания в Париже снять миниатюрную квартирку в двадцати минутах ходьбы от университета. Располагалась она на втором этаже чудовищно старого дома, в котором лифт заменяла не менее чудовищная лестница, спускаясь с которой, я постоянно боялась упасть и свернуть себе шею. Сырость из квартиры я вытравила в первые же два дня с помощью обогревателя, и домашний уют зацвел пышным цветом: пользуясь тем, что ко мне редко заходили даже соседи, я совершенно не утруждала себя тем, чтобы поддерживать какую-то иллюзию порядка, и поэтому в комнате на стуле сушились полотенца и носки, почти половину миниатюрного помещения, исполнявшего роль прихожей, занимала груда обуви, а всегда разобранная двуспальная кровать была наполовину завалена вещами, из кучи которых я каждое утро методом тыка выбирала, что надеть. В общем, за месяц я окончательно свыклась с новыми условиями своего существования и даже перестала скучать по своей питерской квартире, где с моим отъездом воцарилось запустение и тишина. Цветы, продукты из холодильника и Косяка забрала к себе мама, разнеся по пути в пух и прах мое намерение взять горностая с собой.
- Даже не думай, - грозно сказала она, скармливая жадному зверю кусок вырезки, - он же не перенесет полет, ему будет плохо…
Косяк посмотрел на меня хитро, заглотил мясо, не жуя, и потянулся за новым куском.
- Но мне без него… как-то некомфортно… - вяло противилась я. Но мама была неколебима и решительно сгребла Косяка в родственные объятия.
- Нет, он останется со мной.
Я хотела было сказать, что ее мужу придется запасаться мазью от укусов и готовиться к тому, что первые несколько недель его будут нещадно грызть при первой попытке приблизиться, но махнула на это рукой - пусть сами разбираются, - и пошла собирать чемодан.
Андрей не хотел меня отпускать. Когда он понял, что поездка в Сорбонну - больше не иллюзорно-гипотетическая перспектива, и у меня на руках уже есть папка с документами, авиабилеты и договор аренды, то сразу начал с возмущенным видом качать права.
- Я тебя знаю, - бухтел он, помогая мне между тем закрыть чемодан, - ты вечно влипаешь во всякие неприятности…
Последний раз я влипала в неприятности полтора года назад, а с тех пор моя жизнь протекала ужасающе спокойно, без каких-либо серьезных потрясений, о чем я тут же Андрею и напомнила. Но его это не убедило:
- Ты одна, в незнакомом городе, а если что-то случится?
- Да прекрати, - отмахнулась я, укладывая в сумку косметику. - Ну что может случиться? Там куча народу учится, и пока все вроде бы живы…
- Но ты-то умеешь найти проблемы на пустом месте.
- С чего это ты взял? - фыркнула я. - Обычно это ты находишь проблемы на пустом месте, а разгребать их почему-то приходится мне.
