- Марат! - к нам приблизился мужчина, имевший более степенный и спокойный вид, чем все остальные; пару раз я видела его на заседаниях Конвента - он сидел на самом верхнем ряду и, судя по тому, как общались с ним окружающие, пользовался немалым авторитетом. Мой спутник остановился, и я шмыгнула ему за плечо, опасливо поглядывая оттуда на незнакомца.
- Я рад, что ты выздоровел, - тем временем сердечно приветствовал Марата подошедший. - Хорошо, что ты решил прийти сегодня…
- Просто не мог пропустить, - ответил Марат и обернулся к трибуне. - У меня есть что сообщить клубу. Кто-нибудь, кроме Эбера, их разогревал?
Незнакомец покачал головой:
- Заседание началось совсем недавно…
- Плохо, плохо, - задумчиво пробормотал Марат, оценивающе глядя на толпу. - Впрочем, может, это даже к лучшему, они еще устать не успели… ладно, пойду туда.
Поняв, что он собирается оставить меня тут в одиночестве, в окружении каких-то жутких людей, от которых неизвестно, чего можно ждать, я хотела-было незаметно свинтить под каким-нибудь благовидным предлогом, но Марат снова схватил меня за руку и выпихнул перед собой, так что я едва не врезалась в человека, с которым он говорил.
- Это Натаниэль, мой помощник и секретарь.
- Натаниэль? - незнакомец приподнял бровь и посмотрел на меня недоверчиво. Я же была слишком ошарашена, чтобы как-то подтверждать или опровергать слова редактора, и поэтому молчала, как рыба, разве что моргая в ответ.
- Ну да, - Марат подтолкнул меня еще на полшага вперед. - Постой пока здесь, с Бийо. Никуда не уходи. Смотри в оба и слушай, я скоро вернусь.
И, прежде чем я успела возразить, выпустил меня и начал пробираться к трибуне, в одно мгновение исчезнув за чужими спинами. На меня покосилась с интересом какая-то животная, совершенно пьяная рожа, и я подумала, что плевать на толпу, сейчас я побегу к выходу по чужим головам.
- Не смотрите так, никто вас тут не съест, - видимо, разгадав мои намерения, человек по имени Бийо предупредительно опустил мне руку на плечо. - Вы здесь впервые?
- Ага, - спокойнее от его присутствия мне если и стало, то совсем чуть-чуть, и я решила, что лучше будет отодвинуться. Бийо разве что вздохнул и, вытащив из-за пазухи какой-то темный продолговатый предмет, принялся сосредоточенно в нем ковыряться. Я, решив во избежание эксцессов не смотреть по сторонам, с интересом наблюдала, как он тщательно прочищает эту странную вещицу, затем заново чем-то ее набивает, а потом - о боже, у меня разом скрутило желудок, - прикуривает.
- Это… это трубка? - спросила я, не отрывая взгляд от божественного предмета у него в руке. - Это можно курить?
- Конечно, - с некоторым удивлением отозвался он. - Вы употребляете табак?
- У меня зависимость, - призналась я, раз за разом глотая слюни. - Где вы такую достали?
- Их повсюду в Париже можно купить, - он выпустил кольцо дыма, поплывшее к потолку. - Зайдите в табачную лавку, гражданин.
- Обязательно, - пробормотала я, стараясь глубже вдохнуть запах чужого табака - тот пах чем-то терпким и сладковатым, то ли каким-то фруктом, то ли травами. Бийо посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.
- Мне кажется, я вас где-то раньше видел.
- Вам кажется, - сообщила я, приподнимаясь на цыпочки. Куда же пропал Марат?
- Я не жалуюсь на зрение, - Бийо сделал еще затяжку. - И на память тоже. Еще неделю назад я вас видел в совсем другом обществе. Но тогда вы, по-моему, были симпатичной, хоть и странно одетой гражданкой.
Мда уж. Стоило сразу подумать, что мой неумелый маскарад никого не обманет. Впрочем, Бийо не собирался меня шумно разоблачать. Я могла бы предположить, что он заинтересован, но взгляд его оставался прежним - сонным и устремленным не на меня, а как бы куда-то сквозь.
- Так вы кто?
Последнее слово он произнес на выдохе, выпустив в меня клубок густого дыма. Мне стало не по себе - как и тогда, когда такой же вопрос задал мне Дантон. И я снова не знала, что на него ответить.
- Не знаю, - честно ответила я.
- Совсем?
- То, в чем я уверен… уверена… вам ни о чем не скажет, - извиняющимся тоном сказала я.
- Скажите хотя бы, в чем вы уверены.
- Ну, например, - я немного расхрабрилась, - в имени…
- По-моему, имя вам только что сменили, - усмехнулся Бийо. - Или я не прав, вас действительно зовут Натаниэль?
Я открыла рот и сразу же его закрыла, понимая, что возразить мне нечего. Не знаю, сколько бы еще продолжался этот необычный разговор, если бы в этот момент Марат не добрался бы таки до трибуны. Шум в зале сразу стал на полтона ниже, и мне оставалось лишь удивляться, как моему редактору это удается.
- Граждане! - прогрохотал Марат; звук его хриплого голоса ударился о каменные своды, и мне показалось, что стекла зазвенели в такт удару. - Сегодня мне в руки попало неоспоримое доказательство, что те, кто лицемерно называют себя поборниками свободы, на самом деле…
- Интересно, что за доказательство, - вдруг заметил Бийо одновременно и про себя, и так, чтобы я могла услышать. Я не знала, рассчитывал ли он на ответ, но на всякий случай решила не говорить о набитой деньгами сумке. В конце концов, Марат говорил мне стоять и слушать, а рассказывать кому-то - это его забота.
- Выставляя напоказ свои лживые речи, они надеются, что мы поверим им, увидим лишь оболочку, никогда не догадаемся, что скрыто под ней!
“Оболочка”, - промелькнуло у меня в голове. На всеобщее обозрение выставляют то, что должно быть увидено всеми. Истинное лицо часто скрывают, чтобы никто не мог до него добраться. Оболочка…
- Их цель - низвергнуть революцию, задушить свободу, и они не гнушаются использовать деньги тех, с кем так ожесточенно призывали сражаться, не щадя своей жизни!
Речь имела успех: зал оживился, кто-то, почти не понижая голоса, заявил, что “пора бы прогуляться до Конвента-то”, кто-то крикнул “Да здравствует свобода!”, и его поддержал, наверное, с десяток человек, но Марат уверенно заглушал их всех: говорил и говорил, пренебрегая, кажется, даже тем, чтобы сделать вдох. Он обличал, он призывал, он напутствовал, и еще большей силы придавало этой речи то, что это был чистейшей воды экспромт. Я попыталась, конечно, представить, как Марат, сидя в своей ванне, учит все это наизусть с листа, но эта картина не смогла вызвать у меня ничего, кроме смеха. А другая мысль, острая и настойчивая, продолжала биться мне в голову, но я никак не могла ее принять.
Оболочка - то, что видят все. Истинное лицо - то, что скрыто от остальных. Обычно под напускной чистотой прячут грязь, но что, если наоборот?
Ответ на последний вопрос был до того простым и очевидным, что я едва не подпрыгнула на месте. На ум пришло сразу все: и мой разговор с Бриссо, и книга, увиденная в его квартире, и сегодняшняя сцена, нежеланным свидетелем которой я стала в доме Марата, - и сложилось в такую удивительно логичную картину, что я не смогла вытерпеть. Стоило оратору, сорвав гром аплодисментов, спуститься обратно в зал, как я, забыв о своих страхах, сказала Бийо “Извините, я сейчас” и кинулась протискиваться сквозь толпу - чтобы схватить Марата за руку и, глядя глаза в глаза, срывающимся голосом произнести:
- Вы притворяетесь.
Мы вышли на улицу. Небо уже потемнело, но не было видно ни звезд, ни луны. Тем ярче казалось мне, как сверкают глаза моего спутника - казалось, кто-то положил в них два горящих угля.
- Что ты имела в виду? - голос Марата звенел. - Притворяюсь? Я? Ты обвиняешь меня в неискренности?
- Я… я не имела в виду, что вы врете кому-то, - я не оправдывалась, просто пыталась уточнить, что никого не желала обвинять. Пожалуй, стоило сначала подумать, а потом говорить, но я сказала первое, что пришло на язык, и теперь Марат был опасно близок к тому, чтобы растерзать меня.
- Тогда что? - яростно спросил он.
- То, как вы себе ведете… даже нет, то, как вы себя подаете, - я вспомнила нужное слово и воодушевилась, остальные пошли как по маслу, будто ждали своей очереди, - это совсем не то, что вы есть на самом деле. Я видела один из ваших старых трактатов… у Бриссо, знаете? Так вот, он серьезно считает, что у вас не в порядке с головой. А вы знаете, что вас считают сумасшедшим, и продолжаете делать все, чтобы вас им считали, потому что… потому что…
