- Не знаю. Просто не надо. Ладно?
- Ладно, - как будто у Симоны был хотя бы призрачный выбор, что можно ответить. Марат заговорил ободренно:
- Ну вот и отлично. Жди меня к ужину.
Решив не дождаться, пока эти двое распрощаются, он откроет дверь и стукнет меня по носу, а потом поймет, что я подслушивала, и тогда меня, наверное, не спасет вообще ничего, я воспользовалась тем, что они, судя по очередной паузе, занялись друг другом, и поспешно, стараясь не производить шума, скатилась по лестнице вниз. Все услышанное надо было обмозговать, хотя в нем, на первый взгляд, не было совершенно никакой логики.
- Хорошая погода сегодня, - жизнерадостно сказала мне женщина, сторожившая вход. От ее былой недоверчивости не осталось и следа: похоже, то, что я стала постоянным посетителем жилища Марата, изрядно прибавило мне авторитета в ее глазах.
- Да, отличная, - согласилась я и, выйдя на улицу, постаралась придать себе скучающий вид, мол, меня достало стоять тут и ждать. Наверное, получилось достаточно убедительно, потому что Марат ничего у меня не спросил, только коротким жестом пригласил следовать за собой.
Шаг у него оказался широким и быстрым, мне регулярно приходилось, запыхавшись, догонять. Разговора не получалось - я, может, была и не прочь поболтать, ибо у меня созрело с десяток вопросов, самый главный из которых был, конечно, “куда мы идем?”, но Марат молчал, напряженно о чем-то размышляя, а я не решалась его отвлекать, просто безмолвно следовала рядом.
- Убери волосы под шляпу, - вдруг пробурчал он, мимолетно глянув на меня. - Ничему не удивляйся.
- Э, ладно, - я поспешно заправила непослушные локоны. - И все-таки, куда вы меня ведете?
- Я же говорил, в клуб Кордельеров, - почти отмахнулся он, явно возвращаясь к своим мыслям. Но мне так надоела вся эта неизвестность, что я решила не отставать, пока не добьюсь вменяемого ответа:
- Для меня это звучит как полная бессмыслица. Что это за место?
Будь мы в моем родном столетии, я и спрашивать бы не подумала: клуб и есть клуб, что тут непонятного? Там пьют, тусуются, знакомятся, в общем, весело проводят время. Вспомнив, как удалось мне отдохнуть в Париже в последнюю, как оказалось, ночь своего пребывания в двадцать первом столетии, я тоскливо вздохнула. Наверное, надо было уже свыкнуться с мыслью, что никогда больше я не смогу увидеть ни дом, ни родных, не воспользуюсь плодами научно-технической революции, не пойду в универ и не смогу подергаться на танцполе под какой-нибудь свежий ремикс, угощаясь попутно каким-нибудь сладким пойлом из коктейльного меню, но у меня не получалось, меня все равно упорно продолжало преследовать чувство, что все происходящее со мной - лишь глупый, нелепый сон, который рано или поздно закончится.
- Неужели ты не слышала про него? - тем временем удивился Марат. - Ты пришла устраиваться ко мне в газету и не знаешь, что такое клуб Кордельеров?
Я с невинным видом помотала головой. Марат смотрел на меня так, будто я упала с другой планеты.
- Просто поразительно, - резюмировал он наконец. - Неужели ты действительно ничего про него не слышала? А клуб Якобинцев?
- Про якобинцев я знаю, - оживилась я, ухватившись за знакомое название, но лучше бы я этого не делала.
- Ага, знаешь. И что?
Я посмотрела на своего собеседника, как баран на новые ворота. Нелепо было признаваться, что на названии, собственно, все мои знания и заканчивались, но приходилось. Пусть лучше редактор поднимет меня на смех, чем я брякну что-нибудь не то и тем только больше увязну в трясине, в которую только что угодила.
- Ну… они… э…
Он резко остановился, и я больно врезалась ему в плечо. Мы замерли посреди улицы: он, разглядывающий меня, как будто увидев впервые, и я, ощущавшая себя кроликом перед немигающим взглядом смертоносной рептилии. Мне казалось, что он меня насквозь видит, и от этого у меня в душе поднялся какой-то суеверный страх, который, конечно, невозможно было скрыть от Марата.
- Скажи мне прямо, - проникновенно проговорил он, приближаясь ко мне; я вздрогнула, но не отпрянула, решив, что трусить в моем положении уже бесполезное дело, - зачем все-таки ты ко мне пришла?
Даже если бы я и смогла мгновенно придумать что-нибудь складное и логичное, что разом объяснило бы все, то не смогла бы ни слова произнести, ибо язык будто распух и налился свинцом, и пошевелить им оказалось поистине непосильной задачей. Единственное, что я могла сказать, не чувствуя никаких препятствий, было лишь правдивое “Вы спасли мне жизнь”, но я только опустила взгляд и сжала губы, понимая, как по-дурацки прозвучит подобное заявление. Марат никогда на это не купится, потребует объяснений, а их у меня не окажется, и тогда… нет, все, что мне оставалось - не произносить ни звука и ждать.
- Ты же ни черта в этом не понимаешь, - странно, но в его голосе я не услышала осуждения. Напротив, он показался мне неожиданно мягким, - и все равно упорно в это лезешь. Зачем?
“Потому что иначе я с ума сойду”, - мелькнуло у меня в голове, и я закусила губу, чтобы это не вылетело наружу. Мне стало жутко холодно - как будто я снова стою перед ним вымокшая с головы до ног, перепуганная и потерянная.
- Ты даже не знаешь, чем это грозит.
Дыхание сперло, но я все равно делала вдох за вдохом. В голове моей царила пустота, не было ни лихорадочных размышлений о том, как можно выкрутиться, ни даже обреченных мыслей о том, что я опять все испортила - под взглядом, который я не видела, но продолжала чувствовать на себе, все они испарились, как нечто лишнее и ненужное.
- А если я скажу тебе уйти…
- Никуда я не пойду, - буркнула я, прежде чем осознала, что хочу сказать. Это не взялось откуда-то, это будто сидело во мне с самого начала, как непреложный факт, вроде того, что небо голубое, а предметы, если их уронить, падают вниз.
Я медленно подняла глаза, ожидая в ответ чего угодно. Марат продолжал смотреть на меня, слегка прищурившись, но больше не казался мне внушающим ужас.
- Ладно уж, - наконец констатировал он. - Я понятия не имею, кто ты и откуда взялась на мою голову, но раз хочешь идти со мной - пошли.
И невозмутимо продолжил свой путь, будто ничего не случилось. Сердце мое, замершее на секунду, вновь вернулась в привычный ритм, и я, исполненная окрыляющим ощущением, какое бывает после удачно сданного экзамена, бросилась догонять своего спутника. Что за испытание мне пришлось пройти - я понятия не имела, но предчувствие подсказывало мне, что оно было далеко не последним в череде поджидавших меня на дороге, которую я теперь уж бесповоротно выбрала для себя только что.
В чем-то клубы не изменились: после встречи с внушительными секьюрити, при виде Марата почтительно расступившимися в стороны, и короткого “Это со мной”, исправно послужившего мне пропуском, я оказалась в полутемном и душном помещении, где от обилия людей яблоку было негде упасть. В воздухе витал удушливый запах табака, мне после моей никотиновой голодовки показавшийся чуть ли не ароматом благовоний, царил небывалый гвалт - в общем, все было почти так, как я привыкла видеть, разве что музыка не играла - диджея заменял какой-то мужик, вопивший с устроенной у колонны трибуны нечто малопонятное, но весьма эмоциональное.
- Эбер, - заметил Марат. - Обрати на него внимание.
Я вгляделась в мужчину вниматильнее, не нашла в его внешности ничего примечательного, но не успела высказать это своему спутнику, ибо тут же кто-то из стоявших рядом заметил наше появление и заорал так, что у меня чуть уши не заложило:
- Смотрите, это он!
- Марат! - тут же подхватили с другой стороны.
- Он вернулся!
- Друг народа вернулся!
За поднявшимся восторженным гулом выступавшего окончательно перестало быть слышно, но он, кажется, не расстроился по этому поводу, а счел за лучшее присоединиться к общему шуму. Я, ошалевшая от такого приема, подумала было броситься прочь, ибо страшно было видеть обращенные к нам лица, многие из которых показались мне откровенно звериными. Но Марат чувствовал себя как рыба в воде - не переставая победоносно улыбаться и приветствовать окруживших его людей, он схватил меня стальной хваткой под локоть и потащил в центр зала. Я плелась за ним, еле перебирая ногами, оглушенная и одуревшая, больше всего боясь того, что паршивая шляпа сейчас с меня свалится.
