- Что тут происходит?! Оставьте ее немедленно!
- Твою ж мать, - Антуан ощутимо взбледнул, и, выпуская меня, подался назад. - Это что, Бриссо?
Получив свободу, я хотела было сделать хоть шаг в сторону, но ноги меня подвели, и я бессильно опустилась на мостовую. Груди и плечам было холодно, между бедер, наоборот, невыносимо жгло, и руки у меня ходили ходуном, так что не получилось даже прикрыться толком. Каким-то краем сознания я понимала, насколько провокационно выгляжу, и какую-то секунду даже хотела, чтобы приятели меня тут не бросали. Где гарантии, что тот, кто так благородно выручил меня только что, окажется таким же благородным и не решит продолжить начатое ими?
- Быть не может, - Огюстен отступил и судорожно попытался спрятать лицо в воротник куртки. Получилось плохо - ворот был слишком короток, а Бриссо тем временем неумолимо приближался, теперь его и этих горе-насильников разделяло не более десятка шагов.
- Что за произвол, граждане? - он явно был немного навеселе, слегка нетвердая походка и неестественно высокий голос выдавали это. - Я деп… депутат Национального Конвента! Прекратите немедленно! Брысь отсюда!
- Бежим! - вдруг воскликнул Антуан не своим голосом и, разразившись нечеловеческим хохотом, схватил Огюстена за рукав и увлек его в темноту переулков. Подхваченный им смех долго еще не стихал в ночи, пока его не оборвал чей-то сердитый окрик и пронзительный звук с силой ударившегося о мостовую чего-то тяжелого.
- Совсем распоясались, - недовольно пробурчал Бриссо, глянув вслед сбежавшим “санкюлотам”, - сволочи, всех их… гражданка, вы в порядке?
Внутри у меня все сотрясалось так, будто в груди колотилось не одно, а по меньшей мере десять сердец. Стараясь, чтобы мысль о том, что теперь все зависит только от меня, не повергала меня в больший страх, а, напротив, придавала уверенности, я с трудом поднялась и ощутила, что надорванный корсаж опять позорно съезжает куда-то вниз. Внутренне пообещав себе убить Антуана при встрече, я кое-как удержала соскальзывающую ткань, поправила на плече рукав и, придавая своему лицу самое милое и испуганное выражение, шагнула вперед.
- Гражданин, - это было единственное, что мне удалось пролепетать; все остальные французские слова сбежали из головы, а я не могла позволить паузе затянуться, и поэтому просто горестно зарыдала, порывисто преодолевая оставшееся между мной и Бриссо расстояние и падая ему на грудь.
- М-м-м… - он растерялся в первую секунду и встал, как столб, прежде чем догадался невинно приобнять за плечи несчастную жертву насилия, - не надо, гражданка, они уже ушли, вы в безопасности…
Я с силой прикусила язык и зажмурилась, ощущая, как на глазах выступают слезы. Теперь можно было и отстраниться, посмотреть ему в глаза. Жалобный взгляд у меня, судя по всему, получился - Бриссо с удивительной даже для выпившего скоростью таял на глазах.
- Вам надо прийти в себя, - заявил он, деликатно стараясь не смотреть мне ниже шеи. - Я живу совсем рядом. Хотите зайти?
Я уставилась на него расширенными глазами, не веря, что все так просто получилось, но он трактовал это по-своему и ответил со смехом:
- Или меня вы тоже боитесь? А зря, я не причиню вам никакого вреда.
- Нет-нет, - проговорила я со смущением, - но, боюсь, ваша супруга будет недовольна…
Это, конечно же, было невозможно, ибо жена Бриссо уже пару недель как пребывала где-то за городом и возвращаться в ближайшее время не собиралась, но откуда об этом было знать милой девушке, ставшей жертвой нападения парижской черни? Бриссо легко подхватил меня под руку и повел к дому, вещая доверительным тоном:
- Супруги моей нет сейчас в Париже, так что вам не о чем беспокоиться, гражданка… - ключом в замочную скважину он с первого раза не попал, со второго тоже, только с третьего, сосредоточенно нахмурившись, - …совершенно не о чем. Проходите и будьте как дома.
Обиталище Бриссо, конечно, ни в какое сравнение не шло с особняком Ролана, но и было не таким скромным, как жилище моего редактора. Проще говоря, это была самая обыкновенная, без претензий обставленная квартира, основную часть содержимого которой составляли книги. Их было действительно чудовищно много, ими были забиты все гигантские, от пола до потолка полки, для каких-то и полок не хватило, и поэтому они стояли прямо на полу.
- Ух ты, - мое восхищение отнюдь не было притворным, - да тут целая библиотека.
- Увлекаюсь на досуге собиранием редких изданий, - пояснил Бриссо, зажигая свечи. - Чашку чая? Бокал вина?
Можно ли мешать отданное мне Маратом снотворное с алкоголем, я не знала, но решила не рисковать. В конце концов, я хотела просто усыпить незадачливого депутата, а не убивать его.
- Лучше чай, - скромно ответила я, стараясь незаметно вытащить из корсажа склянку - та после разыгравшейся у стены сцены провалилась куда-то на уровень живота. Черт, ну до чего же неудобные эти платья!
- Тогда подождите минуту, - сказал гостеприимный хозяин и направился к выходу из комнаты. - Прислугу я тоже отпустил, чай придется делать самому… может, вы хотите умыться?
- Нет, спасибо, - голосом правильной девочки ответила я и опустилась на софу, чинно разгладила смятую юбку. - Я тут подожду.
Руки так и чесались начать обыскивать квартиру прямо сейчас, но я заставила себя не торопиться. Благо, жилплощадь у Бриссо не так уж и велика, много времени на то, чтобы перерыть ее, у меня не уйдет. Вот если бы речь шла о паре спрятанных бумаг, то тогда мне потребовалась бы вечность, чтобы перелистнуть страницы всех книг, но загадочная сумка, как я помнила, была довольно объемной, ее в корешке было не спрятать. Поэтому я сидела смирно, изучая взглядом книги, и испытала крайнее изумление, когда увидела знакомое имя на одной из них.
“Открытия г-на Марата в области огня, электричества и света”.
Решив, что пляшущее пламя свечей сыграло с моим зрением злую шутку, я поднялась с софы и приблизилась к полке. Надпись не изменилась и никуда не исчезла, и я не смогла не поддаться любопытству - подцепила потрепанный корешок и не без труда вытащила книгу из общего ряда.
Страницы кое-где пожелтели и были изрядно потрепаны - очевидно, книгу перечитывали не один раз. Я задумчиво перелистала ее, будто в поисках какой-то подсказки, но в полумраке комнаты не смогла разобрать даже строчки.
- Нашли что-то интересное? - звук голоса Бриссо заставил меня подскочить.
- Э… нет, извините, - я тут же ощутила жгучую неловкость от того, что трогала чужие вещи без спроса, - мне надо было попросить разрешения, наверное…
- Ну что вы, - благожелательно ответил он, расставляя на низком столике две чашки и чайник с заваркой. - Могу я спросить, что вас так заинтересовало?
Я молча показала ему обложку. На лице Бриссо отразилось удивление.
- Увлекаетесь наукой?
- Не очень, - призналась я, засовывая книгу обратно. - Просто фамилия автора знакомая… Это тот самый Марат?
- Если вы говорите об одержимом безумце, который заставляет Францию трепетать своими оголтелыми требованиями рубить головы всем без разбора, то да, это тот самый Марат, - вздохнул Бриссо, как мне показалось, с некоторым сожалением. - Когда-то он был хорошим ученым. И врачом. А я считал его непризнанным гением, коллекционировал его труды, писал ему восторженные письма… Сахар?
- Нет, спасибо, - я взяла наполненную чашку, поднесла ее к губам и тут же отдернула, обжегшись. - А что случилось потом?
- С Маратом? - невесело усмехнулся мой собеседник. - Не имею понятия. Спросите у него. Должно быть, он спятил. Печально, что это случилось со столь блестящим умом.
- И он бросил науку?
- И науку, и свою практику. И стал бороться, как он это называет. Со всеми и против всего.
Я сделала маленький глоток из чашки, вспоминая истории, которые рассказывали мне в свое время Камиль и Антуан. Вспышка - так они называли тот момент, в который принимали окончательное и бесповоротное решение повернуть свою жизнь на путь жестокой борьбы. Но им было нечего терять - что одному, что второму. Или казалось, что нечего. Но что могло случиться с преуспевающим врачом и ученым, которым, если верить Бриссо, был мой нынешний редактор? Как вышло, что он, так много знающий об огне, позволил себе вспыхнуть?
