Остаток вечера я провела у себя, отказавшись от чая под предлогом плохого самочувствия, и считала минуты, потому что была не в состоянии заниматься чем-нибудь, кроме этого. Пробило одиннадцать, и я решила притвориться, что ложусь спать - огонек свечи, заметный в щели под дверью, мог вызвать ненужные вопросы, и я без сомнений потушила его, упав на постель, как была, в одежде. Потом подумала еще немного и завернулась в одеяло - если бы кто-нибудь заглянул ко мне, у него не осталось бы сомнений, что я сплю.
Циферблата не было видно в темноте, и я решила считать секунды про себя, чтобы мое подтормаживающее чувство времени снова не подвело меня. Раз, два, три, четыре… интересно, что скажет Камиль, когда выйдет на свободу и увидит меня? …пять, шесть, семь, восемь… А Дантон? Он наконец-то станет воспринимать меня всерьез? Думаю, рискованное предприятие, которое я провернула, даст ему понять, что на меня можно положиться. …десять, одиннадцать, двенадцать… Считать надо внимательно и не сбиваться, а то опоздаю. А что бы сказал Марат по поводу того, что я затеваю? Осудил бы меня или поддержал? Ничего, сегодня его выпустят на свободу, и я обязательно у него спрошу. …двадцать два, двадцать три, двадцать… что дальше? Двадцать четыре? …двадцать пять, двадцать семь, двадцать восемь, два…
Открыв глаза, я резко вдохнула и закашлялась. На улице было уже темно, ни единого звука не доносилось сквозь окно. Я резко откинула одеяло и передернулась - полностью одетая, я успела вспотеть, и любое дуновение воздуха было подобно ведру ледяной воды, выплеснутой мне за шиворот. Подбежав к часам, я напрягла зрение, чтобы различить в практически непроглядной темноте стрелки. И тут мне стало холоднее вдвойне. Половина двенадцатого.
На то, чтобы собрать хоть какие-то пожитки, времени не было. На сочинение прощальной записки - тем более. Я схватила со стола только документы, из ящика вытащила все свои скромные сбережения и, взяв туфли в руку, чтобы ступать бесшумно, выскользнула из комнаты.
Я никогда раньше не думала, что в коридоре дома Дюпле столько вещей, которые можно опрокинуть или шумно задеть. Как бы я ни торопилось, мне приходилось тщательно прощупывать каждый свой шаг, чтобы не выдать себя ни малейшим шорохом. По счастью, снизу не доносилось ни звука: очевидно, все обитатели дома, кроме меня, давно легли спать. Стараясь, чтобы лестница не скрипела, я спустилась в гостиную, там поспешно обулась и устремилась к двери. У меня оставалось еще десять минут, если я буду бежать что есть сил, то…
- Ай!
Что-то темное налетело на меня в темноте прихожей, мы больно стукнулись лбами и едва не полетели на пол. Нам удалось удержаться, только вцепившись друг в друга.
- Какого черта еще? - тень, в отличие от меня, не обмерла от ужаса и бесцеремонно спросила голосом младшей Дюпле. - Ты кто? Натали?
- Виктуар? - шепотом вопросила я, отступая и потирая занывший лоб. - Ты что тут делаешь?
- Не твое дело, ты что тут делаешь?
- Тем более не твое, - отозвалась я, не зная, что делать дальше. Бежать, как и планировала? А если девица поднимет шум? С ней никогда нельзя быть уверенной ни в чем. А я хотела, чтобы у меня было хотя бы несколько часов форы.
Но Виктуар не спешила кричать или просто повышать голос. Она перешла на шепот:
- Уговор?
- Что? - не поняла я.
- Уговор, - повторила она. - Я не говорю ничего о тебе, а ты - обо мне. Мы друг друга не видели. Поняла?
- Поняла, - растерянно кивнула я, и Виктуар, открыв дверь, буквально вытолкнула меня на улицу, сама тенью скользнула следом и решительно направилась к воротам. Любопытство снедало меня, мне не терпелось узнать, куда младшая Дюпле собирается в полночь, но я сразу перестала думать об этом, как только бросила один взгляд на часы. Всего восемь минут. Если я не успею, то Люсиль и трое спасенных уедут без меня. А я не хотела и не могла больше оставаться здесь: какие бы невзгоды ни ожидали меня дальше, все было бы лучше, чем то, что я переживала сейчас.
- Смотри сюда, - Виктуар дернула меня за рукав и показала на замочную скважину калитки, - я приду и вставлю в нее цветок. Тогда запрешь ее изнутри, когда зайдешь. Если цветка не будет - не смей запирать, я не хочу ночевать на улице. Ясно?
- Не утруждайся, - бросила я в ответ и кинулась стремглав бежать по направлению к реке. Слава богу, улицы были пустыми, Париж последнее время закрывал свои ставни рано, и в тишине не было слышно ни шума подгулявшей компании, ни зазывных криков какой-нибудь веселой девицы, ничего - только мои быстрые, дробные шаги и тяжелое дыхание. В печенке у меня неимоверно кололо, в животе - сжималось, но я не могла позволить себе сбавить скорость хоть на секунду, времени и без того у меня было чудовищно мало. Так что мост через Сену я перелетела, как на крыльях, и оказалась у подножия собора Нотр-Дам. Не подсвеченный в ночи, его силуэт угрожающе навис надо мной, и мне почудилось, что сейчас на меня из него ринется скопище оскаливших зубы демонов.
- Люсиль? - тихонько окликнула я подругу, озираясь. Я опоздала минут на пять, не больше, не могла же она за это время разочароваться во мне и уйти. Но площадь была пустынна, слышно было только то, как плещется о камни набережной река, да как подвывает ветер в соборной колокольне. Ежась и оборачиваясь всякий раз, когда мне чудился шорох или звук шагов, я медленно двинулась вперед.
- Люсиль?
Ответа не было, но мне на секунду показалось, будто у портала зашевелилась чья-то фигура. Очертаний ее я различить не могла - собор закрывал собой все, даже висящую в небе луну, и мне пришлось двинуться к ней почти вслепую.
- Люсиль, это ты? Почему ты не…
И тут фигура распрямилась, как туго скрученная пружина, прыгнула вперед и схватила меня за грудки - крепкой, совсем не женской хваткой.
- Попался!
С ужасом я узнала в зверином голосе незнакомца голос Луи, того самого Луи, которому когда-то уже приходилось меня хватать. Узнал ли он меня, я не знала, да и было не лучшее время спрашивать - из тени собора вдруг выступили еще несколько силуэтов, и у нескольких из них я различила в руках что-то посверкивающее и острое. Штыки!
Мне хватило ума не тратить силы на ор, и я все их употребила на то, чтобы рвануться изо всех сил. Раздался треск разрываемой ткани, и я неожиданно для самой себя получила свободу, чуть не упала при этом, но сумела устоять на ногах и кинулась прочь, спасая свою шкуру.
- Держите его, граждане! - орал мне вслед Луи. - Это ее сообщник!
За моей спиной раздался короткий и сухой звук, похожий на хлопок, и тут же мимо моего плеча пронеслось что-то обжигаще горячее, хлестко ударившееся в стену соседнего дома и отколовшее от нее кусок. То, что по мне стреляют, я поняла мигом и, подпрыгнув, припустила еще быстрее. Куда я несусь, у меня не было времени сообразить - мои преследователи были на порядок лучшими бегунами, чем те, которые гнались за мной из клуба кордельеров, и по мере приближения к мосту, перекинутому через Сену рядом с Консьержери, я слышала, как сокращается расстояние между нами и шумное дыхание мужчин слышно все ближе и ближе за моей спиной.
“Если поймают - это конец”, - мелькнуло в моей голове, когда я влетела на мост и замерла на секунду. Река, темная и колышущаяся, показалась мне адской бездной, но в ней было единственное спасение.
- Попался!
У меня не было времени сомневаться. Первому из моих преследователей не хватило секунды, чтобы схватить меня за шиворот - перемахнув через перила, я зажала нос и, изо всех сил оттолкнувшись обеими ногами, полетела вниз.
Вода ударила меня под дых, я открыла рот, чтобы заорать от боли, и туда туда же залилась мутная, вонючая жижа. На какой-то момент я потеряла ориентацию в пространстве и решила, что сейчас лишусь сознания, но чисто инстинктивно дернулась наверх и, о чудо, вынырнула на поверхность. Поначалу я не слышала ничего, только приглушенный стук в ушах, но спустя несколько секунд слух вернулся ко мне, и до меня донеслись голоса сверху:
