— Наташа, — Ваня нес ее по коридору, — не плачь, все хорошо уже, я тут… сейчас, вынесу…

Даже сквозь закрытые веки солнечный свет ударил девушке по глазам. Глоток пропахшего дымом и кровью воздуха показался глотком жизни. С наслаждением делая вдох за вдохом, Наташа щурилась навстречу солнцу, а Россия бормотал тем временем ей на ухо что-то успокаивающее, ласковое. Теряя уже сознание от потрясения, Беларусь успела обрывочно подумать, что знает, в чем состоит счастье.

Невнятный спор. Голоса. Затем вновь темнота.

Звук капающей воды, чей-то голос – незнакомый, но мягкий, исполненный заботливыми интонациями. Чья-то теплая ладонь отбросила со лба девушки слипшиеся, мокрые волосы, и Наташа ухватилась за нее, будто в этом было спасение. До ушей девушки донесся тихий смех.

— Приходит в себя…

Открыв глаза, Беларусь увидела склоненное над собой лицо светловолосого парня, оглядывавшего ее с теплой улыбкой. На носу незнакомца посверкивали очки.

— Воды, — попросила Наташа, облизывая губы, и перед ней тут же оказался до краев наполненный стакан. Утолив жажду, девушка не без усилий приподнялась.

— Где я?

— В военном госпитале, — ответил парень, забирая пустую кружку. – Советский лазарет переполнен, поэтому ты здесь.

— Советский?.. А ты кто? – мысли Наташи путались, она тщетно пыталась понять хоть малую толику происходящего.

— Меня зовут Мэтью Уильямс, — отрекомендовался ее собеседник. – Я Канада. Один из ваших союзников.

— Союзников?.. – Беларусь окончательно перестала что-либо понимать. – Погоди-ка… сколько я провела в плену?

Ответ одновременно поразил ее до глубины души и многое объяснил:

— Почти три года. А здесь ты уже две недели.

— Три года… — странным было осознание того, что несколько лет выпали из жизни, оставив после себя лишь черную пустоту. – Так значит… ты союзник? А кто еще?

— Америка, Англия, Франция, — перечислил Канада с выражением прилежного ученика. Беларусь откинулась на подушки и попыталась привести разбегающиеся мысли в порядок. Впрочем, для этого требовалось узнать еще кое-что.

— Ко мне кто-нибудь заходил?

— Заходил, — отрапортовал Мэтью, сосредоточенно надпиливая ампулу с прозрачной жидкостью внутри. – Твой брат, например. Очень расстроился, что ты не пришла в себя. Зато оставил – вот…

Тут только Наташа заметила на тумбочке рядом со своей кроватью вазочку с букетом чуть увядших васильков. Девушка с трудом подавила рвущуюся на лицо улыбку.

— А еще?

— Твоя сестра. Очень долго сидела рядом, но ничего не оставила. И еще один. Кажется, прибалт.

— Торис?

— Да, кажется, его так зовут. Он только вчера тут был. Принес шоколад.

Действительно, рядом с цветами лежала тонкая плитка. Наташа потянулась к ней, рассмотрела со всех сторон, ощущая, как в груди разливается что-то теплое. Канада тем временем набрал жидкость из ампулы в тонкий шприц и подступился к девушке.

— Дай руку.

Когда блестящая игла вошла под кожу, Наташа не ощутила ничего. Боль от ран, нанесенных Людвигом, была намного сильнее, но это не помешало Беларуси нетерпеливо спросить:

— А когда я смогу пойти к своим?

— Через неделю, — был ответ. – Как встанешь на ноги.

— Хорошо, — ответила девушка, а про себя решила, что дольше трех дней в этом месте точно не задержится.

Вдруг дверь палаты с треском распахнулась, и на пороге возникло новое действующее лицо – парень, удивительно похожий на Канаду, одетый в коричневую кожаную куртку с американской эмблемой. На его лице тоже играла улыбка, только не тихая и мягкая, как у Мэтью, а до чрезвычайности самодовольная, несмотря на то, что вошедший пытался придать ей самое искреннее выражение.

— Доброе утро, мисс Беларусь, — сверкая ослепительно белыми зубами, парень приблизился к девушке и, цепко схватив за запястье, энергично потряс ей руку. – Добро пожаловать.

— Спасибо, — девушка заставила себя улыбнуться в ответ. – Вы Америка?

— Не стоит церемониться, — улыбка парня стала еще шире. – Можно просто Альфред.

Наверное, на это стоило ответить «Можно просто Наташа», но Беларусь не смогла вытолкнуть из себя эти слова. Несмотря на показное искрящееся дружелюбие, американец вызывал у нее куда меньше симпатии, чем его близнец.

— Ну что же, — не дождавшись ответа, продолжил разглагольствовать Америка, — Мэтью введет тебя в курс дела. Если что-то понадобится – смело зови его, ок?

— О-кей, — отозвалась Наташа с легкой издевкой, которой Альфред, впрочем, не заметил. Или притворился, что не заметил. Заявив еще что-то про общее дело и близкую победу, американец испарился, а Беларуси пришлось несколько раз окинуть палату взглядом, чтобы обнаружить ставшего совсем незаметным Канаду.

— Твой брат? – спросила она. Мэтью неловко улыбнулся.

— Ага.

— Не завидую, — коротко отозвалась Беларусь и, перевернувшись на бок, уставилась в стену. Канада перебирал тем временем какие-то инструменты, но их перезвон не отвлекал Наташу от мрачных мыслей. Непонятно было, как она после освобождения оказалась в американском госпитале, но одно было четко – надо было выбираться оттуда как можно скорее. Выносить долго общество громогласного Америки Беларусь чувствовала себя не в силах.

— Слушай, — обратилась девушка к притихшему Мэтью, — это твой брат поручил тебе лечить меня?

— Да, — честно признался тот. – Он сказал, что ты ни в чем не должна знать отказа. Тебе что-нибудь нужно?

— Если ко мне придет Ваня, пусти его сразу.

— Хорошо, — отозвался Канада. – Я принесу обед.

Он тоже исчез, но одиночество Наташи продолжалось недолго. Не успела она, оставшись одна, закрыть глаза и погрузиться в дрему, как кто-то снаружи забарабанил в оконное стекло. Повернув голову, Наташа увидела за окном широко улыбающегося Ториса, размахивавшего букетом из полевых цветов. При помощи нескольких энергичных жестов Литва попросил Беларусь открыть окно изнутри и, едва девушка сделала это, проворно перемахнул через подоконник и протянул ей цветы.

— Я рад, что ты выздоровела.

— Спасибо, — Наташа положила букетик рядом с вазочкой с Ваниными васильками и забралась обратно в постель. – Может, ты мне сможешь что-нибудь объяснить?

— Что именно?

— Что я тут вообще делаю? – Беларусь покосилась на дверь. – Почему я у… у союзников? Меня же Ваня спас.

Литва тоже бросил опасливый взгляд на дверной проем и, понизив голос, торопливо заговорил:

— Понимаешь, мы плелись к нашим и напоролись на этого… Альфреда. Он начал болтать что-то о союзнической солидарности и сказал, что может найти у себя место в госпитале, если у нас не хватит. Иван все пытался от него отделаться, и тут, как назло, пришла Ольга и сказала, что лазарет переполнен. Ну и…

— Ясно, — оборвала друга Наташа и натянула одеяло до самого подбородка. – Значит, мы лежали рядом?

К ее удивлению, Литва замотал головой.

— Нет. Ольга сказала, что не хватает только одного места. Америка мог забрать только одного из нас. И Ваня сказал – бери, мол, ее.

— Так и сказал? – Беларусь не могла поверить своим ушам. – Не может быть!

— Так и сказал, — подтвердил Торис. – Ну, Америка тебя и забрал.

В первую секунду Наташа ощутила жгучую обиду на поступившего столь несправедливо брата, но уже в следующий миг девушка успокоила себя мыслью, что у Вани наверняка были свои причины так поступить. Или сама перед собой притворилась, что успокоила.

Вдруг дверь палаты открылась, и внутрь зашел Канада с подносом в руках. Завидев незваного посетителя, он, как ни странно, не начал возмущаться, а только улыбнулся:

— Добрый день.

— Добрый, — настороженно проговорил явно не ожидавший подобного приема Литва. – Я не мешаю?

— Нет, конечно нет, — Мэтью осторожно водрузил поднос на тумбочку. – Больше всего ей сейчас нужна поддержка близких. Это поможет лучше всего остального.

Беларусь взглянула на него с благодарностью.

— Спасибо.