Нельзя было позволить себе плакать в его присутствии. Сжимая кулаки, Беларусь тихо ответила:

— Правильно кажется… ты слишком поздно пришел.

Над их головами мерно тикали расстроенные часы – последнее время они сходили с ума в доме Брагинского одни за другими. Канада подумал немного, закусив губу, а потом обратился к Наташе с решительным выражением:

— Попроси убежища.

— Что?..

— Попроси убежища, — шептал Мэтью, приблизившись к ней так близко, что она могла чувствовать его дыхание. – Я увезу тебя отсюда. Я могу. Россия ничего не сделает мне, он знает, что брат за меня вступится…

— Канада, — Наташа легко оттолкнула его, — я не могу сбежать.

— Почему? – голос парня вибрировал от избытка эмоций. — Почему нет?

Крепко зажмурившись, будто стараясь отгородиться от всего, Наташа прошептала почти неслышно, одними губами:

— У него мой… очень близкий мне человек.

— Господи, — выдохнул Мэтью. – Где он?

— Я не знаю… ночью мы пытались сбежать, но нас поймали. Я не знаю, куда его увезли.

— Я действительно чудовищно опоздал, — прошептал Канада, откидываясь на спинку дивана. – Прости…

— Это ничего, — раз за разом глотая собравшийся в горле комок, ответила девушка. – Я сама во всем этом виновата. А теперь, пожалуйста, уходи.

Мэтью вздрогнул, когда она произнесла последнее слово.

— Я не могу тебя тут оставить.

— Ничего, — повторила Наташа, через силу улыбаясь. – Я сильная. Я выдержу. Спасибо, что приехал, Мэтью. Уходи.

Это прозвучало как приговор. Поняв, наверное, что спорить бесполезно, Канада поднялся на ноги и посмотрел на Наташу с непонятною тоской.

— Прости, что не смог спасти тебя.

— Уходи уже.

Пряча взгляд, Канада вышел в коридор, Наташа вслед за ним. Из кухни вышел Ваня и, радостно улыбаясь, протянул Мэтью приснопамятную бутылку водки.

— Уже уходите? Вот, возьмите на память…

— Спасибо, — глухо пробормотал Канада, принимая подарок. Когда за ним закрылась дверь, улыбка разом сбежала с лица Вани, будто кто-то в одно мгновение стер ее тряпкой. Тяжелый взгляд фиолетовых глаз вперился в Наташу.

— И что это было, черт возьми?

Не зная, как оправдаться, девушка отступила.

— Зачем ты позвала его? Думала, от него будет польза? – взгляд Вани стремительно темнел. – Запомни – нет ни одной силы, которая могла бы меня остановить.

Сказав это, он развернулся и ушел обратно в кухню. Из последних сил цепляясь за куртки и пальто на вешалке, Наташа со сдавленными рыданиями сползла на пол.

Если бы страны могли видеть сны, Торис, верно, часто снился бы ей. Наташа не знала, где его искать; имя его в доме было под запретом. С каждым днем Ване становилось все хуже – к январю 1991 года он уже не мог встать с постели, приступы горячки и бреда сменялись у него приступами жестокости. Наташа и Оля часами просиживали у его постели, сменяя друг друга, а дом между тем все больше приходил в хаос. Лишенный всяческой опоры, Советский Союз постепенно рассыпался по кусочкам, все это понимали, но на открытые выступления никто не решался. А за окнами в вихрях снега, как стремительная птица, носилась беда.

Наташа не поняла сначала, кто подстерег ее в метели, когда она вышла из дома, чтобы немного пройтись. Сквозь пелену снежинок донесся до нее чей-то низкий голос.

— Младшая сестра России.

— Что? – девушка заозиралась во все стороны и выхватила нож. – Кто это?

Послышалась усмешка, и из метели не то вышел, не то соткался рослый мужчина в черных одеяниях, на чьем бледном лице горели углями черные провалы глаз. Роняя нож, Наташа отступила.

— Генерал Мороз…

— Да, это я, — призрак шутливо поклонился и сделал еще шаг к девушке.

— Что тебе нужно? – спросила она, храбрясь. «Ничего он мне не сделает», — подбодрила она себя. – «С Ваней у него договор».

— Действительно. У меня с ним договор, — усмехнулся Мороз, потирая руки. – Знаешь ли ты его условия?

— Нет, — ответила Наташа. – Зачем мне?

— А затем, что я хочу предложить тебе подобный.

— Мне? – задохнулась Беларусь в изумлении. – Но…

— Я видел, что происходило с тобой и тем мальчишкой из Литвы, — проговорил призрак. – Ты же хочешь спасти его, верно?

— Ты знаешь, где он? – непроизвольно Наташа подалась вперед. Вспыхнувшая в сердце надежда на счастье мигом вскружила ей голову.

— Нет. Но я могу сделать так, что Россия отпустит его.

— Ты можешь? Как?

Призрак рассмеялся, и смех его был похож на вой пурги.

— Когда-то давно Россия заключил договор со мной, что я буду защищать его и его территории. После этого он стал безумен – такова была плата. Его безумие не позволит ему отпустить мальчишку.

— Что я должна сделать? – голос девушки подло сорвался.

— Раздели с ним его безумие, — был ответ. – Тогда он придет в себя и поймет, насколько ошибался.

В груди у Наташи расползалось что-то холодное, скорее всего, от неотвратимости. Еще не осознавая этого до конца, она понимала, что не сможет отказаться.

— Почему я должна верить тебе?

— Потому что у меня нет причин тебе лгать.

— Но какая тебе от этого выгода?

Призрак вновь разразился смехом, и у девушки внутри что-то оборвалось.

— Я получу часть тебя. Что мне еще надо?

Наташа вспомнила Ториса, его мягкую улыбку и отчаянный взгляд той ночью в передней коммуналки. Его чистое и искреннее признание, которое он выпалил спустя столько времени, не засомневавшись ни на секунду. Его поцелуй…

— Хорошо, — услышала Беларусь свой голос. – Безумие так безумие. Мне плевать. Я согласна.

Генерал Мороз протянул руку, и девушка быстро, боясь, что в последний момент храбрость ее подведет, вложила свою ладонь в его. Тут же ее под сердцем пронзил невидимый ледяной меч, и тело в одну секунду обуял смертельный холод. В висках застыл собственный отчаянный крик, и перед глазами все сгустилось, а для того, чтобы моргнуть, потребовалась целая вечность. Тут же свет хлынул девушке в глаза, и она обнаружила, что в одиночестве лежит на гигантском сугробе у края дороги.

========== Глава 17 ==========

От автора: В этой и следующей главах будет политика. Все-таки я не могла обойти стороной такое интересное событие, как августовский путч. И да, снова без вычитки.

Беларусь не знала, выполнил ли Генерал Мороз свою часть уговора. Ваня не мог даже встать с постели, не говоря уже о том, чтоб куда-то ехать и кого-то освобождать. Все чаще у него случались приступы удушья, которые лишь усиливались, когда в доме заходили громкие до наглости разговоры о распаде Советского Союза.

— Хватит с меня, — заявил однажды во время скудного обеда расхрабрившийся Латвия. – Я ухожу.

Он решительно поднялся со стула, но с ним вместе поднялась и Беларусь.

— Куда это ты собрался?

— Домой, — ответил Райвис и попытался протиснуться мимо девушки к выходу, но та схватила его за плечо и толкнула обратно. Латвия недоумевающее взглянул на Наташу.

— Ты что это?

— Никуда ты не пойдешь, — сказала девушка не своим, непривычно низким и хриплым голосом. – Не имеешь права.

Расширенными глазами Латвия смотрел на нее. Во взгляде его постепенно поднимался ужас. Отступив на шаг, мальчишка схватился за рукав Эстонии и заорал что было мочи, показывая на Беларусь пальцем:

— Смотри! Смотри на нее!

Ощущая, как грудь сжимают ледяные щипцы, Наташа внимательно посмотрела Эдуарду в глаза. Эстонец побледнел до синевы и обернулся на остальных, словно ища поддержки. Украина сдавленно ахнула.

— Наташа… Боже мой!

Беларусь готова была поклясться, что знает, что они увидели – потемневший от ярости безумный взгляд, который так кстати напомнил им о том, что Ваня еще жив. Пусть болен, пусть слаб, но жив. И все еще в силах предотвратить бунт.

По крайней мере, в последнем Наташа очень хотела быть уверена.