— Может, он решится открыть её в спальне, — поддался сомнениям Джеймс.
— О, джек-пот! — Пихнул того под рёбра Сириус. — Так-так, развязал, открывает… три, два…
БАБАХ!!!
Взрыв получился гораздо громче, чем от обычной хлопушки, и ученики за всеми столами рефлекторно пригнулись. Всего на миг тишина заполнила Большой зал, а когда стало понятно, что опасность миновала, присутствующие начали выискивать источник переполоха, и постепенно помещение стали заполнять уже нарастающие вздохи вперемешку со смешками. Мародерам же не было нужды его искать, и Римус наконец повернулся, тут же запечатав рот рукой, чтобы не заржать, зато Сириус не смог себе отказать и в открытую послал воздушный поцелуйчик всё ещё пребывающему в диссонансе Снейпу, перемазанному в красно-желтой краске с макушки до пояса. Как и все близсидящие вокруг него слизеринцы, которые злобно озираясь на тыкающих в них пальцами и умирающих от смеха очевидцев, быстро поползли к выходу из зала.
— Ох, — выравнивая дыхание и хватаясь за живот, сел ровно Поттер, — этот день стал чуточку лучше, — Блэк, весь осыпанный блёстками, отбил ему пять. — Третий раз! Что за наивный олух.
Они с Сириусом переглянулись через ковыряющуюся вилкой в спагетти Лили слева от Римуса.
— Эванс, ну хватит дуться, — цокнул Блэк, — портишь всё веселье. Это же даже не слизь соплохвостов, как в прошлом году.
— И сколько краска будет смываться? — Стрельнула она укором в Римуса.
— На меня не смотри, — положил он ладонь на сердце, — я ничего не знал. Мы же вместе патрулировали.
— Ну-у, учитывая график водных процедур Нюниуса, я бы сказал, — манерно растягивая гласные начал Сириус, но напоролся на всё тот же укор, — да за день смоется! Может, два.
— Три, — поправил Поттер. Римус не сомневался, что тот сам корпел над въедчивостью краски.
— Два, три, какая разница, — отмахнулся Блэк, — пусть радуется хоть такой открытке, всё равно, кроме нас, он никому не сдался.
— Иногда я задумываюсь, почему вообще с вами дружу…
— Ой, не притворяйся самой невинностью. Хотела бы — остановила, а бездействие равно соучастию. Так что в душе ты такая же, как мы, Эванс, — подмигнул ей Сириус бровью и с лукавым великодушием взглянул на Сохатого, предоставляя ему возможность подытожить. И как Римус отчаянно ни подавал сигналы не делать этого, тот уже проглотил наживку.
— Мародёрка! — С упоением и широчайшей улыбкой закончил Поттер, и Римус пробил себе лоб [тянуться до Джеймса было лень]. Лили тут же подскочила, сгребла в сумку стопку валентинок и помчалась к дверям, где стоявшие у выхода доспехи снова запели заунывную серенаду. — Перебор?.. — Потерянно спросил тот, когда Эванс трансфигурировала горланящего рыцаря в подставку для зонтиков.
— Зришь в корень, Поттер, — ухмыльнулась Мэри, занятая сортировкой своих подарков, но тот особо не растрачивал силы на самоанализ и выглядел расстроенным от силы секунд десять.
— Ничего, Лили ещё оценит мои старания. Стоит ей увидеть мою валентинку, она перестанет злиться, отвечаю!
— А это не она лежит под тарелкой? — Кивнула Марлин на краешек красного сердечка, выглядывающего из-под грязной тарелки, и Поттер наглядно скис. Теперь надолго. Блэк, завидев его физиономию, ещё больше приободрился и закинул на плечо друга руку, присыпав и на него блёстками.
— Со-оха-аты-ый, забудь о ней хоть на сегодня! У нас на двоих столько валентинок, и каждую считай за приглашение пообжиматься в тёмных уголках Хога. Это точно поинтереснее компании нудящих про устав старост, — Римус прочистил горло, и Сириус, видимо, проиграв в голове свои слова, опомнился, — к тебе это не относится, Лунатик! — А потом проиграл ещё раз. — В смысле про старост, не про обжимания, черт…
— Я понял, Бродяга, — вымученно улыбнулся он.
— Хорошо, а то я сам запутался, — ну, так нехрен столько болтать. — Короче, у меня сегодня два свида…
— А ну стой! — Марлин промокнула уголки губ салфеткой. — Продолжите, когда я отойду на безопасное расстояние, а то у меня уши свернутся в трубочку. Мэри, идём? — Брюнетка осмотрела горы конфет и разномастных коробочек и, свистнув сидящему чуть дальше очкарику, поднялась за подругой. Парящая над ними вторая партия крылатых сердечек пропорхала за девушками, а четверокурсник послушно сгрёб дары Макдональд и, шатаясь, понёс следом.
— Ставлю сикль, расшибётся.
— Поднимаю до двух, — отозвался Римус, надеясь, что Блэк забудет, о чем говорил.
— Так вот! — Хренушки. — Оба с пуффендуйками, и одна из них с седьмого…
Решив пропустить мимо ушей красочное описание достоинств сегодняшних счастливиц, сопровождающееся широкими круговыми движениями на уровне груди, Римус отставил еду в сторону и развернул невнушительным веером свои валентинки. Вскрывать их дело рисковое, ему совсем не хотелось получить залп из блёсток, как Блэк. К тому же некоторые прыскали различными отвратительно-приторными духами, отчего у Римуса ужасно свербело в носу, так что открывать их желательно только из какого-нибудь укрытия. Но сам факт внимания, конечно, был приятен, хоть количество его валентинок и было несоизмеримо с годовым оборотом почтовой службы, скопившимся перед Сириусом и Джеймсом. И это без учета летающего над головами роя.
Однако одной открытке таки удалось его заинтересовать — единственной, что не была в форме сердца. Обычный красный квадрат площадью с пачку сигарет. Без оборочек, страз и всякой мишуры. Лишь подпись с обратной стороны: «не взрывоопасно». Почему-то Римус ей поверил и уже собирался открыть по сгибу, как послание вмиг исчезло из его рук.
— А что тут у нас? — Дразня, потряс открыткой перед ним Блэк с ехидной улыбочкой.
— Сириус, отдай! У тебя же свои есть.
— Да ладно тебе. Глянем, что там, — Римус беспомощно обратился за поддержкой к Поттеру, но тот и сам уже висел у Блэка на плече, заглядывая в ставшее достоянием общественности письмо. — Улыбайся чаще и смотри иногда по сторонам, Римус Люпин! О-оу, — умиляясь, склонил голову Сириус, и Римус, не поленившись, рывком выдернул картон из его пальцев и убрал во внутренний карман мантии, — какая прелесть, у нашего Лунатика появился свой сталкер. Судя по почерку, «он» симпатичный. У уродин не бывает такого волнистого почерка.
— Пошёл ты, Бродяга. — Римус осушил залпом кубок и резко встал из-за стола. — Свои хоть на доску объявлений прикалывай ради забавы, но не смей трогать мои личные вещи. Понял?
— Лунатик, ну ты чего?! — Крикнул тот в след, так обиженно, словно действительно не вникал в неприемлемость своих действий, но он уже, чуть ли не срываясь на бег, топал к выходу, по пути обдумывая, где будет прятаться весь оставшийся день. Худший день в году. — Римус, подожди! Римус! Ну Римус!..
— Римус! — Выдернул его из зыбучих мыслей тот же голос, только более глубокий, весомый, словно ожившее эхо. И Римус, очнувшись, ослабил галстук, который слишком затянул под горло, пока придавался ностальгии, и перевел взгляд на ждущего от него чего-то Сириуса в отражении зеркала. — Ты в астрале?
— Нет… я здесь, — встряхнул он головой, убирая непослушные волосы назад, и развернулся, оглядывая комнату. Когда все успели уйти? Сириус прищурился и, засучив сползающий рукав рубашки, двинулся к нему.
— Ага, тогда я королева Елизавета, — подошёл тот практически вплотную [!!!] и легонько поправил его, Римуса, галстук, заглядывая в глаза. — О чем задумался?
— О том, как я ненавижу этот праздник, — полушёпотом, дыша через раз из-за всё ещё вспарывающего рецепторы аромата и стараясь не шевелиться, чтобы не спугнуть.
Сириус же вроде и не собирался пугаться, а близость постепенно, но становилась естественной — так, что тот мог позволить себе самому уйти в мысли рядом с ним. Его взгляд сместился куда-то в район переносицы и направлен был не столько сквозь, сколько внутрь себя, похоже, проматывая плёнки с прошлым четырнадцатым февраля и всеми предыдущими.
— Я был придурком, — горько усмехнулся Блэк.
— Не льсти себе, — разбавил он атмосферу, — ты им и остался.
