Занавеска скользнула на пол, обнажив расчерченную внушительную таблицу. Множество строк и колонок с множеством рябящих цифр. Римус шагнул назад для лучшего видения общей картины. Это была турнирная таблица. И пробежавшись по первому столбцу с фамилиями снизу-вверх, он замер на второй строчке с именем Питера, а потом поднял чуть выше.

— Регулус? — Хвост за спиной издал что-то невнятное. Вроде протяжное «ы». — Вы общаетесь? — Очень медленно обернулся Римус, понимая, что абсолютно не контролирует своё лицо.

— Нет, совсем нет! — Голос Питера снова стал девчачьим. — Он заглядывает пару раз в месяц, мы только на турнире сыграли партию и всё, — затеребил тот его мантию. Зачем так нервничать? — Честно, Лунатик. Не говори Сириусу, он же меня убьет!

Да, это объективная причина понервничать. Хвост, действительно, смотрел и цеплялся за него так, будто от Римуса зависит его жизнь. Будто ещё чуть-чуть, и он расплачется.

— Ладно, — осторожно выдернул он свою мантию, пока тот не растянул рукав.

— Я могу бросить шахматы!

Так, ну это перебор.

— Спокойно, Хвост, не надо таких жертв, — Римус потрепал его по волосам, надев дружелюбное забрало. Ему бы хотелось, чтобы оно село по размеру. — Тебе же здесь нравится? — Питер судорожно закивал. — Если это нейтральный островок в Хоге, то… так и быть. — Улыбнулся он ещё шире. На фоне бурлящего смятения, это было достижением. — Может, я тоже загляну как-нибудь. Я же составлял тебе компанию в прошлом году.

— Да, но ты не так хорош в… — Римус почувствовал, как у него что-то дёрнулось на лице, и Хвост осёкся, — конечно, заходи!

Пересилив себя, он пообещал ещё пару раз никому не рассказывать о том, что узнал, и, пожелав хорошего дня, удалился с этого нейтрального островка. Не все фамилии из таблицы были ему знакомы, но там точно встречались ученики и Слизерина, и Когтеврана, и Пуффендуя с их параллели. Даже если взять на веру, что всех членов клуба объединяет только любовь к шахматам, Римусу совсем не понравились реакция Питера и намеренное умалчивание подробностей его времяпрепровождения. С другой стороны, с мародерскими заповедями а-ля «все слизеринцы — чистое зло во плоти» у него и выбора не было. Плюс в этом году у каждого появились свои приоритеты, секреты, перетягивающие на себя одеяло. Раньше они вчетвером беззаботно играли в спальне допоздна, кубатурили над розыгрышами, держащими школу в страхе, а теперь у троих в голове сплошные терзания, прилагающиеся бонусом к взрослению. У Хвоста же так-то ничего не происходило, он даже как пару лет внешне не менялся, застряв в пубертатном периоде в компании прыщей и лишних килограммов.

И как бы всему можно было найти разумное объяснение, Римусу следовало бы порадоваться за друга, что он нашёл занятие по душе, но…

Никаких «но»! Питер всегда поддерживал его [ну, как умеет], поэтому пришла пора вернуть должок — как минимум, не навешивать на друга гнусные подозрения. И Римус, придя в себя, расшугал сбежавшихся на свежий повод паразитов — возвращайтесь к Сириусу! — однако один смотавшийся клубок всё-таки успел закатиться в самый дальний угол подсознания.

Тем временем, клубок, свитый вокруг Блэка, уже разросся до такой степени, что едва помещался у Римуса в голове. И пока тот прохлаждается на поле, браться распутывать его — бессмысленная трата времени. Так что ничего не оставалось, кроме как переключить мысленный поток в русло учёбы, которое, наверное, пересохнет, если он продолжит в том же духе, и в конце года Макгонагалл уже не пожмёт ему руку, вручая худший за все семестры табель. Сегодня по плану намечалась подготовка к тесту по Нумерологии.

Встряхнув головой, Римус вырулил из-за угла, готовый выложиться по полной — ни одна мелочь не заставит его отвлечься! И… получите, распишитесь — «мелочь». Поборов ступор, он мигом юркнул обратно и осторожно высунул голову. Около библиотеки, прям средь бела дня, Сохатый как ни в чем не бывало болтал с Нейтом. Судя по языку тела и перебрасыванию кроткими фразами, их разговор подходил к концу. И Поттер, сияя ярче отполированного снитча, пожал Беллу руку и, открыв дверь, пропустил того вперед. Тут даже тараканы затруднялись, с какой стороны подступиться. Единственный напрашивающийся вопрос: это что нахрен такое было?!

Римус завернул в проход, сбросил сумку на стол и усадил себя напротив, чтобы хотя бы это условное препятствие сдерживало его от необдуманных импульсивных действий. А импульсивность просто зашкаливала. Блондин перевернул-таки страницу, удерживаемую кончиками пальцев, пока Римус располагался поудобнее и вопросительно выгнул бровь. Улыбки, предназначающейся Поттеру, и след простыл.

— Проблемы?

— Ты моя проблема, — Римус взмахнул палочкой, наложив чары. Он был не в состоянии следить за интонацией. — Я же сказал не приближаться.

— К тебе. Не приближаться к тебе.

— И к моим друзьям тоже. — Это же само собой разумеющееся!

— Может, мне и ко всему факультету теперь не подходить? — Прыснул Белл.

— Может быть, — копируя тон, поддакнул Римус, сильнее раздражаясь оттого, что тот словно вёл светскую беседу за завтраком, почитывая утреннюю газету.

— Не много ли ты берешь на себя? — Продолжая листать фолиант. Решение сесть напротив пока было лучшим за весь день. — Поттер обратился ко мне по делу. Твоими же усилиями у нас с ним теперь есть точки соприкосновения. Ничего не попишешь, либо переверни его представление обо мне, либо успокойся. Нам ещё долго учиться вместе.

— И это самое паршивое.

Под смуглой кожей проступили желваки, и почему-то злоба совсем немного отступила.

— Не то чтобы я был в восторге, Римус, — наконец-то поднял глаза Нейт. Задело. — Вот и урок, да? Не сри там, где ешь. Ещё претензии?

— Что за дело? — Отрезал он.

— Твой друг, сам у него и спроси.

Смотреть глаза в глаза было тяжело. И если вычерпать разъедающие его самого эмоции, на дне ещё сохранился тонкий осадок небезразличия, но слишком глубоко.

— Если бы все только знали, какой ты на самом деле…

— Какой, Римус? — Подался вперед Белл. — Не моя вина, что ты наделил меня ангельскими крылышками за спиной. Я никогда не строил из себя небожителя, слушал бы внимательнее, не порвал бы все шаблоны. Ты сам выдумал мой образ, сам решил, что я не искренне сожалею.

— Как трогательно. Думаешь, я поведусь? — Откинулся на стул Римус, усмехаясь в сторону.

— Что тогда не уходишь? — Действительно. — Мне, правда, жаль за то, что я совершил, но я не могу ничего изменить, — префект снова спрятал взгляд в книге. Римус закинул на плечо сумку. Уходи, давай же… — И да, я в курсе, ты меня ненавидишь, необязательно каждый раз это демонстрировать.

— Мне кажется, я вправе демонстрировать это до конца обучения.

— Так и есть. Но это как-то не по-гриффиндорски, ты же должен быть лучше, — поддел Нейт. Безобидно. Почти как тот Нейт. Римус, застывший вполоборота, чуть обернулся, и на губах префекта промелькнула тень улыбки. — Слушай… — втянул тот скулы, — мы могли бы найти положительную сторону в случившемся. Ты же не помнил тех воспоминаний из детства? Я мог бы достать их побольше. Устроим ещё один сеанс, на этот раз санкционированный. — Чего, блядь? У Римуса аж рот открылся от удивления. — Просто подумай над этим, — повёл плечом Нейт, и Римус вышел за заглушающий барьер, не желая сейчас вообще ничего отвечать.

Он совсем ополоумел предлагать такое? Так Римус и пригласил его в свою голову. Проходите, чувствуйте себя как дома, а чайку не заварить? Чистое безумие.

Да, ведь? Те воспоминания… Римус старался не возвращаться к ним, они ему ни к чему. Они только всё запутают. Зачем ворошить прошлое, когда ему бы с настоящим разобраться?

— Что с лицом? — Вынырнул из справочника по Зельеварению Поттер. — Ты будто очень потрясён, — наверное, можно и так сказать. Римус рухнул на своё место, зарывшись в ладони и помяв своё потрясенное лицо.

— Да так… Сохатый, у тебя какое-то общее дело с Нейтом? — Невзначай спросил он, доставая конспекты по Нумерологии.