— С одним нашим общим знакомым, прям как с этими шариками, — усмехнулась Маккиннон. — Они дарят праздничное настроение своим золотым блеском, притягивают взгляды, но добавь немного магии и… ох, там всё очень плачевно.
— О чём ты? — Ненароком взглянул он на брошенные у кресла потускневшие резиновые лоскуты.
Марлин прильнула виском к его плечу и заговорила уже тише.
— Я имею в виду, что магия — настоящие чувства, Римус. А неженка — Сириус. Он пышет уверенностью, лоском, сводящей всех с ума харизмой. Но стоит делу дойти до серьезных вещей, оболочка лопается и…
— Всё очень плачевно?..
— Скорее, уморительно. Важно, ни в коем случае не смеяться, когда отъявленный ловелас превращается в пугливого мальчишку. Поверь, это будет сложно, — отпрянула она, поднимая голову с ласковой полуулыбкой, и до Римуса ни разу не экспресс-почтой дошёл смысл её слов. — Я знаю, что ты любишь его. Ты так смотрел на него сегодня и тогда, на рисунок… жаль я не видела этого раньше.
На грудь сошёл очередной оползень.
— Марлин, я… я честно, не думал, что всё обернётся вот так. Знал бы…
— Продолжал бы держать свои чувства в себе, пока они тебя не съедят? Это неправильно. Я бы ни за что не пожелала, чтобы из-за моих отношений кому-то было больно, Римус, особенно другу.
— И какой я друг, если теперь больно тебе.
— Не преувеличивай, — отмахнулась Марлин. Марлс терпеть не может, когда её жалеют. — Хуже было видеть, как его ломает, и искать причины в себе. Но я поняла, что была не при чем, и это… облегчение. Ты точно лучше присмотришь за ним. — Она резко вытянула руки вперед. — Примирительные обнимашки? — Ну как тут отказать? — Фуу, Римус, тебе точно нужно в душ! — Тут же заворчала подруга, пытаясь вырваться из его благодарных объятий. — Иди, пока они не вернулись.
— Они? — Озираясь по сторонам. В гостиной, и правда, кое-кого не хватало. Той, кого, судя по всему, замещала командующая Макдональд.
— Лили, Джеймс и Сириус, наверное, уже опустошили склад «Кабаньей головы» и крадутся сюда.
— Лили? Лили Эванс? — Уронил челюсть Римус.
— Да, мы её теряем.
Марлин поджала губы, и он, послав ей ещё один преисполненный тёплой печалью взгляд, развернулся к лестнице в спальню. Он уже говорил, что у него лучшие друзья на свете?
Надо повторять себе это почаще.
Спустя полтора часа всевозможных прихорашиваний Римус стал более-менее похож на человека, которого можно выпускать в мир. Снизу доносились сменяющие одну за другой кричалки, перекрывающие даже музыку. Самый громкий заводящий голос не вызывал сомнений в обладателе. Завтра Поттер, по всей видимости, будет хрипеть как пропитый и прокуренный вокалист рок-группы. Но это уже заботы Поттера из будущего. И последовав примеру Сохатого, он положил под подушку «Ежедневный пророк».
Всё завтра, а сейчас пора «отрываться».
Обзаведшись символическим кубком, Римус устроился на своём привычном месте — на сдвинутом к стене диване, с которого открывался лучший обзор на беспредел. К его появлению малышню уже разогнали, наверняка дав взятку в виде конфетных ваз, пропавших с фуршетного стола, и вечеринка в ускоренном темпе набирала совсем не безобидные обороты.
Песни становились интимнее, платья в танцах задирались всё выше, а температура в помещении неумолимо росла вверх. Даже особо не выпив, Римус чувствовал лёгкое опьянение от выдыхаемых винных паров. И не пил не он один.
Периодически посматривая на бокал Блэка, то пропадающий, то появляющийся в его руках, Римус отмечал, что уровень вина оставался неизменным. Аномально? Безусловно. Подозрительно? Ещё бы. Волнующе? Пиздец как.
Пять раз к Римусу «в гости» заглядывал Поттер, икающий через слово и вываливший на него все накопившиеся претензии за неделю. Основная была за вчерашний вечер. Видите ли, Джеймс перенервничал перед патрулем и решил уложить волосы, а Римуса не было рядом, чтобы сказать другу, что он выглядит как идиот с прилизанным пробором. Почему этого не сказал Блэк?
— Пот’му что он св’лота бесс’вестная!
Сволота бессовестная тем временем слезла с камина — не без помощи потянувшей его за джинсы Мэри, и уже около десяти минут они грозно размахивали руками, отгоняя всех пытающихся пробраться к фуршету желающих. Римус же не мог перестать залипать на его покрывающие оголенные предплечья вены. Сириус сегодня вообще не запаривался с прикидом, остановившись на школьной белой рубашке — естественно, претерпевшей некоторые изменения. Рукава закатаны, верхние пуговицы расстегнуты, галстук болтался на середине груди, одна пола заправлена в пояс, другая наружу.
Римус про себя согласился с Сохатым. С одной поправкой.
Шикарная бессовестная сволота.
Которая, кстати — не успел Поттер обежать круг по гостиной и завести ещё одну посвященную сборной Гриффиндора кричалку — теперь аккуратно придерживала за талию, висящую на шее Макдональд. Очевидно, сегодня день примирений. И, похоже, их очередь не за горами. Римус уже физически ощущал, как этот неотвратимый момент дышит ему в затылок. Он невпопад что-то отвечал чередующимся Джеймсу, Лили, Мэри и даже Марлин, хотя изо всех сил старался следить за нитью разговора, порой петляющей круче серпантина, но недобрый прищур, стреляющий в него с другого конца комнаты, немножечко так мешал сосредоточиться на собеседнике.
Римус не истязал себя догадками, чем завершится их разборка. Он четко задался целью извиниться за свой необдуманный глупый порыв, поставивший их обоих в неловкое положение, и, если тот попросит, вычеркнуть из протокола все двусмысленности [вообще не двусмысленности!], обронённые за прошедшие недели. Пускай Лили уже и просчитала их совместимость, Марлин — до сих пор в голове не укладывалось — дала своё благословение. Это ничего не значило. Сириус имел право на колебания. Право передумать. Гораздо важнее для Римуса было сохранить дружбу, а чувства… их, конечно, нехило потрепало — пусть лежат себе тихонечко под таким же потрепанным сердцем.
И когда диванная подушка рядом с ним снова опустела и по гостиной застелилось мягкое шипение устанавливающейся иглы, Римус прекратил гипнотизировать круги на поверхности хереса и поднял глаза.
Некоторые люди любят наступать на одни и те же грабли. Нашлись мазохисты-экстремалы. Попробовали бы они отчаянно наступать на один и тот же капкан.
Babe, you’re getting closer
The lights are goin’ dim
The sound of your breathin’
Has made the mood I’m in
All of my resistance
Is lying on the floor
Taking me to places
I’ve never been before
(Детка, ты все ближе,
Свет становится все тусклее,
Звук твоего дыхания
Создал то настроение, в котором я нахожусь
Все мое сопротивление
Лежит на полу
Унося меня в такие места,
В которых я никогда не был)
Спасибо, Элвис.
Они синхронно опустошили до дна свои бокалы. Сириус, не кивая, не давая никаких других сигналов, кроме ты-сейчас-же-идешь-за-мной взгляда, поставил сосуд на стол и, оттянув галстук ещё ниже, направился наверх.
Закрыв дверь, Римус прислонился к ней лопатками и вдохнул поглубже прохладный воздух, поступающий из открытого окна. Приготовившись созерцать натянутую спину Блэка сколько потребуется, он засунул руки в карманы, а своё извинение пока что подальше. Несомненно, тому было о чем подумать эту неделю и нужно было выговориться первым.
Сириус всегда начинал первым.
— Ты конченный кретин, Лунатик! — Многообещающе.
— Скажи мне то, чего я не знаю… — вырвалось само собой.
По крайней мере, Сириус обернулся. Но с таким выражением, будто остался возмущен тем, что Римус не оспорил его предъяву.
— О, не сомневайся, я скажу. Я всё скажу, — нешуточная угроза. Римус выпрямился, настраиваясь стойко выслушать о себе всю правду. И как же она была далека от его предположений. — Целовать меня, Сириуса Блэка! В женском сортире! Ты берега не попутал? Прямо возле толчков и распластанного на полу ещё не остывшего тела твоих отношений. Пиздец романтично, Римус! — Всплеснул руками Блэк, зарываясь в волосы и уставляясь на балдахин над кроватью Питера.
