А Римус от безысходности начал уже заводиться. Что не делай, всё равно кого-то он да обидит!

— Да. Сейчас мне нужно к нему, — слишком озлобленно — глаза в глаза — заебавшиеся в упрямые — а потом просительно, — сейчас мне нужен мой друг, Сириус. Пожалуйста.

И Блэк отпустил его мантию, кивая больше самому себе. Римус не медля, пользуясь мгновением, на которое серые глаза стали стеклянными, прошептал «спасибо» и ломанулся по извилистому длинному коридору, надеясь успеть поймать Нейта у Помфри, потому что, если тот будет отлеживаться в гостиной Пуффендуя, Римусу останется только взрывать вход Бомбардой [и один выговор до вылета из школы].

Завернув за последний поворот, он, подгоняемый невидимой плетью, ускорил шаг, как прозвенела колокольная трель, заставившая зажмуриться — он пробегал прямо под звонком. И когда Римус, помотав головой, чтобы разложило уши, сосредоточился снова на своей миссии, дверь лазарета выпустила наружу ещё перебрасывающегося какими-то фразами с целительницей блондина. Но поблагодарив и попрощавшись, Нейт перевел взгляд на стоящего в метрах десяти Римуса и молниеносно направился в поперечный коридор. Дожили.

— Нейт, постой! — Выкрикнул он вдогонку на автопилоте. Естественно, эхо разлетелось во все стороны. Ровно с таким же успехом можно проорать «внимание, тут ученик прогуливает урок!». Прописав себе ментальную пощёчину, Римус помчал вперед, в два счета настигнув Белла и пристроившись в полушаге позади. — Нейт, что стряслось? Зачем тебе в лазарет?

— За книгами зашел, — цокнул префект, распустив волосы и полностью загородившись ими, как ширмой. — Римус, зачем ещё люди обращаются в лазарет? Я приболел. К вечеру буду в норме. Иди на урок.

— Никуда я не пойду. Давай поговорим, — в пустую, — я не хочу ждать вечера, — вдвойне в пустую, — да остановись ты, — чересчур остервенело рванул он того на себя за мантию, испугавшись и своего действия, и характерного треска расходящейся ткани, и мелкой капиллярной паутинки вокруг карей радужки. — Ты, что…

— Заткнись, — Белл моментально отвернулся, пытаясь стряхнуть с себя его руку. Безрезультатно. — Я «ничего», ясно? Отстань от меня, сказал же, встретимся вечером. Почему тебе надо доебаться до меня прямо сейчас?

— Потому что я переживаю за тебя, — сдерживая рык, пока тот боролся с его хваткой, царапая пальцы.

— Ага, ну. — «А тебя заботит?» — Да че ты прицепился? — Поднял он почерневшие от бессильного гнева глаза. — Я не хочу выглядеть слабым перед тобой!

Римуса осекло как от реальной пощёчины, но он лишь закусил изнутри щёку. Заебись разговорчик назревает. А не одним ли из самых важных критериев отношений является возможность показать свои слабости другому человеку? Но, видимо, это уже не про них. И Римус долго не думая потянул сопротивляющегося Белла за руку к ближайшей двери всегда-пустующего женского туалета, перегораживая собой выход.

— Думаешь, ты мне безразличен? Уже обсосал мне кости со своей бывшей? Похвально, ничего не скажешь. У меня вот только вопрос, Нейт. Какого черта ты всё решил без меня?!

Расположенные напротив Римуса зеркала давали возможность разглядеть лишь нос опустившего голову и опиравшегося ладонью на раковину префекта. Тишину прервал плеск в дальней кабинке туалета. Римусу было плевать с высокой колокольни на затаившееся там приведение — хочет, пусть попкорн прихватывает. И затем по неотапливаемому помещению прокатился сбивчивый нарастающий смех, лишённый всяких сходств с тем, которым обладал Нейт. Но смеялся именно он.

— А разве ты не этого хотел? — Откинул тот пшеничные волосы, предоставив ему обзор на искривленные подрагивающие губы. — Ещё когда я вернулся после полнолуния, м? — Римус поперхнулся собственным отрицанием. — Я пойму, если ты не хочешь встречаться с уродом. Как великодушно. Что, язык проглотил?

— Нейт… — выгораживать себя не было смысла, — я правда старался, чтобы у нас всё получилось.

— Да херня это полная, — прыснул ядом Белл, не отводя ещё сильнее покрасневших глаз. — Абсолютно всё. Изначально. Между нами. Всё херня.

— Ты не прав, — сердце обливалось кислотой. Видеть его таким было невыносимо.

— Ну да, не изначально, — усмехнулся Нейт, присаживаясь на раковину. — С твоего признания своим Мародерам. И месяца не прошло, как Блэк разошёлся с Маккиннон. Внезапно. Ни с того, ни с сего, да? И где ты пропадаешь весь следующий день? С ним. Надеюсь, ему понравилось моё маленькое представление, а то из лазарета он меня выпроваживал, будто уже вовсю претендует на твой зад.

— Блядь, Нейт, я не изменял тебе! — Хотя охуенная такая была возможность.

— Физически? Не держи меня за слабовидящего кретина, Римус. Я сам прекрасно справляюсь. Я ведь сам себя наебал, думая, что ты реально можешь выбрать меня… но у меня не было и вшивого шанса. Это всегда был Блэк, — пробил грудь Нейт, вырывая прожженное желчью сердце, чтобы лучше рассмотреть уцелевшие места. — Ещё бы. Он и знал про ликантропию, и был с тобой, когда тебя выгнали из дома, теперь вы ещё будете круглый год жить под одной крышей. Какая, мать её, идиллия!

— Прости. Возможно, если бы я рассказал тебе раньше…

— Но ты не рассказал, — …это бы всё изменило, — а знаешь, что? Желаю счастья, Римус. Вам обоим, — оттолкнулся тот к нему, жеманно поправляя мантию. — Я бы с удовольствием понаблюдал за развитием событий, но боюсь, мне не удастся, так как кровь из глаз будет немножечко мешать, — тактичный кивок в придачу с переливающимся всеми оттенками ненависти взглядом попросили отойти в сторону [и по дороге заглянуть на хер].

— Это говоришь не ты, — заметался он между злорадно насмехающимися карими зеркалами. Твоё творение, Римус. Любуйся.

— Правда? — Светлые брови взметнулись в наигранном удивлении. — Считаешь, ты хорошо разбираешься в людях? — Принялся тот, как бы между делом, поправлять и мантию Римуса. А потом взялся за галстук. — У меня для тебя сенсация, Римус Люпин, — резко затянувшийся узел вжался в кадык, оттого как Белл притянул его к себе, прикладываясь губами к уху, — ты ошибаешься. И в Блэке тоже. Но в чем ты не ошибся, так это в том, что он эгоцентричный собственник, — петля сильнее сдавила горло, и Римус машинально обхватил запястье парня, нашёптывающего ему его собственные глубоко запрятанные мысли. Он уже не различал, исходит лихорадочный жар от Нейта или от него самого. — Я забрал его любимого прирученного волчонка? И он захотел его назад. Но что будет, когда ты прибежишь, ты задумывался? Блэк не гей и даже не би, ему просто нужно, чтобы ты был у его ног и ел с его руки. На что он пойдет, чтобы удержать тебя? Сможет он прикоснуться к тебе так? — Требовательная ладонь сжала беспрекословно отозвавшийся тяжелым спазмом пах. — Ласкать тебя. Засунуть язык в твой рот. Позволить себя трахнуть, — у Римуса подкосились колени. Он сглотнул. Было больно. И оглушительно громко. Нейт отодвинулся, всматриваясь в глаза. По факту, в душу. — О да… — растянулись губы в сардонической улыбке, — ты задумывался. И правильно.

Непроизвольное полуслово-полувозмущение-полустон застряло в передавленной глотке, превратившись в судорожный выдох, подхваченный припавшими к нему губами Белла. Это был не поцелуй. Настоящая пытка. С горьким железным вкусом, льющимся от прокусанной ранки, и с запахом высохшей на лице Нейта соли. Римус, как выпотрошенная кукла, не мог его оттолкнуть. Ничего не мог.

Как вдруг острый болезненный импульс пронзил лобную долю. Но Нейт его не ударял, не прекращая ни на секунду терзать его замерший рот. А Римус поневоле оказался в туннеле до Хогсмида, снова ощущая расползающуюся от близости Сириуса негу по всему телу, его молящий взгляд. Поцелуй меня. Взбунтовавшиеся воспоминания закрутило в сводящем сознание водовороте. Тени собирались в знакомые места, образы и вновь развеивались. Хаотичные вскрывающиеся в памяти отрывки. Портсмут. Я не стану укрывать преступника. Ещё глубже. Его ладони держат заветный конверт. Вы зачислены в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс, молодой человек. Ещё глубже, в непроглядную бездну, и откуда-то издалека надрывный крик. Это и моя вина! Но он всё ещё наш мальчик, Лайелл! Он человек! Нет, хватит. Снова наверх. Туннель. Кабинет на втором этаже. Астрономическая башня. И голос. Голос. Голос. Сириуса. Ты влюблён в меня? Ты взял и признался, когда уже ничего не вернуть и не исправить! Лунатик, ты всегда был чем-то большим.