Римус перехватил вздернувшийся только для него уголок губ Сириуса, мол, занесём хук левой туда же, и приглушенно усмехнулся, возвращаясь к содержимому своей полупустой тарелки и переполненной черепной коробки, но аппетит приступать и к тому, и к другому отказывался разжигаться наотрез. Искусственная атмосфера, предельно мягко выражаясь, не располагала. Они впервые с минувшего полнолуния собрались все вместе за одним столом, логично перетасовавшись таким образом, чтобы конфронтирующие стороны сидели подальше. И то, что все делали вид, будто так оно и было, нехило придавливало сверху многотонным прессом.

Разумеется, Сириус чертовски доходчиво объяснил: нечего примазываться со своим чувством вины к их с Марлин расставанию.

Разумеется, это не возымело никакого эффекта. Римус вымазался в нём с ног до головы так, что материализуйся оно, на него слетелись бы все мухи в округе. И ему совершенно было невдомёк, как у Сириуса получается настолько профессионально блефовать. Словно все его огорчения сводились только к предавшему их философскую жизнь Поттеру. Он даже мимолётно не посматривал на Маккиннон, расположившуюся через Лили и Мэри от Римуса и увлеченно болтающую с Медоуз. Однако как раз эта тонкость и выдавала его с потрохами.

Марлин сидела с краю их компании и глубокой занозой в сердце Сириуса. Римус видел это столь же отчетливо, как чувствовал расходящуюся по разным траекториям тоску. Одна в направлении него, вторая в направлении поглощённой вопросами неравенства в магическом сообществе и размахивающей хлебной палочкой девушки. Сириус тихо хмыкнул себе под нос, и Римус мог поклясться, что услышал пронёсшуюся в его голове мысль. Зануда.

Он хотел бы любить её иначе, но он любил её.

Поэтому сейчас Римус не мог представить даже в самых общих очертаниях, чтобы их отношения с Сириусом перешли, так сказать, к первой главе. И на границе подсознания всё равно маячила засечка — паника, охватившая в тот момент, когда Сириус просил его встретиться в Астрономической башне. Не то чтобы Римус не доверял его словам, его желанию, проглядывающемуся в черном омуте. Он не был уверен, что Сириус может доверять самому себе.

Блэк на протяжении нескольких лет запрещал себе испытывать любые чувства, кроме дружеских. И в отличие от Римуса, ему хватило упорства убить их в себе. Да, не подчистую. Они проросли, подобно сорнякам, через слои пепелища, на котором тот строил их с Марлин уютный домик. Но как проросли, так ведь и подохнут на испорченной многолетней работой почве.

Возможно, это лишь излюбленные выдумки Римуса. Подвергать сомнениям человеческие мотивы в топе его хобби. Возможно, ему стоит спросить у Сириуса, не хочет ли тот взять свои слова про пролог назад. Потому что начистоту — это был понт. Притом дешевый. Римус не думал, что тот ответит. Римус думал, Блэк побледнеет, закашляется или отшутится. А Блэк взял и снова удивил его. Да так, что Римус промотал этот эпизод бесчисленное количество раз, не сомкнув глаз за всю ночь.

Возможно. А возможно, Римус так долго желал его, что теперь просто боялся заполучить желаемое.

Желаемое, сидящее напротив и закатывающее глаза на разглагольствования об изменениях, которые Сохатый намерен внедрить в устав школы [раз он теперь староста!] — что-то про упразднение наказаний за взрывание туалетов. Желаемое, кидающее на Римуса умоляющий застрелить его взгляд. Желаемое, уводящее этот взгляд в сторону, когда он — задержавшийся на Римусе дольше нужного — становился совершенно иного характера.

Желаемое, которое пока что Римус не имел права брать. Этот урок он усвоил — на своём практическом опыте. Не начинать новую историю с кем бы ни было, если в сердце живёт другой человек. Сириус должен либо переболеть Марлин, либо осознать, что Марлин та самая, и он совершил ошибку.

А Римусу пора перестать быть бесхребетной тряпкой и набраться смелости разобраться со своей историей, как бы ни было болезненно. Он заслужил всё, что Нейт ему выскажет или сделает, потому что он не сдержал обещание. Всех приложенных усилий оказалось недостаточно, и вчерашняя вспышка Нейта прямое тому доказательство. Не сразу, но до Римуса дошло, что именно он вчера разглядел в блондине — кромешную тьму. Ту же, что была в нём.

Он стал для Нейта тем, кем был для него Сириус. Даже хуже.

И если это такая ироничная пирамида по переламыванию людских душ, то жизнь — настоящая паскуда. Только решения принимает не мистический тянущий за ниточки кукловод, а сами люди. Личная ответственность, мать её.

Пора повзрослеть, Римус.

Спасибо, отец. В кои-то веки дельный совет!

Но, как назло, до проявления взросления ещё херова гора занятий и домашней работы, как бы напоминающая, что он ещё ребёнок. Сложи ручки и слушай взрослых дядей и тётей. Плюс курсы трансгрессии — единственный совместный по расписанию урок с Нейтом — и что-то подсказывало, он сегодня опять никуда не переместится. Разве что тому на плечи. И вроде пытаться поговорить раньше тоже не вариант. Тот весьма ясно выразился — разговор пройдёт не на его условиях.

И всё же назревал актуальный вопрос. Неужто, предвещая недержание Римуса, Нейт решил перестраховаться и не показываться на завтраке вовсе?

Сначала Римус не придал пустующему месту должного значения, мало ли проспал. Потом, когда в зал зашла Оливия под руку с подружкой, он подумал ещё немного подождать, невзначай послеживая за главным входом. Но столы уже прилично облысели, слежка не принесла никаких результатов, а беспокойство одержало верх. И Римус, отодвинув от себя нетронутую тарелку — в принципе, он был сыт по горло самоедством — поднялся, бросив Мародерам, чтобы не ждали его, и направился к бывшей девушке его ещё-не-бывшего парня.

То ли Холланд притворялась, что не замечала его, то ли правда была всецело захвачена, очевидно, превеселым рассказом пуффендуйки — выяснять не было времени. Римус из вежливости дал ей пять секунд почувствовать его нависающее присутствие и легонько постучал по плечу. Шатенка обернулась с показательной неохотой отрываться от собеседницы и с ленцой кивнула, мол, что надо?

Видимо, приветствий не будет. Тогда сразу к делу.

— Где Нейт?

— А тебя заботит? — С вылитой сириусовской улыбкой [выкуси ублюдок] протянула Оливия.

— Заботит, Лив, — отчеканил Римус. Перманентно приподнятая тонкая бровь Холланд устремилась ещё выше. — Просто скажи, почему его нет, — смягчил он тон, и девушка, промариновав его несколько долгих секунд, щёлкнула языком и встала из-за стола.

— Он собирался в лазарет. Не думаю, что тебе стоит сейчас к нему лезть.

— Спасибо, но я сам разберусь, — учтиво откланялся Римус.

Как же он позабыл, что в комплекте с расставанием прилагаются ненавидящие его близкие друзья. Макдональд вон — ярчайший пример — игнорирует существование Блэка похлеще Марлин, и Римусу постоянно мерещится омерзительный звук, будто кто-то рядом натачивает ножи.

Одна маленькая загвоздочка — они, блин, ещё не расстались!

Римус быстрым шагом вылетел из зала, отмахнувшись от злостного шипения со слизеринского стола, и взбежал по парадной лестнице. Кабинет Макгонагалл направо. Больничное крыло налево. Выбор очевиден. Как и тот, кто нагнал его сзади.

Не дожидаясь, пока его дёрнут, схватят за шиворот и далее по списку, Римус повернулся сам. До начала урока оставалось меньше пяти минут, вряд ли он успеет, поэтому:

— Прикрой меня.

— В смысле «прикрой»? — Произнёс тот с такой интонацией, словно впервые слышит это выражение. Ну, почему перед ним не мог быть Сохатый? — У нас тест.

— Я в курсе, Сириус. Скажи, что мне нужно в лазарет, Макгонагалл уже сама додумает, — оглянулся Римус, остерегаясь вполне реальной подлянки от судьбы, что Нейт вывернет из-за угла, именно когда он опять «прохлаждается» с Блэком.

— Ты к нему бежишь? — Одернул за рукав тот, возвращая участие Римуса. Сириус очень не любил, когда внимание разменивается на кого-либо ещё кроме него. Но если бы дело было только в этом…