Веселенькая перспектива, но хоть будет, куда спускать пар.

Единственное, о чем жалел Римус, так это о том, что он вышел из себя на глазах у, наверное, половины школы. Слава Мерлину, среди них не было Нейта. Зато там были мертвенно-бледные Блэк и Поттер оттаскивающие его от Нюниуса, хотя сами когда-то не чурались регулярно пересчитывать тому рёбра. И выпавшая в осадок Макгонагалл. У неё аж шляпа набок съехала от развернувшегося представления.

Собственно, теперь Римус сверлил эту самую шляпу, презрительно щурившуюся на него в ответ с края стола.

Он не занимался отчаянными поисками защитных слов, примитивных отмазок, полностью приняв непривлекательное положение дел. Теряешь контроль — получай по голове наковальней последствий. Всё просто. И теперь тупо ждал, пока два декана за стенкой придут к консенсусу, определив его судьбу.

Когда дверная ручка щёлкнула, Римус мигом подсобрался, надевая соответствующее мероприятию выражение лица раскаивающегося грешника, грозящее вот-вот расползтись по швам. Тучный декан Слизерина, проходя мимо, осуждающе покачал головой, мол, он страшно разочарован в Римусе. И Римус, может быть, и сказал бы что-нибудь заглаживающее вину, если бы ему не было так насрать.

— Неслыханный произвол, — прошипела Макгонагалл, как только они остались одни, и поправила на краю стола стопку работ, но присаживаться не стала. — Я требую объяснений, мистер Люпин. На каком основании вы подрываете мой авторитет перед всей школой?

Всё напускное раскаянье разлетелось в щепки.

— При всём уважении, профессор, при чем здесь ваш авторитет? — Гася саркастичные позывы в голосе.

К чему эти отчитывания? Влепите ему наказание и отпустите. Не дай Мерлин, она ещё запоёт старую песню о репутации оборотней.

— Ученик моего факультета позволил себе рукоприкладство в присутствии учащихся и нескольких преподавателей. Для вас это недостаточно веский довод?

— Так дело в методе? Было бы лучше проклясть Снейпа?

— Мистер Люпин! — Приложилась ладонью о стол Макгонагалл. — Не усугубляйте своё положение. Профессор Слизнорт настаивает на вашем отстранении от занятий, — Римус прикусил язык, норовящий сострить, что Слизнорт горазд настаивать только медовуху в своём кабинете. Декан, просверлив его полминуты, беззвучно что-то произнесла [вероятно, молитву] и всё же уселась за стол, скрестив перед собой пальцы. — Есть смысл спрашивать причину вашего с мистером Снейпом конфликта?

— Никакого, — непрошибаемо ответил Римус, перенося вес на задние ножки стула и начиная покачиваться. Лицо Макгонагалл вытянулось от столь разгильдяйского проявления. Римус с расстояния в три метра чувствовал её возмущение, ему и смотреть на неё для этого не нужно было.

Пусть. Пусть отстранит его и нагрузит отработками, чтобы у него вообще не находилось времени видеться хоть с кем-нибудь или копаться в себе. Он намеренно делал хуже. Доводил ситуацию до апогея.

Не перебор ли драматизма? — хмыкнул откуда-то взявшийся в голове голос Нейта.

В самый раз.

Но, вопреки его надеждам, Макгонагалл устало откинулась в кресло и, очевидно, не торопилась вестись на его личный спектакль.

— Не вы первый, не вы последний, мистер Люпин, старательно выпрашиваете вызывающе-непочтительным поведением большего наказания, чем заслуживаете. И нам обоим известно, что вы намного благоразумнее этого. Поэтому сядьте ровно и прекратите цирк.

Передние ножки с грохотом вернулись на положенное место, и он ненароком ссутулился от её проницательного взора, складывая руки на парте, как прилежный первокурсник.

Как всегда декан била в яблочко и по больному.

— Простите…

— Непозволительно вымещать агрессию на других, Римус. Как бы несправедлива ни была жизнь, — вздохнула Минерва, покачав головой.

Римус всё равно бы поспорил. Наверняка же позволительно, если вымещать её на непосредственном обидчике. Но, во-первых, он не собирался стучать на Нюниуса — это только их вражда, а во-вторых, он понимал, что она пыталась донести. Да и, в-третьих, спорить теперь не хотелось от слова совсем.

— Я осознаю, профессор, — что ещё ему сказать?

Зато ей явно было что добавить. Ярко-синие глаза декана, несомненно, видели его насквозь. Не будь это запрещено, Римус даже предположил бы, что Макгонагалл искусно применяла к нему легилименцию. И он просто всем своим видом попросил её не трогать его сейчас. Не лезть в его измотанную душу рукой помощи, которую он инстинктивно откусит по локоть.

Макгонагалл понимающе кивнула и строго сжала губы, открывая какой-то журнал.

— У меня нет никакого желания делать из сложившейся ситуации показательный пример для остальных, но у меня нет выбора, Римус, — с искренней неохотой проговорила она, уверенно скребя пером по пергаменту. Римус приосанился, готовясь к вынесению приговора.

Вроде бы ему и было плевать, однако сердце забилось чаще.

Он вдруг вспомнил, как она направила докладную в дом Сириуса после инцидента на Зельеварении. Неизбежная вынужденная мера — поставить в известность родителей о дисциплинарных проступках детишек. Только вот в таком случае её ждёт повторение истории. Лайелл так же, как и Вальбурга, вычеркнет «Ваш сын» и вернёт письмо обратно. Или, в принципе, не отреагирует, а конверт использует в качестве подставки для стакана. Да, этот вариант даже больше подходит.

И Римус заранее начал скрупулезно подбирать максимально правдоподобное объяснение, почему ей не стоит писать его отцу. Но Макгонагалл оторвала взгляд от журнала, словно прочитав его мысли, и выстрелила не в яблочко, а в саму совесть.

— Я не буду беспокоить Флимонта и Юфимию по такому недостойному поводу, хоть они и заверили, что берут за тебя всю ответственность.

— За-заверили? — Потерялся Римус.

— Да. Письмо пришло к профессору Дамблдору на каникулах. Мне очень жаль, Римус, — и у него запекло в уголках глаз от её сочувственной интонации. Макгонагалл знала обо всём, и теперь его дерзкие потуги выглядели ещё более убогими. Кого он пытался обмануть? Её или себя? — Так или иначе, — менторски продолжила декан, — я вынуждена вычесть пятьдесят очков, занести выговор в личное дело и, к сожалению, попросить положить на стол значок префекта, — что? Римус неосознанно прикрыл брошь рукой, подавшись вперед, но ведьма, заметив его сопротивление, важно выпрямилась. — Никаких пререканий, мистер Люпин. Раз вам была дорога эта должность, следовало подумать дважды, прежде чем распускать руки, — отрезала дорогу назад Макгонагалл, сверкнув стёклами очков.

Под суровым выражением он видел, ей действительно не хотелось прибегать к такой мере. Но Римус сам облажался. Староста факультета, начищающий в коридорах рожи — не лучший образец для подражания. И когда он подошёл к учительскому столу, параллельно отстегивая отличительный символ с жилетки, сожаление таки настигло его в полной мере. Этого Снейп точно не стоил. А Римусу — как бы он ни пренебрегал обязанностями, как бы ни подшучивал над Эванс, кого бы он из себя ни строил — не было всё равно.

Оловянный значок совершенно бесшумно опустился на деревянную поверхность — настолько аккуратно Римус его положил — и подмигнул солнечным бликом, пойманным одной из отполированных граней. Римусу будет его не хватать. Не металлического предмета, естественно. Того, что с ним было связано. Он давал некую уверенность, признанность, что ли, ощущение важности. И ему, определенно, будет не хватать их совместных с Лили патрулей. Да даже заунывных собраний.

— На тебя много навалилось, Римус, — мягко вытащила его из раздумий Макгонагалл, — это не оправдывает твоё поведение, но Хогвартс — ваш дом. Вы всегда можете обратиться к нам, преподавателям, за помощью. Надеюсь, ты понимаешь?

Римус закивал, как сломанный болванчик, глубоко вдохнув, чтобы проветрить слёзные железы, которые уже опасно [непривычно] покалывало.

Нет, последней допустимой сейчас вещью будет разреветься перед деканом.

— Спасибо, профессор, — вполголоса ответил он, — мне тоже очень жаль, что я подвел вас.