— Теперь ты слишком строга к себе, — прошептал он ей в пахнувшую яблоками макушку и отодвинулся, удерживая её на всякий случай за плечи [чтобы она его не ударила]. — Лили, злиться, когда тебе делают больно, это нормально. А то, что ты не макнула сестру в крамбл, доказывает, что ты на редкость уравновешенный человек. Говорю тебе как тот, у кого черный пояс по таким вспышкам. И вдобавок ушат проблем из-за них… но как тот, кто живёт с Джеймсом Поттером бок о бок уже шесть с половиной лет, уверяю, он втрескается в твои недостатки ещё сильнее, чем в совершенства. И если тебе надо ещё подождать, он тоже подождет, только… — так, если он закончит, риск получить по шее повысится до критической отметки.

— Давай уже.

— Нам осталось учиться чуть больше года. — С осторожностью продолжил он, Лили не двигалась, слушала. — Стоит ли тратить это время на сомнения?

Римус ещё не был настолько уверен в своей мудрости и в праве раздавать советы, но, похоже, у него получилось что-то вразумительное, и оно произвело эффект. Лили, сделав губы бантиком, поводила ими из стороны в сторону, прищурилась и, расслабив мимику, благодарно кивнула. Римусу можно было пот со лба вытирать после этой напряженной минуты.

— Клянись, что не проболтаешься Поттеру.

— Конечно, нет, — двинулся он вперед, но Эванс одернула его за бедный свитер.

— Поклянись. — Поприветствуем тон профессора Макгонагалл. В лицо Римуса чуть не ткнулся оттопыренный тонкий пальчик. — На мизинце.

— Лили, это глупо, — прыснул он, аккуратно отодвигая руку. И палец тут же вернулся обратно. — Ладно. — Поднял он свой мизинец. — Клянусь.

Эванс, счастливо улыбаясь, раскачала их сцепленные руки туда-сюда три раза для завершения детского обряда, пока Римус сгорал от иррационального стыда. Они же тут все играют во взрослых. Что за клятва на мизинчиках? Видел бы его сейчас Блэк, он бы стебался над ним до конца жизни.

Опять Блэк. Хватит уже возвращаться к нему в мыслях по поводу и без!

— Но ведь некоторым из нас тоже не помешало бы задать себе это вопрос, да? — Вновь эта странная интонация. Римус непонимающе нахмурился, заглядывая в поперечный коридор. — Про сомнения.

— Не знаю, наверное. Я не очень понимаю, — и куда они забрели, вообще-то, тоже. Это третий или второй этаж?

— Я про Сириуса. — Что? Прекратил он вертеть головой так, что щёлкнул шейный позвонок. И от выражения Лили захотелось убежать, оставив в стене дыру в форме своего тела. — Марлин переживает за него, он сам не свой с той вечеринки…

— Лили.

— А он переживает за тебя, так? — Выпалила она на такой скорости, что он не успел её перебить. И теперь он не знал, что сказать. Она опять смотрела на него так, как тогда в спальне. Достаточно лжи…

— Лили, нет. — Всего два слова, а у него уже дрожал голос. Она разомкнула губы, и Римус выставил руку, пытаясь вернуть самообладание. — Нет. И ещё раз нет. Мы не будем обсуждать эту тему. Давай, давай просто замнём.

— Римус… — Так, нахрен.

И он рванул быстрым шагом по коридору, не видя, куда идёт. Ему просто нужно было сбежать от неё по-настоящему. От Лили. От её сочувственного тона. От её забирающихся в душу зеленых глаз. Неважно, куда. Просто подальше.

— Римус Люпин! — Полное имя отразилось от стен пронзительным эхом, и ноги прилипли к полу. Она что — заколдовала его? Но нет, он чувствовал их, всё дело было в надрыве, с которым окликнула его Лили. — Никогда не отворачивайся от меня! — Она схватила его за локти. Вроде Римус сказал «прости». Ему жгло под веками, и он старался прогнать этот зуд. — Хорошо, мы не будем её обсуждать. Просто, знай… знай, что я рядом. — На скулу легло что-то тёплое. Римус открыл глаза, вспоминая, где он и кто гладит его с такой искренней нежностью. Ему, действительно, взбрело в голову убежать от Лили? — Я всегда буду рядом, что бы ни случилось. А ты будешь рядом со мной на приёме в пятницу, договорились?

— Ладно, — Эванс театрально кашлянула, видимо, ожидая более радостного согласия. — Ладно, я пойду! Но только с иронией.

И Лили, похлопав его по щеке, довольно хмыкнула. Наконец-то они могли вернуться к выполнению своих обязанностей.

— Слишком жалко, чтобы иронизировать, — признал Римус, вступив на порог преобразившегося кабинета профессора Слизнорта на седьмом этаже.

С потолка от громоздкой люстры свисало что-то вроде штор — видимо, дизайнерская задумка заключалась в создании подобия восточного шатра. Посередине расположились четыре сервированных по всем законам этикета пустующих стола с задвинутыми стульями, спинки которых были украшены полулысой мишурой. Гости в разномастных нарядах, распределившись по кучкам, делали вид, что они веселятся, как только к ним подлетал мечущийся по залу Слизнорт — с глазёнками навыкате и непременно всех ощупывающий. И всё это под усердные потуги трёх трубачей из школьного оркестра.

— Не так уж и плохо, — надо отдать должное Лили, она постаралась, чтобы это прозвучало правдоподобно. Внимание Римуса же привлёк мигрирующий с не внушающей доверия пирамидой из бокалов официант в белом сюртуке [точно не из этой эпохи].

— Ещё и детский труд, — кивнул он в сторону несчастного пятикурсника с застывшим на лице паническим ужасом.

— Он доброволец, Римус.

— И всё равно, — Римус поправил подогнанный по размеру пиджак Поттера и размял шею, — детский труд.

Лили легонько пнула его под коленку, перекинула завитые локоны на одну сторону и, приосанившись, потянула его под руку в гущу унылых событий. Римус думал, у него хотя бы будет шанс облегчить ношу гарсона, стянув сверху бокал шампанского, прежде чем их присутствие рассекретят. Но никогда не стоит недооценивать душнилу-Слизня. Римус был почти в шаге от желаемого, как справа раздался полуписк-полувсхлип, и Лили дернула его в противоположном от спасительной выпивки направлении.

— Ба! Мистер Люпин, не ожидал вас здесь увидеть! Как хорошо, что вы пришли почтить эту великолепную традицию, — какую, нафиг, традицию? Слизнорт повернулся к Лили, и его зеньки стали ещё более маслянистыми. — Мисс Эванс, моя лучшая ученица! — Пухлая ладошка легла на её оголённое плечо, отчего у Римуса натянулась нижняя губа. — Чудесно выглядите! Прошу, наслаждайтесь приёмом. Совсем скоро начнётся лучшая часть! О, мистер Маклагген! Ах, какие все красивые! Чудесно-расчудесно!

— О да, ещё бы всех забальзамировать и поставить на полку, — наклонился Римус к подруге, когда профессор прошаркал к новой жертве.

— Ты сказал, что не будешь иронизировать, — ущипнула его Лили.

— Я передумал, — он улыбнулся ей одними уголками и подхватил с материализовавшегося рядом подноса два бокала, передав один Эванс. — За то, чтобы мы пережили «лучшую часть».

И они, не сговариваясь, выпили их практически залпом.

Решив уже осмотреться в поисках знакомых лиц, Римус окинул взглядом аляпистую толпу, но вокруг было слишком много перьев и слепящих блёсток. Если бы Лили вырядилась в нечто подобное, он бы точно сломал себе что-нибудь. Однако она спустилась в гостиную в элегантном платье сапфирового цвета с похожей на колокольчик юбкой и кремовым широким поясом, подчеркивающим талию. Сохатого там, скорее всего, до сих пор отмачивают в ванне нашатыря.

— И сколько раз за светскую беседу с вами он сказал «чудесно»? — Лизнул шею бархатный голос, и Римус чуть не подпрыгнул.

— Конкретно нам всего один, — приветливо улыбнувшись, ответила Лили.

— Тогда мы выиграли. Нас с Лив удостоили целыми тремя «чудесно», — Белл округлил глаза, в которых неприкрыто читалось «спасите!», и Римус наконец отмер, возвращаясь в реальность, где он стоял столбом и пялился на своего парня как на восьмое чудо света. Вернее, на не разговаривающего с ним два дня парня, вполне мирно стоящего рядом.

— Ты… Нейт, ты в Клубе Слизней? — Отлично, очень даже не убогий вопрос. По крайней мере, он явно повеселил блондина.

— Святые барсуки, нет, конечно! С меня хватит угнетающих собраний старост, — подмигнул он бровью.