— Конечно, — уже глядя в какой-то большой школьный журнал на столе. Римус преодолел половину пути до выхода, надеясь, что обойдется. Не обошлось. — Месяц отработок, мистер Люпин. — Справедливо. — И по двадцать баллов со всех четверых.
— А что с Сириусом? — Разрешил себе последнюю вольность Римус, стараясь держаться прямо под её железным взглядом, который вновь уступил сожалеющему пониманию.
— Выговор. И я вынуждена написать письмо его родителям. Реакцию, думаю, вы сами видели. — Она взмахнула пером в сторону бедной двери. — Не смею вас больше задерживать.
Решив не испытывать её терпение, Римус быстро ретировался из кабинета и зарёкся ещё хоть раз принимать участие в идиотских затеях Мародёров. Он неожиданно почувствовал себя легче после этого разговора — и в прямом, и в переносном смысле. Но теперь предстояло разгребать устроенные в восемь рук последствия, и Римус не мог определиться, с какого из них начать. Блуждающий где-то взрывоопасный Сириус или смертельно обиженная на них и не менее взрывоопасная Лили. Извинения перед тряпкой-Слизнортом уж точно подождут.
Так и не выбрав, Римус опустился на прохладный пол пустого коридора. Просто маленький перерыв. Пять минут. Нужно передохнуть. И он уснул.
Колокольная трель ворвалась в сознание, словно пилой по мозгам. Римус сначала подскочил на ноги, а только потом пришёл в себя как раз в тот момент, когда из дверей повалились толпы учеников. Он провел ладонью по лицу, стирая заспанное выражение, и побежал в сторону лестниц, ведущих в гостиную.
Это насколько же надо не хотеть решать проблемы, чтобы отрубиться посреди коридора!
Римус на всех парах залетел в общую комнату и чуть не снес двоих учеников, посмотревших на него как на умалишённого. Он пропустил слишком много ворчащих третьекурсников к портрету, а сам ринулся внутрь, где сразу обнаружил своих друзей. Сириус, обхватив пальцами шею, стоял у окна, а Джеймс изучал узоры на ковре, сидя на диване, и оба подорвались со своих позиций с его появлением.
— Тебя долго не было, все нормально? — Вцепился в его плечи Джеймс.
— Да, была небольшая лекция в связи с моим положением. — Разжевывать, о каком положении речь, ему не нужно было, ясен пень не о должности старосты. На самом деле, Римусу не терпелось пересказать им весь разговор с Макгонагалл, но гостиная с мигрирующими туда-сюда учениками — немного неподходящее место. Он перевёл взгляд с Джеймса на стоящего чуть позади Сириуса. — Ты как?
— Сейчас важнее Эванс. — Кивнул он в сторону лестницы.
— Она с девчонками в нашей спальне. — Объяснил Джеймс. Римус нахмурился, и оба пожали плечами. — Не спрашивай.
— А мы на обед не пойдем? — Подал голос Питер с отвернутого от входа кресла. Римус его вообще не заметил. Блэк злобно на него зыркнул, и голова Хвоста снова спряталась.
Они втроём присели на диван, не двигаясь, не разговаривая и практически не дыша. Римус оказался посередине, и бедро Сириуса едва касалось его собственного, но неприятно [неправильно] обжигало даже через два слоя плотной ткани. Состояние Сириуса выдавала только его с силой сжатая ладонь, и Римус отчаянно боролся с желанием взять её в свою, показать, что он рядом и не даст ему провалиться в чёрную дыру. Только его самого в неё затянет, если он позволит себе этот жест.
Наконец послышался отдаленный скрип, и по ступенькам торопливо застучали две пары каблуков, заставившие их синхронно подняться.
— Она будет говорить только с Римусом, — изрекла Марлин, будто Джеймс и Сириус были на скамье подсудимых, а Римус — их адвокатом.
Впрочем, вопросов ни у кого не возникло. Римус, заранее извиняясь, взглянул на Поттера, и тот понимающе закивал, шмыгнув носом. Уже поднимаясь по лестнице, он обернулся на обезглавленных перспективой арочного потолка ребят и увидел, как Сириус подошёл к Марлин, попытавшись взять её за руку, но она ловко увернулась и присоединилась к сидящей у камина Мэри. Блэк же с психом рухнул на диван рядом с Джеймсом.
Впервые Римус предварительно постучал в дверь своей же спальни. И стоило её приотворить, его за грудки втащили внутрь.
— Как можно быть такими упёртыми баранами! — Каждое слово сопровождалось болезненным ударом маленьких кулаков в грудь.
— Лили, — он перехватил её тонкие запястья, — прости, что тебе пришлось…
— Не нужны мне извинения! — Лили широким шагом прошла до конца комнаты и обратно и присела на кровать Джеймса, зарывшись пальцами в густые волосы. Римус решил, что лучше пока не подходить. — Меня достали ваши выходки! Достали вечные распри! Тупые предубеждения и разногласия, из-за которых рушатся семьи, дружба!
Она так вцепилась в свои волосы, словно вот-вот начнёт их рвать, и Римус подавшись вперёд, сел перед ней на ковёр и аккуратно взял за руки. Он вспомнил её поведение во время патруля, утром, лицо Снейпа, с которым он смотрел на неё перед вспышкой. И у него созрел нужный участливый вопрос.
— Что-то произошло между тобой и Ню… и Снейпом? — У Лили дрогнул подбородок, и она уронила голову.
— Ничего, к чему я бы не привыкла… — заговорила она в нос. — Мы столкнулись вчера, когда тебя задержал Белл. Я поняла, что он шёл к ожидающему Розье Регулусу, и хотела спросить, зачем он сближается с этими подонками, Розье и Эйвери, зачем потакает им? А Сев напомнил посмотреть, с кем я сама «якшаюсь». И по классике: «грязнокровки», «предатели крови», «дьявольские отродья».
И провидцем быть не нужно, чтобы соотнести, кому предназначался последний эпитет.
— Вот урод.
— Римус, он не урод! — Взмахнула руками Эванс. — Ты не видишь? Он поступает так же, как и вы. Он примитивно следует за навязанными авторитетами, вот и всё. Вы же с первого года его ненавидите только за то, что он не на грёбаном Гриффиндоре!
— Лили, мы его терпеть не можем, потому что он понтуется на пустом месте и считает себя лучше других.
— То есть вы не понтуетесь своими мародерскими выкрутасами и не считаете себя лучше других?
— Но мы не унижаем слабых. И не мечтаем записаться в Пожирателей смерти.
Мерлин, они почти не произносили это словосочетание вслух. В основном из-за Сириуса, у которого была жуткая аллергия на эту тему по предельно ясной причине. Лили его слова так же пробили волной дрожи, и она снова сникла.
— Я знаю… мне вообще не нужно было к нему подходить. Мы совсем перестали общаться с того случая после С.О.В… и ничего уже не исправить. Он столько всего наговорил… ужасных, отвратительных вещей!
— Таков Снейп, — пора было менять русло разговора, а вернее возвращаться к истоку, — но ты всё равно молодец, что спасла его сегодня. Это было невероятно сильная магия. Сириус просто не отдавал отчет…
— Римус, я не злюсь на Блэка. Мне больше чем понятно, почему он сорвался. Я злюсь на тебя! — Что? — Я злюсь на то, как тебе удаётся смотреть мне прямо в глаза и врать. Обо всём! Вчера в библиотеке, на наших обходах, о больничном крыле.
В позвоночник вонзился раскаленный прут. Она знает. Лили знает!
— Тебе Снейп что-то наплёл?
— Мне наплели Астрономия и Защита от тёмных искусств, Римус. Ещё в прошлом году. — Её взгляд стал таким же, каким становился во время её историй о сестре. — Почему ты не доверяешь мне?
— Лили, дело не в доверии, всё сложнее… и опаснее.
Она опустилась к нему на пол точно напротив, колени к коленям, и провела мягкой теплой ладонью по его щеке, растворяя этой лаской пронзающее напряжение.
— Я не верю, что ты опасен, Римус. Мы друзья. Просто… достаточно лжи.
Достаточно лжи… её действительно было уже слишком много. И она бесконтрольно выходила из берегов под воздействием неведанных Римусу сил. Такими темпами в конце года о его тайнах будут петь заголовки «Ежедневного пророка».
Но сейчас перед ним была только его лучшая подруга Лили, и она не боялась его.
Римус расстегнул манжет и закатал рукав на левой руке до локтя, открывая её взору розовые шрамы от зубов и когтей, и она непроизвольно вздохнула.
— Я наношу их сам. В полнолуния. Меня запирают от остальных. — По одной правде за раз. — Лили, я никому не причиню вреда.
