Ну, лицо он увидел.
Сириус, подпирающий висок двумя пальцами на манер пистолета, скользнул в пятый раз скептичным взглядом по стоящему перед ним парню. Вниз, вверх, обратно, ещё раз.
Смуглая кожа, широкие мощные плечи, вкаченный торс, выделяющиеся косые мышцы живота, треугольником уходящие в явно коротковатые брюки. На грудь, которой глаз можно кому-нибудь выколоть, спадали раздражающие, как и всё, что он сейчас лицезрел, дреды. В принципе, остальные в кухне занимались тем же — пялились — девчонки даже совсем бесцеремонно. И у всех как у одной был румянец на щеках.
— Как-то это неловко, — осклабился тот, сам рассматривая своё тело.
Все, моментально засуетившись, отмерли.
— Да, Питер, — прочистила горло Марлс, — пока оденься, — обмахивая щёки ладошкой.
У Сириуса аж рот открылся.
— Чёрт, если оборотни такие красавцы, то я не прочь заполучить одну царапинку, — ухмыльнулась Мэри, поиграв бровями. Рот открылся ещё ниже. Хиппи-Питер с мучительной гримасой вновь накинул на себя разошедшуюся при перевоплощении по швам рубашку. — А кто этот парень?
— Хахаль Римуса, — послал ей Сириус улыбку, от которой у неё лицо треснуло, — так что облом, Макдональд. — И повернувшись обратно к тужащемуся вдеть пуговицу в петельку Питеру, выдохнул. — Чисто для справки. Это самый фиговый план, что у нас когда-либо был.
— Это твоя идея! — В унисон.
— Именно!
— Поздняк метаться, — поднялась Эванс со стула, — всё уже готово, — прошла она мимо него, сжав попутно плечо, и обхватила лже-Питера за высокие впалые скулы. — Питер, не волнуйся, — тот закивал слишком быстро для человека, который не волнуется. Кажется, от этой фразы стало только хуже. — Мы будем прикрывать тебя с четырёх точек. Тебе ничего не грозит. Марлс, — крутанулась она, вытянув руку, и та вложила в неё флакон с оборотным зельем, — возьми, — всучив Хвосту, — помни, каждый час.
— А если вы отвлечётесь, — проныл тот. Моргана, им хана…
— Мы глаз с тебя не спустим!
— Может, всё-таки это сделаю я? — Сделал ещё одну попытку Сириус.
— Бродяга, нет, — непоколебимо произнёс Сохатый, — твой запах он сто процентов учует. Рисковать нельзя, — и тоже подошёл к «живцу». — Соберись, Хвостик. Мы не дадим тебя в обиду. Всё, — хлопнув того по спине и, похоже, удивившись солидной комплекции. Как правило, при поттеровских дружеских жестах Питер по инерции ещё минуту пошатывался. — Вперёд и с песней!
Ещё два стула за столом выдвинулись, и Марлин с Мэри, держащие каждая свою ответственную часть миссии подмышкой, погладили его, как остающегося дома пёсика, и двинулись на выход. За ними Хвост, честно признаться, лучше ещё не выглядевший в своей унылой жизни. И Лили, обменявшаяся счастливым ласковым взглядом с Сохатым, который, проводив её, повернулся к нему. Уже менее счастливый. А Сириус снова приставлял к виску «пистолет».
— Вся эта операция сплошной риск.
— Мы знаем, — без наигранного энтузиазма. — Но давай хоть капельку побольше оптимизма.
— Я назвал план фиговым, я очень оптимистичен, Сохатый. Ты Хвоста видел? У него же на лице написано «а можно домой?».
— Питер справится. Один за всех и все за одного, Бродяга, — вот теперь с наигранным энтузиазмом. — Как только мы его поймаем…
— Тащить свою задницу, — поднял он зеркало на уровень глаз. — Я понял.
Сохатый стянул со столешницы мешок с усовершенствованными вонючими бомбами, напичканными аконитом, закинул его на плечо и вышел в коридор. А Сириуса посетила мысль, что Хвосту лучше оставаться в его собственной одежде. Тогда секундная фора выльется в настоящий ступор, когда Римус увидит это зрелище.
Тем не менее, стоило Мародёрам и Ко в неполном составе покинуть дом, на кухню вырулил тот, по сравнению с кем, Сириус был амбассадором оптимизма.
— Уже ушли?.. — борясь с зевком, тускло спросила мулатка, попробовав расчесать пальцами спутанные волосы и забив на эту идею после первого же колтуна. Сириус утвердительно угукнул и, вывернув шею, проследил, как она ослабленными руками подготовила кружку, зёрна и турку.
— Давай лучше я, — хоть с чем-то он может справиться сам. И Доркас безропотно опустилась на стул.
За два дня, которые они возились с «пранком», Медоуз окончательно раскисла, проспав наверху половину второго дня и спустившись под вечер третьего.
То есть вот сейчас.
Марлин ничего путного ему не сказала, кроме того, что ей досталось. Но после истории Сохатого можно было представить, каково там пришлось Доркас, если даже самому отважному из них было нешуточно страшно.
Сириус поставил перед ней чашку ароматного кофе и вернулся за ту же сторону стола, положив сквозное зеркало рядом со своей кружкой. Смотря на Доркас, аж самому захотелось разбавить атмосферу наигранным энтузиазмом.
— Знаешь, когда мы его вернём, могу пропустить тебя в очереди высказать Римусу пару ласковых, — использовал он по-максимуму полуироничную-полуподдерживающую интонацию. Медоуз не проняло. Она и глаз от поверхности кофе не отодрала. — Доркас, что происходит? Ты на инфернала похожа. Без обид, — поджал он губы в вымученной полуулыбке, таки добившись её внимания.
— Я… я не могу перестать думать, что, если дело выгорит, он всё равно не станет собой, — м-да, оказывается, нелегко играть роль Джеймса в борьбе с окружающим тленом.
— Не захочет — заставим. Элерс сказал, что для этого мы и нужны там все вместе, — Сириус тщательно пытался подобрать джентльменскую формулировку совета, чтобы она привела себя в порядок, а то сейчас её и мать родная не узнала бы.
Однако его совет не пригодился.
— Я не пойду… — кинув на него мимолётный взгляд, — не могу пойти… — Сириус не успел распознать то, что заметил в нём, но Доркас подняла кружку на пару дюймов, и та затряслась так, что напиток перелился через край.
— Ты настолько боишься его… — нахмурился он, — почему?.. — и мулатка, закрыв лицо ладонями, вся содрогнулась. А Сириус понял, что вообще не хочет знать ответ на свой вопрос. Но уже знал. — Нет… — инстинктивно отодвинулся он, будто заразившись этой дрожью.
— …это вышло случайно… я не хотела, я… — начав задыхаться.
— Нет, Доркас, замолчи, — привстал он, цепляясь за спинку ещё дальше сдвинувшегося стула, — не говори мне ничего.
Но она уже не могла остановиться. А Сириуса вновь сковало оцепенение.
— Всё произошло так быстро… — замотав головой, — здание рухнуло… я ничего не видела дальше руки… и он… он прошёл так близко… Сивый… я лишь должна была схватить его… н-но когда я уже замахнулась палочкой, кто-то прокричал имя Римуса и я… я отвлеклась… на одну секунду, Сириус, — захлёбываясь, опустила она ладони на нижнюю половину лица, — одну секунду… и хлыст вильнул в сторону… а потом… тот мальчик… — и снова спряталась, — всё это из-за меня…
— Нет, — сказал он больше сам себе, — это случайность, — ужасная несправедливая случайность, — ты не виновата…
— Виновата, — ударив по столу, и Сириус, силясь, посмотрел на зарёванное лицо подруги. — Во всём. Из-за меня погиб ребёнок! — С надрывом закричала Доркас. — А Грюм сказал, это «сопутствующая потеря». Я… из-за меня Римус стал таким… ты сказал, ему нужен тот, кто убил мальчика… может, так и лучше… пусть…
— Прекрати! Даже не смей заикаться об этом, — не выдержав, отвернулся Сириус, опёршись на столешницу, и со всей ненавистью пнул гарнитур. — Твою мать!
Блядь, да что же это…
Он так её сейчас ненавидел. Только за то, что рассказала именно сейчас. Он же не сможет совладать со своими эмоциями, он будет сам бояться за неё, переживать больше, чем за исход операции…
— Бродяга!
Оба, задержав дыхание, молниеносно взглянули на серебряное зеркало.
Почему так быстро?..
— Дуй сюда! Получилось! — Раздался снова голос Сохатого.
Сириус, подбежав к раковине, импульсивно свернул кран и плеснул в лицо ледяной воды. Озноб не уменьшился ни на один балл, словно внутри бушевало настоящее землетрясение.
