— Вношу ясность, — встрял Грюм, — к вам это не относится. Может, только к двоим и то с натяжкой. Будет всего одиннадцать минут, действовать придётся чётко и быстро. Если вы сомневаетесь в том, что готовы, значит, вы не готовы. А, и ещё одна ясность, — сделал тот паузу, за которую Сириус нагнал происходящее. — Ты, Блэк, не идёшь.
…
— Ч-т-о?
— Что слышал. Ты неуправляемый, нестабильный…
— Аластор! — Осадил того Флимонт.
— …юнец, — мерзко улыбнулся мракоборец.
— …юнец? — усмехнувшись, переспросил Сириус, не узнав вообще свой голос. Чаша терпения перелилась через край, опрокинулась на стол и опустела. — Ну тогда, как «неуправляемый нестабильный юнец», — вылез он из-за стола, скинув с себя руки Марлин и Доркас, — я скажу, что вы тут все с ума посходили, — чётко и по слогам, чтоб не дай бог кто-то недопонял. Похоже, он наконец допёр, зачем провёл столько часов в обнимку с казавшимся бесполезным чтивом. — При всём уважении, профессор Дамблдор, раз забрали личные дневники моего дяди, то могли бы вчитаться хоть в одну строчку. Оборотни такие же люди. И следуя из того, что вы сказали, с учетом того, что знаю я: раз Римус решил остаться там, чтобы помочь, значит, те люди того стоили! А вы — я вот на себе узнал, как это неприятно — собираетесь влезть в их дом и считаете, что они, пусть и без особых сил, не будут защищаться? Действие-противодействие — не, не слышали? Думаю, слышали, — прошёлся он по каждому напоследок. — Так, пожалуйста, будьте честны, — и контроль над тоном его покинул, — и не называйте «штурмом» чёртову бойню!!!
Ладонь пробила тупая боль от удара об стену, а затем сменилась острой под правым локтем, в который вцепился мёртвой хваткой Грюм, схватив его в дверном проёме, и приблизился так, что Сириус инстинктивно отклонился.
— Ты перешёл черту, Блэк. Не знаю, что у вас были за «отношения», потому что даже по усыплённой домашней псине так не убиваются…
— Сириус, нет! — Крик дошёл до мозга быстрее, чем факт замахнувшегося кулака, целящегося в перекошенную квадратную рожу. Остановленного за мгновение до удара. И Сириус обернулся к держащему его Поттеру. — Бродяга…
— Да пошёл ты, — стряхнул он с себя обоих и свалил на улицу от перепуганных назойливых глазёнок.
Пошли они все.
— Бродяга, стой! — Хлопнула дверь за спиной, и Сириус, будто только этого и ждал, мигом развернулся навстречу.
— Теперь ты доволен?! — Джеймс сбавил шаг и, очевидно, не зная, что ответить, увёл взгляд. — На меня смотри, — пихнув в плечо. — Доволен, я спрашиваю?
— Я же не знал…
— В смысле, блядь, ты «не знал»? Я тебе говорил! Я умолял тебя не докладывать о затмении! Было такое, а? Ты просто помешался на своём Ордене. Моргана тебя подери, это не самое главное, Джеймс! — Сириус от греха убрал чешущиеся руки в карманы. — Не все решения с благими намерениями правильные. Время было! Мы могли придумать план! А что теперь? Даже если мы для Лунатика ничего не значим, те люди значат! И как, по-твоему, он отреагирует, если их перебьют во время вашего «штурма»?
— Оборотни убили многих наших, Сириус. Потери неизбежны. С обеих сторон.
— Ты мне щас кодекс мракоборца процитировал? — Прихуел он по самые не балуйся. Сохатый, сжав челюсти, вновь увёл взгляд в сторону, и Сириус прыснул, чтобы самому не слышать звенящей пустоты внутри. — Знаешь, — абсолютно будничным тоном, — той ночью, впервые за два года, я обрёл надежду, а ты забрал её и втоптал в грязь. — Джеймс сглотнул. — Если мы с концами его потеряем… это будет на твоей совести, — оттянул он карманы куртки, отходя назад. — Да, и ставлю ва-банк, Лили считает так же.
И Сириус, завидев таращащегося на них через стекло Грюма и еле-еле удержавшись, чтобы не показать тому два средних пальца, трансгрессировал оттуда нахуй.
====== Глава 2.9 Один из… ======
Его глаза были цвета один в один, как у уходящего за горизонт солнца, подсвечивающего комнату через окно с тонкой занавеской. Давно не стриженные русые волосы, завиваясь, обрамляли лицо с тремя параллельными шрамами. Римус уже не помнил, как он выглядел без них. В последний раз он применял иллюзорные чары тогда же, когда держал палочку, которая когда-то была продолжением руки, а сейчас ощущалась чужеродным предметом.
Он повертел гладкое деревко в руках, сделал пару холостых взмахов. Она просто ему теперь не подходила. Словно не узнавала своего хозяина. И Римус, зажмурившись, попросил её послушаться сегодня ночью, довериться ему один раз, а отношения они, так сказать, наладят позже. Палочка, естественно, ничего не ответила, потому что палочки не разговаривают, и он снова уставился на своё отражение.
— Ты сможешь, — убеждал он себя, — сможешь…
— …а вот и наша Мать Тереза! — Отсалютовал ему Сивый бутылкой. — Кстати, между нами, она та ещё сука. Не стой столбом, проходи, — любезно кивнул тот на свободное из трёх в светлой гостиной кресел. Напротив. — Бутылочку пива? У тебя ведь был тяжелый день, Римус. Нет? Как хочешь. Нам с Харли больше достанется. — Харли развернулась в своём кресле так, чтоб закинуть ноги на подлокотник, и подперла голову, провожая его пронизывающим взглядом к указанному месту. — По-моему, он не в настроении.
— Думаешь? — Ухмыляясь, отпила она глоток.
— Да, есть некое ощущение, — подмигнув своей волчице. Римус поджал губы, мол, ну, пообщайтесь. — Так по какому поводу удручённая мордашка? Птичку жалко? Как по мне, мы сегодня знатно повеселились, — демонстративно развалился тот, поставив кожаный ботинок ребром подошвы на коленку.
— Рад, что вам было весело.
— А тебе нет? Вспомни рожу этой визгливой свиньи, — Сивый, с наслаждением выдохнув, вытер остатки пива с серой щетины над губой. — Они так напоминают обделавшихся карапузов, когда понимают, что вот-вот сдохнут. Ну же, Римус, признай, что хоть на миг почувствовал удовлетворение.
Удовлетворение, — усмехнулся Римус, закусив губу. Ему так хотелось высказаться. Сивый устроил ему очную ставку, при всех показал, что он не способен запачкаться во имя стаи. Что ж, он усвоил урок. Да только не тот, что ему хотели преподать. Волк внутри недовольно ощетинился на его мысли, будто предупредил держать рот на замке, но Римус уже сегодня совладал с ним, приказав сидеть на жопе ровно, и раздражение не то чтобы поутихло к вечеру, оно только распалилось от поднявшегося сухого ветра, поджигая все остатки благоразумия.
А, как говорится, сгорел сарай — гори и хата.
И Римус поднялся.
— О-хо-хо, кое-кто собрался показать зубки! Ну, валяй.
— Я почувствовал, — не поддался он на отпущенную, чтоб пошатнуть уверенность, издёвку. — Без этого бюрократа мир стал лучше. Это я должен сказать? Но я так не считаю. Теперь его заменит другой «Спенсер Миллер» ещё более трусливый и жестокий. Ты ничего не исправил. — И опять, несмотря на то, что он буквально стоял над Сивым, преимущество не чувствовалось от слова совсем. Тот плотоядно улыбался, черные глаза блестели, но Римус уже не мог позволить себе остановиться. — Зато я почувствовал другое, — вожак, подстёгивая, округлил глаза в духе «ну-ка», — что я наконец готов замараться. Только при том условии, если кровь будет твоя.
Харли резко села ровно, и Сивый, жестом приказав не вмешиваться, с ленцой подался вперёд и облокотился на колени.
— Ты угрожаешь мне? — С акцентом на каждом слове. — Серьёзно? — Прошёлся он по Римусу снизу вверх. — Потому что, если да, то это интересно. Продолжай.
— Отец…
— Нет-нет, давай послушаем. Наш малыш в кои-то веки подобрал свои яйца. Я такого не пропущу, — откинулся Сивый обратно в кресло, возвращаясь к нему, — смелее, расскажи нам, как ты собрался меня одолеть. Я весь аж съежился от предвкушения. — И уверенность Римуса таки дрогнула, как и что-то на лице. — Эй нет, так не пойдет. Ты же решил стать кровожадным убийцей, так не поддавайся страху. Не огорчай меня.
— Я не знаю «как», — укротил он нарастающую дрожь в голосе, — но я найду способ. Клянусь…
— На своём папаше? — Уцепился тот. — Клясться нужно на чьей-то жизни, а то хрень полная, получается. Заключим сделку, м? Если ты облажаешься, я убью его, — и это Сивый произнёс без капли так и сочащегося сарказма. — Конечно, обидно будет… я-то хотел, чтоб Лайелл жил как можно дольше с мыслью, что его дорогое дитя принадлежит мне. Ну да ладно, — махнув рукой и снова повеселев. — Так, как? Договорились?
