Ему достаточно, если ответного письма вовсе не придёт — значит, она не придала его поступку никакого значения. Но если она спросит, зачем он это сделал, нечего ответить будет уже Регулусу.

Взбираясь по пологим ступенькам, он машинально достал из внутреннего кармана круглые серебряные часы. Просто, чтобы проверить, но не время.

Один взмах поднимал крышку с узорчатыми бессмысленными переплетениями, второй убирал самый обычный циферблат, а под ним умещался совсем другой механизм, представляющий собой карманную армиллярную сферу. Только передвигающиеся обручи с выгравированными именами звёзд или целых созвездий обозначали светила не на небе. И тот, что сейчас был расположен ближе всего к центру, с именем самой яркой звезды в созвездии Большого Пса, подсказал ему обернуться к раскрывающемуся с холма виду на Черное озеро, возле которого жаркий сентябрьский день собрал практически половину школы.

Сириус, как всегда в незаправленной рубашке и с ослабленным галстуком, носился на берегу со своими Мародёрами. Они бегали друг за другом, валялись в траве, рядом был расчерчен круг для глупой игры «Плюй-Камни» — ещё менее полезное занятие. Как-то он уговорил Регулуса поиграть в неё на заднем дворе, а потом они до ночи раздельно сидели в кладовых, оставшись без ужина.

Поздравляю, ты нашёл тех, с кем можно с утра до ночи страдать ерундой, тратя время на бестолковые игры…

— Впечатляющий артефакт, — одёрнули его от выворачивающей душу картины. Регулус захлопнул часы и повернулся к наглому нарушителю пространства, обладающему такой же наглой улыбкой, длинной шеей и, очевидно, столь же длинным носом. — Это амбитус, верно?

— Не твоё дело, — спрятал он слёту угаданное устройство в карман. Пуффендуец ещё больше засиял от самодовольства. — Любопытство кошку сгубило, поганая полукровка, — направившись к школе, подальше от озера и этого скалящегося четверокурсника, но неожиданный смех не дал сделать больше трёх шагов.

— У-у-у, нет, — встряхнул тот шапкой светлых волос, — ты себя слышал? Это же никуда не годится.

— Не понял, — процедил он, стараясь не показывать, как сбит с толку. Он вообще в курсе, с кем разговаривает? Ноль благоговения в карих глазах или презрения, да и насмешка отнюдь не злобная.

— Если хочешь, чтоб тебе поверили, надо произносить по-другому. Представь, что копишь во рту слюну и собираешься харкнуть. Смотри, — втянул тот скулы, убрав улыбку, — «поганая полукровка», — и звучало это намного убедительнее, чем получалось у Регулуса. — Здорово, да? Не переживай, — подмигнул блондин уже вполоборота, — немного тренировок, и у тебя всё получится. Но вещица, правда, занимательная!

— Забудь о ней для своего же блага! — Чуть прикрикнул он вслед, тот вытянул вверх руку со сведенными указательным и большим пальцами и в припрыжку продолжил спускаться к озеру. — Черт…

У тебя всё получится.

Ему никогда не говорили этих слов. И до чего же ироничный повод.

— …они ответят за это! — Ворвался в гостиную переполох, сулящий злободневное нытьё. — Я заставлю каждого из них заплатить. Зазнавшиеся выродки!

Регулус, закатив глаза, вернул зрачки в учебник. Проваливайте к себе.

— Я успел нехило зарядить Поттеру.

— О, ну тогда всё в порядке. Этого мало, Мальсибер! Ты видел мой нос?

Ну, всё.

— А, по-моему, стало даже лучше, — подал он голос, захлопнув книгу, и троица вместе с рассевшимися тут и там учениками всех возрастов мигом повернули головы к стоящему в углу креслу. — Чему ты распаляешься, Снейп? Ты ведь вновь полез к той грязнокровке, так не жалуйся на всю гостиную, что группа невежд заставили тебя заплатить первым. Смой кровь и не позорься.

Северус полупил на него свои ошарашенные глазки, метнул их на развернувшихся к представлению Розье и Эйвери, снова вернулся к нему, и Регулус, устав от этой немой сцены, вскинул бровь.

— Дерзишь старшекурсникам, Блэк? — Забавляющейся интонацией спросил очевидное Эван, когда те трое избавили присутствующих от своих заевших на одной и той же теме речей.

— Возраст ничего не определяет. Если они себя не уважают, то с чего бы я проявлял уважение?

— Неплохо, — прыснул себе под нос Эйвери.

— И всё же тебе тоже не следует распаляться, — невзначай огладил Розье свой новый значок префекта.

— Ведь главные неприятности Слизерину приносит именно твой брат, — добавил второй со снисходительной ухмылочкой.

— Помни, с кем разговариваешь, Эйвери, — встал он. Атмосфера всё равно была окончательно испорчена. — Как состояние ваших финансов? Этим летом твой отец бегал в кабинет моего чаще, чем Снейп в кабинет Слизнорта.

Эйвери наконец-то изменился в лице, прищурился, провёл языком по внутренней стороне щеки. Регулус был уверен в своём — недрогнувшем.

— Загляни к нам как-нибудь после отбоя, Блэк. — Встрял Розье в их молчаливую дуэль. — Будет интересно.

— На всякий случай занижу ожидания, — бросил он, уходя в спальню и чувствуя прожигающие затылок взгляды.

Они все не стоят и крупицы его времени.

Чем ближе стрелки часов продвигались к вертикальному положению, тем дальше уходили вразнос собирающиеся в гостиной полуночники. Стремящиеся доказать всем вокруг, что они отличаются от примитивного сброда, неудачники превращались в таких же посредственных неудачников. Сплетни, пошлые разговоры, вызывающая музыка, непозволительное количество обнаженной кожи, пустые амбиции и раздутое самомнение.

Регулус ощущал себя смотрителем зоопарка. Или владельцем цирка уродов. От всеобщего неуёмного желания угодить ему хотелось скорее принять душ, но он продолжал наблюдать, заняв своё любимое кожаное кресло и напоминая себе, зачем он, в принципе, продолжает посещать эти мероприятия. По той же причине, что его семья устраивает регулярные балы. Демонстрация силы, власти, материального достатка. Это напоминание, прежде всего, остальным — с Блэками нужно считаться.

В любом возникающем даже постороннем споре последнее слово было за ним. Его мнение весило больше. Если тема ему претила, он мог закрыть её одним взглядом. И всё это при учете, что он был самым младшим.

Другой вопрос, что, как правило, он только и делал, что изнывал от скуки.

В нём не бурлили гормоны для занятий публичными непотребствами с не уважающими себя девками. Не бурлила и чистая злоба, чтобы поносить большую составляющую магического мира, перечисляя методы расправы над неугодными. Но ничего не попишешь, он — часть этой меньшей составляющей.

Здесь его место. Не зря ведь ему столько на него указывали.

Так пусть хоть это место будет как можно выше, чтобы никто не смог до него добраться. Да и обзор сверху лучше.

«Скользким змеюкам вход воспрещён»

Спустя четыре года эта надпись всё ещё мозолила глаза с порога его комнаты.

Регулус, вздохнув, толкнул дверь. Разбросанная одежда, перевёрнутая постель, агрессивные плакаты на стенах. Даже Кикимер не стал прибираться — все вещи остались ровно там же, где Сириус их кинул, умчавшись с очередным громким скандалом к своим драгоценным Поттерам.

Внизу доносился дребезг последних приготовлений и приказного голоса мамы, а отец, очевидно, занят аперитивом, крутясь, как балерина, перед зеркалом. У него было немного времени. Сейчас его никто не побеспокоит.

И Регулус, сев на кровать посреди беспорядка, просто уронил расслабившееся лицо в ладони.

Все воспоминания, хранившиеся в этой комнате, давно померкли. Надежда на создание новых скормлена червям. И ответ — зачем он приходит сюда? — формулировался уже с натужным скрипом, но он продолжал приходить. Иногда ложась на кровать, зажмуриваясь и пытаясь отмотать ушедшие годы. Да только их заклинивало на самых неприятных — пропахших чужой ненавистью.

Если бы он умел так же ненавидеть, всё стало бы проще. Наверное, он просто слишком слаб для такого сильного чувства.

А для тебя это так легко, да?