Римус записываться в добровольцы точно не станет.

К сожалению, одному серому кардиналу в их компании запретить что-либо не представлялось возможным в принципе. Зато куксить недовольную рожу Римусу никто не запретит.

— Нечего мне тут кривиться, я не собираюсь обсуждать с тобой Блэка, — поравнялась с ним подруга, нагнав его после пересдачи Древних рун. Римус немного заинтересованно скосил взгляд.

— Нет?

— А ты хотел бы? — Самодовольно ухмыльнулась Эванс.

— Я лучше отработаю неделю в теплицах, копошась в навозе. — Лили прикрыла смешок ладонью, и Римус сам непроизвольно усмехнулся. Не весело, разумеется, но уголки его губ не поднимались вверх с полнолуния, так что это было достижением. Личным достижением Эванс. Только она могла так на него воздействовать.

— Как староста, могу тебе это обеспечить. А как подруга, могу напомнить, что ты знал, в кого влюблялся. — Подошвы кед приклеились к полу, и Римус, задрав голову, прочитал молитву о хладнокровии. Рыжая бестия вернула её в нормальное положение, дав лёгкий подзатыльник.

— Мои хреновые вкусы его не оправдывают, Лили. — Как можно мягче произнёс он, осмотревшись по сторонам. Коридор пятого этажа всегда был полупустым.

Эванс, повторно проверив обстановку на наличие лишних ушей, шагнула к нему поближе.

— Римус, Джеймс передал мне твои опасения, — опасения, ага.

— Я догадался.

— Не ёрничай. Послушай внимательно. Он придурок, — и возразить нечего. Это общеизвестный факт. — Нестабильный, неуравновешенный, избалованный придурок, — всё ещё нечего, — которого никто никогда не любил, Римус. — Окатила она его ведром ледяной воды. — Откуда, скажи, ему знать, как это делается? — Вот теперь Римусу было нечего ответить. — Он не видел любовь у родителей, в их доме имели значение только власть, деньги и имя. Всё его детство. Сириус познал заботу только здесь, в Хогвартсе.

— Я тоже не видел, Лили. Любовь у родителей, — просочилась подступающая к горлу горечь.

— Да, ты тоже эмоциональный калека, — задекларировала она как самую разумеющуюся вещь. — Но ты знаешь цену вещам, а он нет. Я сейчас не только о материальных ценностях. — Римус кивнул, скользнув взглядом на стыки плит под ногами. Мерлин, ну как она это делает? — Если то, что сказал Джеймс — правда, я понимаю, почему тебе больно. Это ужасно, но это вовсе не означает, что Сириус пренебрёг тобой, — Лили огладила его выше локтя через мантию, и он таки набрался сил заглянуть в её зеленые выразительные глаза. — Он просто позабыл о цене, видя лишь то, что хочет получить.

Вот так просто.

И Римус выдохнул из себя весь затхлый скопившийся воздух, уже по-настоящему с налетом печали улыбнувшись подруге.

— Джеймсу повезло с тобой.

— А мне с ним, — засияла Эванс, — того гляди, нашего эмоционального крепкого здоровья хватит и на вас с Сириусом, — и она подтолкнула его дальше по коридору, пока им не пришлось довольствоваться крошками с тарелок.

— Спасибо, Лили.

— Не благодари, я лишь вернула должок. Ты же мне тоже здорово помог, — пихнула она его в бок. Совсем легонечко.

Почти неощутимо.

Но Римуса выбросило из тела, коридора, Хогвартса, и со всей дури шмякнуло об пыльный пол Визжащей хижины.

Не благодари.

Мелодичный голос Лили перекрылся ещё одним — низким, хриплым, и Римус непроизвольно провёл ладонью по последнему полученному шраму под двумя слоями одежды, а волк внутри поднял ушки и словно завилял хвостиком. Воспоминания о той встрече каждый раз поднимали в нём две противоборствующие волны. Та, что шла от самого Римуса, была полна принципиальной неприязни, но другая брала начало от совершенно других чувств, более глубинных и точно ему не принадлежащих — а потому неподвластных.

Радовало только то, что пока что эти две равные по мощи волны разбивались друг об друга, и внутри Римуса образовывался временный штиль. По крайней мере, на этом неоднозначном фронте, и он мог бросить все силы на борьбу с неистовым штормом на другом.

Нужно разобраться с Сириусом. Если взглянуть на ситуацию через призму слов Лили, нехило остудивших его, то всё встаёт на свои места. Конечно, можно упереться рогом в свою позицию, мол, он не обязан объяснять Блэку элементарные вещи. Можно дуться на него до конца веков. Но, в конечном счете, Лили права. Он знал, в кого влюблялся.

Сириус ребенок, которого ещё воспитывать и воспитывать. Он может здраво рассуждать, вправлять мозги Римусу, однако во всём, что касается самого Сириуса, путь к здравому смыслу лежит через терновый лес утрированной вспыльчивости, импульсивных выходок и капризных воплей.

И как в подтверждение, высокий капризный вопль вернул его в своё тело перед поворотом к парадной лестнице, ведущей в Большой зал. Римус сначала застыл, глянул на Лили, удостоверившись, что она ничего не слышала, а затем рванул вперёд.

Лестница, как и ещё несколько коридоров, остались за спиной. За ней же, отставая на пару метров, бежала Эванс, а голоса слышались всё чётче. Теперь он уже различал мешанину минимум из четырёх обладателей — и всех беспроблемно узнаваемых.

— … свали с глаз моих, пока я тебе сам рожу не расквасил, — так, это плохо. Особенно то, что через секунду они с Лили вырулят из-за угла.

— …отребье, возомнили о себе?! — И когда Римус оказался в нужном коридоре второго этажа, тут же мягко придержав едва не врезавшуюся в него подругу, Поттер, весь красный от злости, схватил за грудки Снейпа.

— Джеймс! — Лили стряхнула с себя его руку и быстрым шагом направилась на вмиг расцепившуюся парочку.

Римус же, на удивление не разозлившись ни на йоту, пробежался взглядом по кучкам толпящихся вдоль стен свидетелей, которые с появлением Лили быстро прикинулись частью интерьера. Сириуса не было в коридоре, но он слышал его голос. И ещё один. Поспешив к эпицентру бури, он сообразил, что они доносятся из-за двери в женский туалет, но ввиду двух одновременно ведущихся на повышенных тонах споров не мог сосредоточиться ни на одном.

— …то заявляешься посреди ночи, то кидаешься под бладжер, теперь это? После стольких лет ты смеешь строить из себя брата?!

— …на помине, — оскалился Снейп, подняв на него голову, — куда же без тебя, Люпин.

— … тоже не образец для подражания! Я хотя бы пытаюсь всё исправить.

— Я пока по-хорошему прошу, сдрысни отсюда, — ровным глухим тоном произнёс Джеймс, загораживающий дверь и сдерживаемый вставшей между ними Эванс.

Римус бы спросил, что происходит — а именно, как Сириус оказался с Регулусом средь бела дня в одной уборной? — но вряд ли в сгустившейся атмосфере ему сейчас кто-нибудь мирно ответит.

— А что у нас тут происходит? — Пропел возникший по другую сторону профессор, и Снейп, побледнев, прекратил буравить заслоняющую Сохатого Лили и отскочил назад. — Мистер Снейп, вы опять в гуще событий? — Явно забавляясь.

— Профессор, Блэк насильно запихнул ученика пятого курса в туалет! — Указал тот рукой поверх Джеймса, который выпучил глаза на Римуса, а Римус растерянно и ожидающе выпучился на учителя. Тот же так смотрел на Нюниуса, словно вот-вот передразнит его жалобу с интонацией маленькой плаксивой девочки.

— И что же? Вы хотели бы присоединиться к двум братьям, уединившимся в женской уборной? Я бы не советовал, — недобро улыбнулся Элерс, — мало ли какие развлечения у богатеньких детишек.

У Лили, Джеймса и Римуса ушли в пляс брови, у Нюниуса же упала челюсть, и он, окинув их убийственным взглядом, наконец сдрыснул прочь.

— Я могу положиться на вас, Мистер Люпин? — Обратился теперь к нему профессор, очевидно, подразумевая, что он — единственный, кто может следить за накалом обстановки по ту сторону. Римус утвердительно кивнул. — Вот и ладушки, — потрепал тот их с Джеймсом по волосам и проплыл в направлении Большого зала, попутно разогнав слетевшихся на свежие сплетни стервятников.

— …всего шестнадцать!

— Ну, просто феерия, — протянул Джеймс. — Ай, Лили, пожалуйста, не лупи меня. Я ведь даже пальцем его не тронул. Ладно, почти не тронул!