— Лунатик, должно быть другое объяснение.

И взамен ответа Римус внезапно для себя же откинул голову назад и засмеялся. Сириус там задвигал про спасение, Регулус зло шипел, что ему не сдалось это спасение, а смех Римуса звучал всё более жутко с истеричным оттенком.

— … забыть! Рег, дай мне хоть шанс помочь тебе.

Обалдеть! Какая интересная просьба, Сириус.

— … от такого ублюдка. После дня рождения меня никто не посмеет тронуть.

— То есть? Что будет после дня рождения?.. Рег?! Рег!!

Римус, снимая с лица сардоническую ухмылку, поднялся с пола под уместно обеспокоенным взором Сохатого [да, можно вызывать ему санитаров]. Поднялся как раз к тому моменту, как дверь с дребезгом врезалась в прилегающую стену.

— ЧТО БУДЕТ ПОСЛЕ ДНЯ РОЖДЕНИЯ?! — Вылетел надрывный рёв следом за забывшим о самообладании парнем.

Римус одним ничего ему не стоящим движением вцепился в хрупкое запястье, выворачивая руку проносящегося мимо Регулуса и дёргая того на себя. Блэка всего аж передёрнуло от отвращения. Римусу было поебать. Пусть хоть ядом тут всё запрыскает, но в налившихся краснотой глазах, один в один как у старшего брата, была не только брезгливость. А влажными они были ещё до того, как Римус сделал ему физически больно.

— Ты пожалеешь, — металлическим тоном под стать их аристократичной породе и чуть ли не касаясь носами. — Не сейчас. Но однажды. Когда будет уже поздно. Ты пожалеешь о каждом своём слове.

И Римус отпустил вырывающегося слизеринца — так, что тот едва не потерял равновесие.

К удивлению, Регулус промолчал. Не нашёл остроумного едкого ответа? Просто растерялся? Не желал показывать подступающих слёз? Видимо, всё вместе.

Однако, очевидно, тот бы спать спокойно не смог, если бы сначала претенциозно не вытер руку и не вздёрнул подбородок, и только потом быстрым шагом устремился в конец коридора.

Туда, где за углом сразу же раздался совсем тихий, сдавленный, но не тронувший Римуса даже на долю секунды всхлип.

====== Глава 1.34 Сделка ======

Мадам Помфри своё слово держит.

Сказала, что отпустит через четыре часа — отпустила.

Сказала, что вылечит Блэка за пару дней — вылечила.

Если бы все отвечали за свои слова, как мадам Помфри, мир не был бы такой зловонной компостной ямой, в которой единственный способ выжить — пытаться ползти наверх, ломая ногти и крича во всю глотку. А когда тебе почти удаётся выбраться, уцепившись одной рукой за край, кое-кто сверху непременно наступит на пальцы, и ты шлёпнешься задницей обратно в дерьмище.

Не очень воодушевляющая метафора?

Ну, кто угодно после двух дней отсидки у постели дорогого человека немножечко растерял бы оптимизм [ебнулся].

Римус даже слышал процесс срастания костей — не то чтобы он мечтал узнать, как звучит этот процесс. И вроде сиди и радуйся, твой парень быстро идёт на поправку, но Римус чувствовал себя так, словно пока он отлучался, какой-то добродетель вгонял в сидушку стула иглы, с каждым разом увеличивая калибр.

Оттого и было вдвойне трудно удерживать дружелюбную мину и подыгрывать Блэку в моменты бодрствования. Слава Мерлину, они были короткими. Сразу прибегала целительница, проводила осмотр, перевязки, заливала в ворчащего Сириуса мерзотные зелья, и тот отрубался.

О визите Регулуса, естественно, разговор не поднимался, об инциденте на поле [ох, надо же!] тоже. Но Римус был уверен, напяливаемая при пробуждении улыбка была лишь маской — ни лучиков вокруг глаз, ни мелких морщинок на переносице, и сканирующий взгляд с лёгкой опаской. Римус же надевал точно такую же улыбку, но, по всей видимости, в его глазах Сириус чётко читал «ты не отвертишься». Возможно, стоило и вовсе предупредить мадам Помфри, чтобы не убирала постель Блэка.

Римус лично отправит того обратно, за ним не заржавеет.

Потому что злоба не оседала. Потому что Сириус хорошо устроился. Предъявлять Римусу за умалчивание о своих волчьих проблемах, обещать [и указывать] не творить хрень, и на следующий же день класть на всё, рисковать собой и смотреть на Римуса с таким выражением, мол, ой, да я на банановой кожуре поскользнулся, что там у тебя с полнолунием?

Сириус не хочет признавать проблему? Римусу придётся его заставить признать её. Произнести наконец вслух. И тот может юлить сколько влезет, но пока Римус не услышит что-то вроде «да, у меня была в руке бита, но я выбрал вариант отбить бладжер рёбрами», он с него не слезет.

Потому что ты можешь быть с человеком двадцать четыре часа в сутки, следить за ним, охранять, но если он ненавидит себя настолько, что готов навредить самому себе — пусть и неосознанно, то ты ничего не сможешь сделать. А если допустить мысль, что Сириус осознанно так поступил, чтобы привлечь внимание Регулуса — задеть хоть что-то оставшееся в его душе. Всё равно ответ — нет. Это ненормально. И это, мать её, проблема!

Конечно, это будет сложно. С Сириусом Блэком ничего не бывает просто. Римусу придётся призвать всё своё хладнокровие, что тоже весьма затруднительно при учете температуры тела, нынче стабильно держащейся под тридцать восемь градусов.

На закате третьего дня они с Сохатым сопроводили Блэка в спальню, и — как удачно — на этот же вечер выпадала очередь их факультета патрулировать школу. И можно только поаплодировать мудрости Джеймса, тот перед уходом забрал с собой и Питера, пока кое-кто наслаждался водными процедурами. Так что, когда енот-полоскун вышел из ванной, перед ним предстали только пустая комната и подпирающий стенку у дверного косяка Римус.

К слову, о быстром реагировании Блэка в любых ситуациях.

Ни мешканья, ни раздумываний. Сириус молниеносно обвил его шею и со всем напором нежелания разговаривать заткнул ему рот самым, как тот считал, действенным способом. В принципе, Сириус правильно считал. При других обстоятельствах, может, и сработало бы.

Но Римус снова решил подыграть, пока тому не надоест. Плюс существовала вероятность, что после разбора полётов он не скоро прикоснётся к Сириусу.

К уже опрокинувшему его на кровать и оседлавшему бёдра Сириусу.

И ничего не скажешь, Блэк в своём сопротивлении выворачивать душу наизнанку невероятно активный, страстный и похотливый до беспамятства.

Сириус вылизывал его рот, засасывая губы так, что если бы не регенерация, на них бы образовались кровоподтёки. Прогибался в пояснице, потираясь о его пах так, что уже Римусу приходилось осаживать себя, чтобы не оставлять отметины на прижимающемся к нему теле. А когда разорвал поцелуй, зажал его рот ладонью, сам переключившись на шею, грудь, спускаясь всё ниже-ниже-ниже. И зрелища, как Сириус расстёгивает молнию на его джинсах, уже достаточно, чтобы кончить.

Было бы.

При других обстоятельствах.

— Ну в чём блядская проблема? — Чуть ли не провыл тот, утыкаясь лбом в низ его живота.

— Надо же, у меня тот же вопрос, — опёрся Римус на покрывало. Он и вполовину не был так возбуждён, как некоторые хотели бы.

— У тебя не стоит, а проблемы у меня? — Взъерепенился Блэк, встав с колен.

— Ну, меня что-то не возбуждает, когда меня используют для притупления чувств, — застёгивая ширинку, — извини. — Блэк ожидаемо прыснул. — И да, у тебя проблема.

— Со мной всё в порядке, — отмахнулся тот, — не хочешь, не надо. Я спать, — скидывая покрывало со своей постели.

Римус прикрыл дрожащие от злости веки и сделал глубокий вдох. Хладнокровие, приди.

— Сириус, давай пропустим ту часть, где мы закатываем глаза, цокаем и срёмся о доверии? Ничего не в порядке. Ты меня пугаешь.

— О, ну тут мы квиты, — яростно встряхнул Сириус одеяло всё ещё спиной к нему, — ты меня, знаешь ли, тоже.

— А то я не в курсе, — фыркнул Римус. И неожиданно одеяло, за которое тот всё ещё держался, заходило ходуном.

— Да вот именно! — Развернулся к нему Блэк. — Обо всём ты теперь в курсе! Всё слышишь, видишь, рычишь тут периодически, теперь ещё и глаза светятся! Мне одному от этого стрёмно, что ли? Ты ещё и девчонок напугал. — Видимо, Джеймс времени не терял. — У Сохатого на руках были синяки от твоих пальцев. О чем ты думал, Римус? Ты вышел из себя посреди коридора. Всё как я и предсказывал!