Саркастичное наблюдение в духе Нейта. Римус даже чуть было не усмехнулся, ему их не хватало. Но, само собой, не по такому поводу.
Белл перенёс вес с ноги на ногу и обвел комнату избегающим его пустым взглядом.
— Что ты решил?
— Дать тебе объясниться, — интонация получилась практически будничной, он и не хотел, чтобы это прозвучало высокомерно, и Нейт таки посмотрел ему прямо в глаза. — Если всё ещё хочешь, — добавил Римус. Тот, явно не ожидая такого поворота, сглотнул. Видимо, придется помочь. — Где ты научился легилименции?
Когда? Зачем? За каким хером? — все вытекающие Римус опустил. Они и без озвучивания ясны. Нейт вновь переместил покрывшийся тиной взгляд на пол, замешкался, засунул ладони в прорези мантии. Он ещё не выглядел настолько потерянным перед ним.
Я не хочу выглядеть слабым перед тобой!
— Не то чтобы научился… просто… — свинцовые слова несколько раз прокатились туда-сюда на языке, — я не знаю… Римус, я никогда не делил магию на тёмную и светлую. Всё может пригодиться, — скованно пожал тот плечами, — Лив разделяла моё мнение, и как-то мы накурились, слово за слово, речь зашла о встрече в клубе Слизней, на которой они обсуждали это заклинание. Слизнорт там редко следит за языком. Нам пришла идея овладеть им, всё равно и так знали все секреты друг друга. И на пятом курсе время от времени мы тренировались читать мысли, хотя… легилименция не совсем про это. Если сознание открыто, всё проходит безболезненно, просто… ты изначально закрывался от меня.
— Кроме Лив, ты ни на ком его не испытывал?
— Нет. Один раз почти что решился… на друге, когда он спал. Хотел увидеть, есть ли у меня шанс, — Белл зажевал губу, — но в последний момент передумал, — и в подкорке пронеслось отдаленное эхо: веришь, нет, я понимаю, как это бывает влюбиться в своего друга! — Римус, я не горжусь собой.
— Значит, всё же отличить «тёмное» от «светлого» ты можешь, — ему ещё удавалось держать тон ровно, без подчеркнутого осуждения. Римус не за тем позвал его. Тем более, этого осуждения было предостаточно в еле держащемся голосе Нейта.
Римусу уже не было нужды его наказывать. Тот всё сделал сам.
— С тобой да, — уронил Нейт и поднял разрисованные розовой сеткой глаза к потолку, — но я был так… — Римус вцепился изо всех сил в столешницу и стиснул челюсти. Ему нужно высказаться. — Ты отдалялся, исчезал у меня прямо в руках, как бы сильно я за тебя ни держался, и я… я просто свихнулся. Потому что ещё тогда, в библиотеке, когда появился Блэк, уже понимал, что бы я ни сделал ради тебя, — задрожали губы, которые должны только улыбаться, — ты меня бросишь. Я просто хотел побыть с тобой подольше, но словно потерял самого себя. Я бы никогда не поступил так с тобой, не наговорил тех вещей, — налившиеся влагой карие глаза скользнули по его лицу и спрятались в потряхивающихся ладонях. Так, что эта дрожь перекинулась и на него. — И этот взгляд, которым ты на меня теперь смотришь, только через него я с того дня себя и вижу. А я не такой человек… я не хочу им быть… не хочу, — и первый судорожный всхлип неодолимо толкнул Римуса вперед, это уже слишком, — я просто совершил ошибку… одну ошибку…
Римус притянул заходящегося в судорогах и бессвязном бреде парня к себе, обнимая и утыкаясь в пахнущую цитрусами макушку. Он не мог больше просто стоять и смотреть как человек, действительно важный ему человек, ломается, травит себя сожалениями. И несмотря на скребущуюся жалость под рёбрами, ему, прежде всего, было стыдно. За то, что его собственные глаза были сухими, как дно пересохшего водоёма. Он так хотел заплакать, хотя бы прослезиться, но ничего не получалось. Словно весь выданный запас слёз просто закончился. Израсходовался из-за другого человека.
— Хей, — вполголоса, — ну всё, — и уже громче, осторожно отодвигая от себя блондина, — Нейт, посмотри на меня. Посмотри, — прилагая силу. Белл как в беспамятстве замотал головой, — давай, — настойчиво, почти приказал он, поддев пальцами подбородок, и длинные с застрявшими в них каплями ресницы распахнулись. А тронувшую губы Римуса улыбку теперь абсолютно нельзя было назвать насильственной. — Видишь? У меня уже не тот взгляд. Я простил тебя, — заправил он растрепавшиеся пшеничные волосы за ухо. Возможно, это было лишним, но он не удержался. — И, Нейт, я за столько вещей тебе благодарен, что, в конечном счёте, хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Чтобы ты нашёл того, кто тебя полюбит всем сердцем. Просто я не могу быть этим человеком…
Мерлин, он пришёл сюда, поставить точку, избавиться о давившего гнёта обиды, сказать, что больше не злится, что простил его… а в итоге прощение нужно было ему самому, и Римус обнял того ещё раз. На этот раз крепче, понимая, что потом придётся с двойным усилием отрывать моментально обхватившего его Нейта от обрастающей заплатками груди.
Голос непреднамеренно сам снизился до шёпота, но прозвучало охерительно громко, словно в поднесенный к уху рупор:
— поэтому прости меня.
И мантию на спине сжали ещё сильнее.
— Могу я тебя попросить об одном одолжении? — Оглянулся Нейт напоследок, когда все долгие разговоры остались позади, а просидели они практически до конца тренировки Гриффиндора. — Когда Поттер преподнесёт вам долгожданный сюрприз, — неопределенно блеснули карие глаза, — подумай обо мне.
Римус понятия не имел, что за сюрприз готовит Сохатый, но что бы там ни было, это обещание не казалось таким уж трудновыполнимым.
— Хорошо.
И Нейт улыбнулся, с налётом печали, но улыбнулся — так, что Римус сам не смог совладать со своими губами.
Через секунду в теплице уже был только он.
Ни Нейта. Ни обид. Ни призраков.
— Сириус, ну хватит, — вздохнул Римус. Как и на прошлую попытку, в ответ лишь рычание. — Это было необходимо, — ещё более угрожающее рычание. Начинало подзаёбывать. И только Римус сделал рывок встать с каменой скамьи, пёс вскочил на широко расставленные лапы и ощетинился. — Не смей на меня скалиться! — Всё же усадил он себя обратно.
Видимо, пора подключать тяжелую артиллерию.
— Ну, а ты сам, вот ни разу, не общался с Марлин после расставания, да?
[Вжух]
— Это вообще не то! — Ожидаемо взъерепенился вернувшийся в своё обличие Блэк. И эй, это моя отмазка!
— Схерали-загуляли «не то»? Один в один, и заметь, я ни слова в упрёк тебе не сказал, — да у него и язык не повернулся б, если честно. А Сириус снова чуть не задохнулся от возмущения.
— Римус, мы дружили задолго до того, как начали встречаться, и заметь, блядь, никто из нас не вскрывал череп другому! Поверить не могу! — Римус [под шумок] достал сигарету и закурил, пока тот, экспрессивно размахивая руками, по-французски горланил об его секрете на всю округу. — Ты реально ждал, что я нормально отреагирую? Конечно, Лунатик! А почему бы нам втроём не устроить чаепитие с твоим отмороженным бывшим, оказавшимся маньяком!
— Ты перегибаешь.
— Я недогибаю, Римус! — И он беспомощно запрокинул голову. Вроде и полумесяц, а гортань всё равно чесалась от желания повыть. — Как ты можешь так спокойно об этом говорить? Как вообще можно простить такое?!
Сигарета между пальцев исчезла, и Блэк, докурив её одной затяжкой, параллельно оттачивая уничтожающий взгляд на настрадавшемся дереве, уставился на него, мол, чего замолчал? Римус изобразил деланное удивление, мол, а что, можно вставить слово? — и чудом остался жив, обежав камень, прежде чем Блэк до него добрался.
— Сириус, всё, что ты сейчас кричишь, думаешь, испытываешь — всё это, я уже пережил. Знаю, ты любишь… поэмоционировать, — словно прошёл по очень тонкому льду, — но поезд ушёл. Я всего лишь хочу, чтобы мы были честны друг с другом. До конца. Потому что вот, пожалуйста, наглядная картина, к чему это может привести, — указал он вдобавок на разделяющее их препятствие.
— Считаешь, я когда-нибудь заставлю тебя пройти через подобное?! — Вскинул брови Блэк.
Как об стенку горох.
— Нет, не считаю, — ты можешь сделать гораздо больнее, — но я боюсь, что мы закончим так же, если продолжим отмахиваться пресловутым «всё в порядке». — И наконец-то Сириус его услышал. — А «как можно простить»? — Воспользовался Римус перерывом на осмысление в остекленевших глазах Блэка. — Если не давать шанса человеку, который оступился, который просит, умоляет дать ему этот шанс, то… — развёл он руками, — то я не понимаю, за что мы собираемся сражаться!
