Было время, когда Римус оттаскивал Поттера и Блэка от Снейпа, а не наоборот.
— Думаю, Лили понимает, — вдумчиво начал он. В отличие от близорукого Джеймса, Лили видела его недостатки, наблюдала за ними в первом ряду пять курсов. — Ты не можешь себя переделать, просто… она тоже не может. Если человек оставил след, как бы много плохого он ни сделал, ты веришь, что и в нём что-то сохранилось, — он говорил не о себе, но слева под рёбрами что-то сдвинулось. — Мне кажется, Лили не хочет тебя переделывать, Сохатый, она хочет, чтобы ты был на её стороне.
— Возвращение мудрого Лунатика? — Пихнул его в локоть Джеймс. — Надо «отпраздновать», — и теперь настала его очередь пихать Поттера. — Видел, как она расстроилась на День Святого Валентина?
— Ещё бы, — и не только видел, ему чуть рубашку не порвали, — уверен, ты заработаешь новые звёздочки. Тем более, ты ведь готовишь сюрприз, — с помощью Нейта…
— О, да, — наконец-то голос Джеймса наполнился привычной воинственностью, — это будет критический урон по её обороне! Правда, дело движется медленнее, чем я думал… и я так устал, что задремал в Ванной старост. Она такая крутецкая, кстати, я бы вообще не вылезал из воды.
— Ты, что, раньше там не был? — Поттер издал отрицательное «а-а». — Ты же капитан команды, у тебя всегда был к ней доступ.
— А кто бы мне об этом сказал?! Она не называется «Ванная старост и капитанов сборных по квиддичу»! — И Римус чуть с кровати со смеху не покатился.
— Ну ты и олень, — хватаясь за живот.
— Да знаю, — признал очевидное Сохатый. — Но теперь! Теперь меня оттуда никто не выгонит. — Последовал мечтательный вздох. — А ещё эта русалка на окне… охх, можно вечно залипать на то, как она строит глазки и перебирает свои рыжие волосы, прям как у Лили…
Римус покачал головой на этого влюблённого оленя, как вдруг умиление закоротило, и он резко поднялся в сидячее положение.
— Что ты сейчас сказал?
— Рыжие волосы, как у Лили, — потупил на него Поттер.
— Нет, до этого!
— Строит глазки, — Римус покрутил рукой, мол, до этого, — можно вечно залипать на русалку.
Вот оно! Мерлин… это же так очевидно.
— Это не русалка, Сохатый, — враз сложился весь пазл. — Это сирена.
— Блин, Лунатик, мы ж не на экзамене, — фыркнул Поттер, и видимо над Римусом слишком ярко засветилась лампочка «эврика!», так что тот смог рассмотреть его восторженное лицо. — Что за выражение?
— Ответ, — отмер Римус и затряс друга за плечи. — Это ответ! На тест. Сохатый, я тебя сейчас расцелую.
— Не-не, за этим не ко мне, — отпрыгнул Джеймс, оставив только голову внутри балдахина. — Вон там тело валяется, оно точно не против, — расползлись его губы в нахальной ухмылке. — Спокойной ночи, Лунатик.
И Римус одновременно с облегчением и заведенным, как волчок, сердцем упал на подушку.
Это же объясняет абсолютно всё!
Еле-еле уснув к середине ночи и проспав часов пять, Римус резко открыл глаза, словно не спал ни секунды, и, отбросив одеяло, побежал собираться. Сириус теперь дрых в невообразимой позе, сулящей ему перекос всего скелета — всё ещё наполовину свисая с кровати. Нацепив на себя магловскую одежду, он достал карту и открыл схему замка на кабинете ЗОТИ. Как и предполагалось, тот не спал.
…отчет будет на вашем столе с рассветом, Альбус
Они могут долго обходиться без сна.
Римус прихватил с собой вечно сдающую его с потрохами карту и вылетел из спальни. Он не мог ждать, а в голове не было даже намёток предстоящего диалога. Но он чувствовал, что если не поговорит с профессором, то в ближайшее время ему самому придётся обходиться без полноценного сна. И к тому же он чувствовал, что тот сам хотел, чтобы Римус пришёл к нему с разгадкой. Не зря же Элерс нагнал на себя весь этот флёр загадочности вкупе с подозрениями.
Класс, как и положено в утро субботы, оказался пустым, и Римус пройдя вдоль парт, поднялся на постамент и почему-то, стараясь не шуметь, прокрался наверх к личному кабинету. Зачем красться, если всё равно собираешься стучать? И уняв суетящиеся нервишки, Римус потряс плечами и занёс кулак.
— Да-да! — Римус, нажав на резную ручку, толкнул дверь. — Что же вам не спится в столь ранний час, мистер Люпин? — Спиной к нему пропел профессор.
— Ранний подъем полезен, — откуда-то всплыло из памяти нравоучение Марлин. — А вам?
Римус пробежался глазами по интерьеру. На втором курсе его приставили к другому преподавателю отбывать наказание, и тогда обстановка была под стать заносчивому старцу с иссушенным, как финик, лицом. Серая, тусклая и потрёпанная — внутри кабинет больше напоминал барахолку. Сейчас же… Римус никогда не был в театре, но если бы ему нужно было представить закулисье, он бы представил именно это. Много зеркал, света, вешалок с разноцветной одеждой и целый стеллаж с пафосными шляпами. Элерс в бирюзовой рубашке с длинными рукавами-фонариками закрыл позолоченную клетку, в которой встрепенулся живой, здоровый и, видимо, теперь сытый Бенджамин, и развернулся со светящейся улыбкой на лице.
— Не будь вам известен ответ, вас бы здесь не было, — проплыл тот к столу и опустился в фиолетовое велюровое кресло, наколдовав такое же для него. — Присаживайтесь.
Мужчина переплел пальцы и подставил их под подбородок, буквально впитывая каждое его движение, пока Римус устраивался напротив.
— Итак, — заблестели голубые, почти аквамариновые глаза, — вскрываем карты, мистер Люпин? — Прямолинейненько. — Задавайте же ваш главный вопрос.
Римус поёрзал, ощущая себя предельно неудобно — не из-за чересчур мягкого кресла, а из-за неестественно долго держащегося на нём словно проникающего в голову взгляда.
Ну, поздняк метаться, как говорится.
— Профессор Элерс, вы… — тот медленно моргнул, в открытую демонстрируя третье веко, — сирена? — Сказал и тут же почувствовал себя идиотом, потому что мужчина, обнажив ровные жемчужные зубы и ошибку в расчетах Римуса, громко засмеялся и, откинувшись назад, закинул на угол стола по очереди обе ноги. — О…
Слона-то он и не приметил. Вернее, чертовы ноги вместо рыбьего хвоста!
— Повеселили вы меня, мистер Люпин, — помахал рукой на манер веера Элерс, — но близко. Ещё версии? — Римусу было не до версий, он был немножечко занят тем, что ментально бил себя по лбу. — Так уж и быть, подскажу. В той же формулировке я мог бы спросить вас: «Мистер Люпин, вы — волк?».
— О, — подсобрался Римус. Выходит, он не полный идиот. — То есть вы… наполовину сирена?
— На одну четвёртую, — поправил тот так, словно Римус отвечал на его вопрос на уроке. — Моя бабуля в молодости была приверженицей экспериментов, — мужчина поиграл темно-рыжими бровями и, переменившись, вздохнул. — Признаюсь, я рассчитывал, что вас озарит намного раньше и без моей помощи. Мои способности разбавлены человеческой кровью, они действуют только на особо восприимчивых персон и, разумеется, только на представителей мужского пола, но на вас эффект производился просто колоссальный.
— …я думал, дело в вашем умении преподавать, — смутился Римус. М-да, и кто ещё тут близорукий.
— Сочту за комплемент, — обворожительно улыбнулся тот, наматывая на палец прядь волос. — Однако же, раз мы одного поля ягоды, можно и оставить формальности. Просто Арриан, Римус. По крайней мере, в стенах этого кабинета.
В принципе, на вид волшебнику нельзя было дать больше тридцати. Может, у них и разница от силы лет десять. Хотя, если вспомнить продолжительность жизни сирен, возможно, сто десять.
— Хорошо. Арриан… — таки запнулся Римус, — но почему вы хотели, чтобы меня «озарило»? Почему сейчас?
— И это правильный вопрос! — Хлопнул в ладони учитель и, потянувшись вперед, взял со стола зеленое яблоко. — Ты встречал когда-нибудь других волшебных существ, Римус? — Он мотнул головой, и тот продолжил, уже смотря на отполированный до блеска фрукт. — Я имел счастье столкнуться с оборотнями на своём извилистом жизненном пути, и, как и я, они сразу распознавали мою сущность. Другой вопрос, что мало кому посчастливилось встретить мне подобного, и они не могли определиться, к какому именно виду меня отнести. Поэтому мне было любопытно… отчего же оборотень, посещающий мои занятия два раза в неделю на протяжении полугода, смотрел на меня завороженными глазками и ни разу не усомнился в том, что его профессор не совсем человек.
