В последнюю секунду, когда гомон уже отчетливо был слышен в спальне, Блэк кинул на пол карты, и они предстали перед ввалившимися Мародерами и Ко [и Доркас] в самых непринужденных позах.

Сириус тщательно тасовал колоду. Римус ковырял ковёр.

— Вот вы где! — Поднял бутылку хереса Сохатый, ещё более румяный, чем в «Трёх мётлах».

— Вот мы где! — Одновременно повернулись они с одинаковыми лыбами. И Римус поседел полностью.

Потому что увидел выражение переводящей с одного на другого сканирующий орлиный взор Макдональд. Так она, на самом деле, чует флюиды?

— Вот. Уж. Хрен.

— Беги, — прочревовещал он Сириусу.

— Что? — Надо запомнить, оргазм притупляет у Блэка инстинкт самосохранения.

— Только через мой труп! — Взревела Мэри и ломанулась вперёд.

— Беги!

— Блэк!!! Скотина ты похотливая! Как ты посмел!?

— Мэри, ну, — запрыгнул он на кровать Римуса, делая обманные выпады вправо-влево, — давай поговорим.

Смотрите-ка, кто тут у нас оценил всю пользу разговоров.

— Через спиритическую доску поговорим, недоё… — [автоматически-срабатывающая цензура Римуса для защиты нежных ушек от немыслимых матерных загибов Макдональд] — …ханный! Сюда иди! — Попыталась вцепиться в очевидно-нежильца Мэри, и Сириус, увернувшись, стремглав рванул на выход мимо умиляющихся Эванс, Поттера, Маккиннон, спрятавшегося за дверь Петтигрю и вообще не понимающей, куда она попала Медоуз. — Я и на каблуках тебя догоню! — Умчалась за ним разъярённая подруга.

Пять пар немигающих по разным причинам глаз обратились к Римусу. А он, что? Он — шланг. И точно не записывался в камикадзе, чтоб лезть под комбайн отношений Блэка и Макдональд.

— А с вами весело, — подвела итог мулатка и, забрав у Сохатого бутылку, приземлилась рядом и кивнула на карты. — Раздавай, Римус.

— На шестерых?

— На семерых, — присела возле Доркас Марлин с лукавой ухмылкой, — Мэри-то сейчас вернётся.

Ставок на возвращение Блэка не сделал никто.

====== Глава 1.26 Сходство ======

С такой лучшей подругой, как Макдональд, и три старших брата не нужны.

Чистая правда, и Римусу не просто не стоило её тогда игнорировать. Её следовало воспринять как личное предупреждение. Но в тот день, естественно, он ещё и подумать не мог, что фраза, в которой объектом неусыпной опеки была Марлин, будет иметь отношение к нему самому.

С одной стороны, факт того, что Макдональд догадалась об их отношениях, радовал и вызывал глупую улыбку, не сходившую с его лица в течение всего вечера, когда Мэри погналась за Сириусом. Он, кстати, вернулся целым и невредимым, если не считать психологической травмы [она сказала, что выкрутит мне яйца, Лунатик!]. С другой — запугав Сириуса настолько, что тот смотреть на него боялся в её присутствии, она взялась за Римуса.

Ежедневная воспитательная беседа [монолог] о том, какой Блэк подонок [самое безобидное ругательство], не пропускающий ни одной юбки, заканчивалась одним и тем же — жуткой мигренью. На каждое слово в защиту Сириуса, у Макдональд находилось десять непристойных прецедентов с участием Блэка и женских рыданий. Поэтому Римус, сдавшись, лишь разминал пульсирующий висок и молча следил, как та расхаживала взад-вперед, размахивая руками, и ждал, когда в спальню/туалет/пустой кабинет явится Поттер/Эванс/Маккиннон и уведут распалившуюся подругу, которой, видимо, пора было присваивать ранг ХХХХХ [смертоносное создание, не поддающееся приручению].

— Считай, принял эстафету, Римус, — погладила его, уткнувшегося лбом в стол, Марлин.

— Могла и предупредить, — пробурчал он.

— Так было бы неинтересно.

И он отлепился от парты, чтобы увидеть её ничуть не сочувствующую улыбку.

— Но она же остынет?

— Ну, мы встречались четыре месяца, — Маккиннон свела бровки, словно скрупулёзно считала что-то в уме. — Значит где-то, — в конце туннеля показался тусклый свет и… — ага! Сто двадцать лекций о том, что я заслуживаю большего, — тут же померк, — плюс-минус. Не кисни, — хлопнула она его два раза по щеке, — со временем они станут короче.

— Или нет, — учитывая, что скептический настрой Мэри к Сириусу только усугубился после их разрыва с Марлин, которая, как и Римус, вполне может постоять за себя сама!

— Или нет. Но, возможно, когда-нибудь, если звёзды сойдутся, у Мэри кончатся синонимы к слову «легкомысленный», и у тебя выдастся выходной, пока она будет пополнять запасы.

Утешение что надо. Римус поднял сумку с пола и, поморщившись, вылез из-за стола. Голова всё ещё гудела. И мышцы после полнолуния тоже.

— Скорее всего, я повешусь раньше. Спасибо, что спасла, Марлин, — она привела благоразумно не задающего вопросов Вуда, чтобы тот забрал свою девушку. Мэри не была анимагом, но при Кори тут же превращалась в милого котёнка. В принципе, за это можно отнять у неё одну Х [опасное создание, с которым может справиться волшебник высокого класса]. — Ты ведь не обязана.

— Прекрати это повторять, Римус, — фыркнула подруга, остановив себя в последний момент, чтобы не шлёпнуть его по плечу. Наконец-то он смог собрать их всех и провести инструктаж на тему «как бы руки ни чесались, не надо лупить его в первые дни после обращения!». — К тому же Джеймс на тренировке, а Лили помогает Макгонагалл, так что сейчас моя смена. Идём? — Кивнула Марлин в направлении, по словам Сириуса, его постоянного жилища, когда они вышли из пустовавшего кабинета Заклинаний, куда Макдональд его запихнула, не иначе как обойдя все защитные меры и трансгрессировав с потолка.

Потому что он оглядывался — её не было в коридоре!

— Не-не-не, Мэри знает, что я буду там. Лучше спрячусь в спальне.

Марлин покачала головой, мол, как дети малые, и вприпрыжку застучала своими каблучками в сторону библиотеки. Римус же, озираясь и осторожно заглядывая за повороты, прежде чем завернуть в новый коридор, добрался до башни и, достав мантию-невидимку, устроился на кровати. Ему осталось вымучить из себя ещё четыре страницы эссе по Защите от Тёмных искусств, которое сдавать к завтрашнему утру.

А назвать процесс учёбы по-другому у него сейчас язык не поворачивался. Как сосредоточиться на тексте параграфа, когда вокруг так много отвлекающих факторов, стучащихся в макушку, подобно тем же дятлам? Макдональд так вообще больше напоминала уже огромного коршуна, методично выклевывающего ему мозг. Он, конечно, понимал, что она просто переживает. Но должны же быть какие-то границы!

— Римус, ты помнишь, почему мы с Блэком расстались?

— Да, потому что нельзя встречаться с самим собой.

— Нет! Потому что он поцеловался с другой, когда мы встречались!

— По-моему, ты сама тогда пришла признаться ему, что кого-то поцеловала.

— Сейчас речь не об этом, Римус!

После этого Мэри перестала давать ему слово. А Римусу можно было медаль смело выдавать за то, что он даже в преддверии полной луны терпеливо её выслушивал. Хотя сомнения насчет морали «нельзя повышать голос на девушек» у него всё же потихонечку зарождались.

Очевидно, Мэри считает Сириуса эмоциональным калекой, не способным испытывать высокие чувства и использующим людей. Иронично, как она, виртуозно жонглируя фактами, избегает параллель с тем, что сама меняла парней как перчатки. До встречи с Вудом. И раз она умудрилась остепениться, то неужели того же не может произойти с Сириусом?

Изначально Римус выжидал, когда она снизит ультразвуковые частоты, чтобы вклинить этот вопрос ребром. А потом один вытекающий момент всё-таки навеял тучек в его безоблачные мечты.

На удивление Мэри у него до сих пор не спросила, как у них вообще всё началось. Зато Римус, мысленно репетируя ответ, сам впал в некий ступор. Если вспомнить, Сириус хотел его поцеловать, когда ещё встречался с Марлин. И ляпни Римус такое — победно вскинутые брови Макдональд в придачу с «я же говорила!» тут же поставят жирную итоговую точку в этой истории. Она и слушать не станет о вроде как смягчающих обстоятельствах. Да и Римус не был уверен, что долговременно подавляемые чувства, подогретые огневиски, являются оправданием. Может, в чем-то она и права…