Римус, у которого брови заболели от занятия гимнастикой во время этого монолога, отпрянул от колонны и опустился на кровать. Если бы можно было, он бы откинулся на лопатки и проорался в подушку, потом вдоволь просмеялся и вновь проорался.

Всё, он больше никогда не будет пытаться угадать, что не так с Сириусом! Правда всегда оказывается вообще не там, где он ищет. Как он должен был догадаться, что у Сириуса Блэка проблемы с самооценкой?

— Теперь да, — Блэк шумно выдохнул и отвернулся, — ты ревнуешь.

И повернулся так, что Римус подался назад.

— Ты реально головой ударился? Я не ревную, я желаю ему смерти! — […] — Если ты собрался ржать, я прямо сейчас выйду отсюда и хлопну дверью.

— Нет, — зажал он зубами норовящие растянуться губы. Вдох-выдох. Потянувшись вперед, Римус ухватил того за руку, вынудив подойти, и посмотрел на Блэка снизу-вверх. Как он уже прознал, так тот чувствовал себя более уверенно. — Сириус, когда мы наедине, из нас двоих о других думаешь только ты. И я не такой уж и опытный, я действую… по наитию, — Сириус цокнул, стопроцентно уловив отсылку, — и охуенно, к слову, себя сдерживаю, чтобы не смущать тебя. Но то, что я хотел бы делать, я не делал ещё ни с кем. Врубаешься?

— А с ним?

— Я же говорил, я был ограничен в вещах, делающих отношения вот-прям-серьезными.

— Но он же узнал о твоей «пушистой проблеме», — упрямился тот, но ладонь не убирал.

— Всё равно ничего не было. Тогда ситуация уже… поменялась. Я даже не раздевался.

— То есть вы не заходили дальше первой базы?

— Да. — Это ложь во спасение. Это ложь во спасение. — У меня тоже с тобой всё в первый раз. Этого достаточно, чтобы успокоить твоё самолюбие? — Блэк закатил глаза. Как по расписанию. А потом закусил губу.

— Достаточно. Но ты всё ещё бесишь.

— Ты меня тоже, — не остался в долгу Римус, и Сириус, хитро ухмыльнувшись, высвободился, намотал на кулак ослабленный галстук и наклонился к его лицу.

— Тогда раздевайся, — выдохнув в губы.

И вот тут уверенность Римуса проделала дыру в стене. Он обежал глазами спальню — три освещающих окна, люстра. Слишком светло.

— Эм… м-может, пока не надо? — Поёрзал он, скоропостижно отползая и затягивая обратно узел. Сириус выпрямился и уткнул руки в боки.

Блядь, только не пойми неправильно.

— Римус, я видел тебя без одежды, — блядь, лучше б понял неправильно.

— Ну… — капитулируясь всё дальше, — это не то.

— Что ещё за «это не то»? — Нахмурился тот, и Римус неопределенно пожал плечами. — Харе прикидываться шлангом! — Вернули его обратно, потянув за лодыжку.

— Хочу и прикидываюсь! Сириус, отстань от меня, — задергал он ногой, чтобы расцепить кольцо пальцев. В выражении Блэка снова мелькнуло нечто устрашающее.

— Ладно, — ничего не «ладно» стало ясно по хищному прищуру, и Римус сглотнул, тут же чуть не закашлявшись, когда Сириус ловко, в мгновение ока, забрался на него и, поймав запястья, занёс руки над головой.

— И теперь хочешь, чтобы я отстал? — Незаконно спрашивать о таком таким вкрадчивым низким тембром. Спадающие на лицо угольные волосы создавали некую завесу от остального мира. В его же мире остались только утягивающие на дно омута чернющие глаза Блэка. Римус мотнул головой, задев кончик его носа. — Вот и не рыпайся, — усмехнулся тот и, отпустив хватку, поднялся в перпендикулярное положение.

Читая про себя любые приходящие на ум несуществующие молитвы, Римус закрылся щитом из предплечий — не в силах ни скинуть с себя Сириуса, ни побороть приступ смущения, пока тот, словно нарочно растягивая время, медленно развязывал галстук и поддевал одну пуговицу за другой. К последней — молитвы уже полноценно заменились трёхэтажными матами. И всеми в адрес Блэка.

Ткань скользнула по коже, оцарапав каждый оголённый нерв. Римус до боли сжал свои локти. Мерлин, он сейчас тут помрёт. От контраста прохладного воздуха, поступающего из незакрытого окна, и раскалённого скользящего по нему взгляда у него замерцали звёздочки под зажмуренными веками. А затем невесомое прикосновение, огладившее рёбра с левой стороны до солнечного сплетения, вырвало судорожный выдох и запустило звездопад.

— Новый, — произнёс незнакомый голос, и Римус выглянул в щелку между предплечьями. Сириус стрельнул расширенными до предела зрачками вниз и, уже сильнее нажимая пальцами, провёл четыре параллельные полосы. Прямо по шраму.

— А, да… — снова спрятался он, — это ноябрьский, перед твоим днём рождения.

— Когда ты убегал от нас. — Римус угукнул. — От меня… — Римус промолчал. — Есть ещё? — И Римус убрал щит, по-новому оглядывая этого «исследователя».

— На бедре. С Рождества. Джинсы снять? — Сириус, облизнувшись, улыбнулся. — Да ты извращенец! — Облокотился он на смятое покрывало, отчего Блэк качнулся назад на его бёдрах и сразу пихнул его, наваливаясь сверху. До сих пор одетый.

— Это не извращение. Это фетиш.

— Шрамы — твой фетиш? — Заправил волнистые локоны за ухо Римус, оставив ладонь на соблазнительном изгибе шеи и плавясь от кипящего изучающего по очереди полосы на его лице взгляда.

— Да, — закончил экскурсию тот, — ... но только твои, — и прижался к его расплывшимся в улыбке губам, вытеснив нахрен все мысли о свете, неловкости и комплексах.

Был только Сириус. Его умопомрачительный запах — любимого сандала, мускуса, его вкус — терпкий, как от вина, его щекочущие скулы мягкие волосы, его совершенно не пошлые гортанные стоны, срывающиеся, когда Римус оттягивал их назад. А от впервые столь откровенных движений вжимающегося тела грозил вытесниться нахрен и весь самоконтроль. В джинсах было настолько жарко и тесно, что он уже силой вдавливался в матрас, чтобы не дай бог не подмахнуть пахом. Как вдруг Блэк просунул ладонь под его шею, сильнее сдавил бедра коленями и рывком перевернул их, меняя местами.

Римус, обходившийся без кислорода эти не поддающиеся подсчету минуты, приподнялся на руках и, урвав толику воздуха, вопросительно [не веря своему счастью] уставился на Сириуса.

— Не сдерживайся, — прошептал тот.

И потянувшись к своей рубашке, сам подмахнул бёдрами навстречу.

— Вау…

— Ага… — ответил Римус, пялясь в потолок и держась за грудь, будто это удержит проламывающееся наружу сердце. Он не соврал. С Сириусом всё как в первый раз.

— Да.

Нужно что-то сказать. Что-то уместное. Подходящее по случаю.

— С праздничком.

Молодец, блядь.

Сириус перевернулся на бок, подпер голову и снисходительно изогнул бровь. Ну, Римус бы сгорел со стыда, но он сгорел дотла пять минут назад. Поэтому просто поджал губы в полуулыбке и прикрыл веки. Наверное, он мог бы так уснуть.

— Пошли на свидание. — Что? Сон как рукой сняло. И это даже не был вопрос! Перекатившись на подушке, он приподнялся и подтянул повыше одеяло.

— В смысле?

— Свидание, — по слогам повторил Сириус. — Это когда двое людей…

— Я знаю, что это значит. Просто… как ты это представляешь?

— Уйдем куда-нибудь вдвоём, наберем еды. Расскажешь о своих любимых группах и фильмах, а я буду делать вид, что мне интересно, чтобы завалить тебя в постель, — на серьезных щах раскидал план Блэк, однако беснующиеся смешинки в глазах его спалили.

— Ну, и куда мы уйдем?

— Как насчет «ебучей рябины»? — Припомнил тот незаслуженное оскорбление бедного деревца.

Отныне этот эпитет закрепится за ней навсегда.

И, естественно, да! Естественно, он собирался согласиться пойти на самое клишированное и глупое свидание с Сириусом, но внезапно обрушившийся тройной стук как гром среди ясного неба заставил их отскочить друг от друга, и Блэк кубарем свалился с кровати.

— У вас две минуты! Все идут сюда! — Раздался за дверью голос Лили, а затем спешный топот вниз по ступенькам.

Они мигом засуетились, кидая друг в друга рубашками и джинсами, приводя себя в порядок и борясь за зеркало. Две минуты. Римус никогда так быстро не одевался. И, кажется, он обзавелся несколькими седыми прядями, пока заправлял постель. Почему для этого не существует заклинания?! Это же не менее мучительно, чем страдать похмельем!