Он придвинул стул, чтобы Лилиан могла сесть. Прибыл полицейский Билл Рейнольдс, ему доложили ситуацию, он опустился на колени, чтобы его глаза были на одном уровне с глазами Лилиан, и спокойно спросил ее, что случилось.

Лилиан впервые, путаными фразами, рассказала полицейскому о высоком человеке в черном с пистолетом и гнилыми зубами. Полицейскому Рейнольдсу удалось снять наручники с ее левого большого пальца. Они усадили ее в патрульную машину и отвезли в больницу Монтерей-Парка. Большой мегаполис Лос-Анджелес уже просыпался с рассветом нового дня.

Билла Дои привезли в больницу в 5:13 утра и немедленно доставили в отделение неотложной помощи, где его уже ждал кардиолог доктор Энтони Рид. В «Скорой» Билл перестал подавать признаки жизни. При осмотре доктор Рид не обнаружил артериального давления, самостоятельного дыхания, сердечной деятельности или осцилляции колебаний сердца на электрокардиограмме. Реанимировать Дои ему не удалось.

В 5:29 утра он официально констатировал смерть Билла Дои. Потом он внимательно осмотрел раны Билла, понял, что в него стреляли и распорядился сделать рентгеновский снимок, чтобы определить, куда попала пуля.

В 6:20 приехал Пол Торрес, детектив по расследованию ограблений и убийств полиции Монтерей-Парка, принявший дело Дои. Лейтенант Джеймс Берк доложил ему обстановку. В Монтерей-Парке происходило не так много убийств, и детективам местной полиции редко приходилось вставать с постели и ехать на место убийства. Торрес вернулся на улицу и начал искать улики. Перед домом Дои, на островке грязи между улицей и тротуаром, он нашел следы кроссовок «Авиа» и армейских ботинок. Торрес подозвал полицейского Хирона и попросил показать подошву ботинка. Ее узор совпадал с армейским ботинком. Он приказал Хирону оцепить островок грязи для криминалистов.

Детектив Торрес прошел на задний двор дома и заметил след «Авиа» под окном спальни Лилиан Дои и окном главной ванной. Во дворе он обнаружил еще несколько следов «Авиа» на заднем дворе и на лежащей на земле оконной сетке. Он увидел широко открытое окно и предположил, что убийца проник в дом через него. Приехали криминалисты Джо Снайдер и Линда Артур. Торрес указал Снайдеру следы кроссовок и попросил сделать их слепок.

Гилу Каррильо позвонили домой в 8:30 утра. Полиция Монтерей-Парка позвонила в офис шерифа и попросила направить именно Каррильо на место убийства Дои. Каррильо так и не узнал, кто просил о его присутствии, но выехал прямо из дома в Монтерей-Парк, нашел Трумбауэр в своем путеводителе Томаса, припарковался и подошел к входной двери дома Дои. Детектив полиции Монтерей-Парка Торрес был удивлен, увидев Гила, и спросил, зачем он здесь.

Каррильо объяснил, что ему позвонили и попросили приехать.

– Ну, ваша помощь нам не требуется. Тем не менее спасибо, – ответили ему.

Ничуть не обидевшись, Каррильо сказал, что ему интересно, не связана ли картина этого преступления с преступлениями, которые расследует он.

Детективу Торресу присутствие Каррильо не понравилось. Преступление произошло в его юрисдикции, и Каррильо не имел права здесь находиться.

С порога Гил заметил полицейского, стоящего на гильзе, которую убийца выбросил в коридоре, и произнес, указывая на нее:

– Я предлагаю вам сохранить эту улику.

Его совет не оценили, поблагодарили за приход, но снова сообщили, что его помощь им не требуется.

Ни о наручниках, ни о следе кроссовок «Авиа» Каррильо ничего не сказали.

Разгневанный, он вернулся к машине и поехал в офис шерифа. Он понимал, почему детектив Торрес не желал его присутствия – никто не любит, когда лезут в его дела. Но все же, подумал он, следовало позволить ему осмотреть место преступления. И не вести себя так грубо и неуважительно.

Вернувшись в офис, он рассказал членам своей команды, как к нему относились в Монтерей-Парке. На вопрос Салерно, думает ли он, что это их человек, Каррильо ответил, что не знает, поскольку ему ничего не рассказали. Салерно пообещал, что позвонит в Монтерей-Парк и все разузнает.

Но и ему устроили обструкцию. Похоже, в Монтерей-Парке не хотели, чтобы их расследованиями занимался шериф. Дело хотела раскрыть только местная полиция.

Не зная об обнаруженных Торресом следах кроссовок «Авиа», Каррильо вернулся к чтению телетайпов и поиску сходства почерка совершения преступления.

83-летняя Мэйбл Белл и ее 81-летняя сестра-инвалид, Флоренс «Нетти» Лэнг, жили на Норт Альта-Виста авеню, на окраине Монровии. Чтобы добраться до их дома, нужно было проехать по Норт Альта-Виста-авеню, одинокой извилистой дороге, идущей в гору на полмили.

Монровия, расположенная в двадцати милях к северо-востоку от Лос-Анджелеса, представляет собой небольшой 40-тысячный городок с чертами большого города. Назван в честь Уильяма Н. Монро, инженера-строителя железной дороги, заложившего город в 1886 году после покупки участка за 30 тысяч долларов. Монровия лежит у подножия величественных гор Сьерра-Мадре в красивой долине Сан-Габриэль, между городами Дуарте и Пасадина.

Дом Мэйбл Белл стоял особняком, изолированный и непохожий на остальные – простенький бежевый домик в стиле фахверк с гаражом справа. В палисаднике перед домом росли апельсиновые деревья. Его, как и дом Заззара, ограждал белый забор из штакетника.

Мэйбл Белл, или, как ее называли, «Ма» Белл, была активной эмансипированной пенсионеркой, все еще ездила в Монровию по хозяйственным делам и три раза в неделю наслаждалась игрой в бридж. Уединенность дома ей нравилась, о преступлениях она не особо беспокоилась. Часто ночами Ма Белл оставляла дверь незапертой. Тридцать пять лет назад она переехала в Калифорнию из Оклахомы, а там двери всегда оставляли незапертыми. Каждый год Ма Белл вносила пожертвования в фонд по поддержанию статуи Свободы в хорошем состоянии. Она верила в Бога, любила свою страну, своих детей и внуков.

Ма Белл рано овдовела и вырастила детей сама, двадцать три года проработав секретаршей в «Верон тул компани».

У нее было двенадцать внуков, и в семье она была главной. Седая и хрупкая с виду, она двигалась как женщина на пятнадцать лет моложе. Два года назад она поселила к себе сестру-инвалида Нетти вместо того, чтобы отдать ее в дом престарелых. Сестры спали в разных спальнях. Комната Ма Белл была белой с викторианскими шторами, занавешивавшими два окна. У ее кровати было четыре темных деревянных столбика. 29 мая в 23:40 обе сестры крепко спали с открытыми дверями.

В эту ночь убийца ехал в сером седане «Мерседес», который он угнал со стоянки ресторана «Бархатная черепаха». Он подъехал к подножию Норт Альта-Виста-авеню и начал подниматься по ней, не смотря ни на карту, ни на компас. Он просто ехал туда, куда ему подсказывал внутренний голос. Норт Альта-Виста-авеню нелегко отыскать, но в ту ночь ему как-то удалось пробраться по извилистым, змеистым поворотам, не видя в свете фар ничего, кроме листвы, пыльных кактусов, высоких пальм и кипарисов. Первый дом, к которому он приехал, принадлежал Ма Белл. Он выключил фары и двигатель и просто сидел с открытым окном, слушал и смотрел, наслаждаясь ночью. Стояла полная тишина. Затем запустил двигатель, снова включил фары, проехал дом Ма Белл, но на протяжении полумили не увидел никаких жилых домов. Он развернулся и вернулся к дому: ему хотелось, чтобы машина стояла в направлении побега, когда его работа, его миссия будет выполнена.

Он вышел, стараясь не хлопнуть дверцей, и подошел к входной двери Ма Белл. Будучи в перчатках, он не беспокоился об отпечатках пальцев, когда схватился за дверную ручку, повернул ее и толкнул дверь. Дверь открылась, и он медленно вошел в скромный дом, низко пригнувшись, весь наполненный агрессией. Он дал глазам привыкнуть к темноте, достал фонарик и пошел в спальни. Он оценил, что дом небогатый, что денег в нем мало, и это разозлило его еще больше.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».