Она поливала его слезами, уже понимая, что придется объяснять свое странное поведение. А из объяснений ровно ничего не приходило на ум. Она почувствовала себя глупо в его квартире? Не то. Нашла фото Нинель? Опять какая-то фигня. Не смогла набрать ванну? Ну уж нет. Господи, что ему сказать? Что она сумасшедшая истеричка? Вообще-то, это неправда…

– Там какой-то человек со шрамом… испугал меня. Решил, что я воровка, – высказала она первое, что пришло в голову и выглядело более-менее вменяемо. Конечно, стыдно, что она, вроде бы, немного подставляла этого парня, но что поделаешь? Подвернулся некстати.

Игорь ласково утешил ее, на руках отнес от лифта до квартиры, уложил в постель, поцеловал, и ушел разбираться со странным посетителем, пока она приходила в себя. Лаки сопел у ее ног и действовал очень успокаивающе. Правда, какой лабрадор, оказывается, лечебный! Действует не хуже репешка, надо бабушке сказать.

Игорь вскоре вернулся, набрал ей ванну и хотел собственноручно вымыть, но тут она воспротивилась. Глупое ощущение враждебности дома совершенно улетучилось, больше ничто не пугало ее. Она спокойно полежала в джакузи, написала маме, чтоб не волновалась. Вошла в комнату, закутанная в полотенце. Игорь уже ждал, успев принять душ. «Романтично, когда в квартире два санузла», – подумала Марго прежде, чем полотенце упало к его ногам.

Не надо было ходить, кланяться брату. Все-равно, Игорь даже сказать ничего не дал. Не выслушал, не понял – как всегда. Как же это некстати сейчас, когда все уже готово. Петр нашел подходящую школу в Италии, где собирался продолжать обучение после Суриковки, обо всем договорился, уладил формальности, осталось только найти средства. Для этого он участвовал в выставке, на которой собирался пристроить свои работы за хорошие деньги. И вот теперь весь план под угрозой. Игорь не дает отсрочку, а значит, надо срочно продавать картины, причем не так выгодно, из-за спешки. Можно было, конечно, плюнуть на требования брата – ничего бы тот не сделал, но Петр, во-первых, привык держать слово, а во-вторых, не отдать долг казалось ему унизительным проявлением слабости.

Он шел к метро резким широким шагом, не обращая внимания на ветер и не стараясь обходить людей, попадавшихся навстречу.

– Глаза разуй, – крикнул ему мужик, которого он задел ненароком.

Петр молча кинул на мужика злой взгляд исподлобья, и тот, бормоча под нос матюки, ретировался. А жаль. Петр сейчас с удовольствием вмазал бы какому-нибудь уроду. Хорошая драка всегда оказывала благотворное влияние на его настроение.

Все из-за этой растрепанной девицы. Наврала брату, будто ее оскорбили в лучших чувствах, воровкой обозвали. Но ведь ничего такого не было. Назвал ее «сорокой-воровкой», потому что жгучая брюнетка напомнила сороку из дурацкой детской считалки. А она сразу «воровка». Что за люди? Бабы вообще исчадия ада. Недаром китайцы считали инь – женское начало – символом негативного, холодного и темного, в отличие от мужского янь – позитивного, светлого и теплого. Даже звучит мерзко: «инь». Тьфу. Предательницы и дуры. Хорошо, Игорь не знает, что творила его любимая Нинель. Буквально в койку к Петру влезла, у бабушки на даче. И не простила, гадина, что выволок ее за шкирку из своей комнаты, всю дорогу потом настраивала брата против него. И эта, новая, наверняка такая же. Нет никого хуже Игоревых баб. И еще счетоводов. Тут у Петра сжались кулаки, потому что он вспомнил бухгалтершу Машу, так ловко втершуюся в доверие к Илье.

Друг никуда не ушел, конечно. Его история любви, длившаяся всего месяц, закончилась, не успев толком начаться. Теперь Илья пребывал в депрессии, лежал в кровати лицом к стене и питался исключительно бананами, что, по его словам символизировало уничтожение своего собственного либидо, и, несомненно, являлось перверсией, связанной с неспособностью сублимировать в творческую и деловую энергию. Бизнес свой, усовый, забросил. Беда ведь, как известно, не приходит одна. У создателя кукольного оркестра проявилась аллергия на кошек, и он вернул крупную партию, затребовав деньги назад.

А денег-то нет. Потому что – одолжены богине бухучета из приюта для животных. Как только они вычисляют таких, лохов с шальным баблом?! Впрочем, наверняка, без труда. Эта Маша, внебрачный отпрыск Луки Пачоли, легко запудрила Илье мозг. Бухгалтерия, видите ли, это временно. Она стремится выше, поступает на философский факультет МГУ. А там, кроме ЕГЭ, еще дополнительный внутренний экзамен, который просто так не сдать. И вот, представьте, эта мошенница якобы нашла, у кого купить вопросы! Немыслимый бред, но Илья повелся. Не смутило его даже, что денег требуется как раз столько, сколько у него есть. Почти до копеечки.

Разумеется, выжав из Илюхи все, что можно, Маша исчезла с радаров, оставив ему на память философских тараканов в голове, и страсть к продолговатым желтым плодам. Расплачиваться с клиентом за возврат заказа пришлось Петру, с его халтурки. В сухом остатке у них теперь квартира без ремонта, оплаченная на шесть месяцев вперед, и полумиллионный долг перед братом. Ах да, и пакет кошачьих усов.

Марго нахмурилась.

– В смысле, ты договорился? Что значит, «просто раскроют текстом»? Там половину запасов обесценивать надо, и списать с баланса. Одного текста мало.

Игорь, конечно, знал, что она принципиальная, но надеялся, что после вчерашнего ее позиция станет чуточку помягче. Они не очень выспались, зато отлично позавтракали, мирно добрались до офиса, болтая о каких-то приятных вещах, и вот теперь, в его кабинете, эта пушистая кисонька выпускает коготки. К чему этот юношеский максимализм, неужели нельзя просто пойти на компромисс?

– С какой стати обесценивать, скажи на милость? Унитазы свеженькие, им даже года нет. Уникальные устройства, качественные, современные. Ни физического, ни технического устаревания не наблюдается. А тебе лишь бы с баланса вон. Какие твои аргументы? – спросил он.

– Такие аргументы, что за полгода ничего не продано. И у нас нет доказательств, что запасы не обесценились, – пробормотала Марго.

– Но и доказательств того, что обесценились – тоже нет, – перебил Игорь.

– Правильно. Когда нет доказательств, мы должны – что? Сделать в заключении оговорку. Ну, знаешь, «мы не можем подтвердить оценку запасов, потому что не получили достаточных аудиторских доказательств», – съязвила Марго.

– Оговорок не будет. А доказательство тебе предоставили – их письменное заверение о будущих продажах.

– Ты шутишь? После истории с мошенничеством?

Игорь выдохнул и откинулся на спинку кресла. Хорошо рассуждать об оговорках, когда над тобой не висит дамоклов меч.

– Марго, послушай, – сказал он мягко, – помоги мне, пожалуйста. Понимаешь, мне нужно расстаться с «Тойре» по-хорошему. Иначе у практики могут начаться проблемы. Это и тебя тоже касается, и Эдика, и Гали. И меня. Я же с клиентом нормально договорился. Вся информация для принятия решений в отчетности будет, поэтому, не вижу никакой проблемы в чистом заключении. Мы не будем развивать тему с фиктивными продажами, наоборот, мы ее замнем. И на этом все. Я тебя попрошу убрать всю информацию об этом инциденте из наших файлов. Ты поняла?

Лицо у Марго вытянулось, но она не стала спорить, просто вышла. Бедняжка, растерялась и обиделась. Ладно, он придумает, как загладить вину. Игорь потянулся, посмотрел в окно. Серые здания, такое же серое, мокрое небо, дождь печатает по лужам что-то заунывное, прохожие прикрываются зонтами. Так себе картина. Надо переключаться и настраиваться на переговоры с «PSEMA», это сейчас важнее «Тойре».

– Эй, детка, долго спишь, – отреагировал Нахов на запоздалое появление Марго на рабочем месте. – Ого! Не ночевала дома? Интере-есно.

– С чего ты взял? – изображая удивление, спросила она.

– Проще простого: на улице дубак, а ты во вчерашнем секси-платье – это раз. Волосы не уложены – это два. И, о боже, темные круги под глазами – это три. Возникает вопрос: кто счастливчик?