— Что за спешка, Малфой? Нас никто не ждёт, — сказала Гермиона, держа свечу над его бледной, скульптурной грудью. — Мне нравится видеть, как напрягаются твои руки… мышцы плеч, когда ты натягиваешь веревки. Мне нравится смотреть на твое лицо, когда мы занимаемся сексом, — она наклонила свечу и позволила тонкой струйке расплавленного воска вылиться в центр его груди, отчего Малфой выгнул спину и зашипел от боли. Стальные глаза, в которых плескалось желанием, устремились вверх.

— Ты раньше игралась с воском, маленькая ведьма? — спросил он. Грейнджер вырисовала восьмёрку бедрами, выбивая весь воздух из его лёгких, прежде чем снова наклонить свечу и капнуть белёсой жидкостью на его кожу.

— Возможно, в детстве. Знаешь, ты не единственный секс-маньяк-волшебник, — прощебетала Гермиона, выливая полоску жгучего воска от его грудины до пупка. Он почти мгновенно застывал, становясь красивым и гладким, кремово-белым на его бледной коже.

— Просто знай, милая, — Малфой скрутил руки в своих оковах, — что я даже не могу выразить, насколько красной будет твоя задница, если ты оставишь волдыри на этой божественной коже.

— Я понимаю, мистер М. Кроме того, разве не я должна терпеть боль?

Гермиона выгнула спину, чувствуя, как его эрекция наполняет ее, и начала раскачивать таз в устойчивом ритме. Драко застонал и вскинул бёдра ей навстречу, ровно в тот момент, когда она вылила еще одну струю обжигающего воска на свою грудь, капельки застыли на напряженных сосках, посылая электрический разряд боли и экстаза в кровь. Прежде чем воск успел полностью остыть, Грейнджер поставила свечу на тумбочку и наклонилась, чтобы поцеловать Драко, размазывая теплый и ещё мягкий воск между их телами.

— Фините, — прошептала она ему на ухо, и Малфой тут же обнял ее, перевернув их обоих так, что она оказалась на спине, крепко сцепив лодыжки за его поясницей.

— Какая умница, — прорычал он, резко врезаясь в нее, остывший воск трескался между их извивающимися телами. — Ты знаешь, что принадлежишь мне, — прежде чем Гермиона успела открыть рот, чтобы возразить, Драко улыбнулся и добавил: — Только в постели, дорогая. Безусловно.

Она поцеловала его, пропахав пальцами платиновые волосы и прижимая его как можно ближе к себе, пока зарождающийся оргазм пробегал по всему телу, оставляя за собой взрыв тепла и непередаваемого удовольствия. Каждая его мышца напряглась до предела под ее ладонями, и Гермиона услышала, как с его губ сорвался стон освобождения, после того, как он размашистым движением бедер погрузился в неё последний раз. Теперь все было по-другому, их объединение… их близость. Теперь не было никакого ограничения по времени, некой гонки к финишу, и это все меняло. Их положение больше не было безнадёжным. Он был ее. Но повод дразнить друг друга ещё оставался.

— Теперь, когда я пообещала остаться, — начала Гермиона, когда они оба затаили дыхание. Драко положил голову ей на живот, пока она поглаживала его по волосам. — Как ты думаешь, ты сможешь делиться? Может быть, позволишь какому-нибудь высокому темноволосому красавцу волшебнику вбиваться в меня сзади или, может быть, ты захочешь посмотреть, как я зарываюсь лицом между ног какой-нибудь ведьмы? — спросила она, повторяя его собственную фантазию.

Малфой взглянул на нее, его глаза были почти чёрными и суровыми, а рот скривился в насмешке, которую он усовершенствовал ещё в двенадцать лет. А теперь она вызывала холодную дрожь вдоль позвоночника, заставляя умирать от предвкушения того, что он с ней сделает.

— Ты действительно жаждешь наказания, верно, котенок? — он скрутил один из ее покрытых воском сосков двумя пальцами, пока она не завизжала во весь голос. — Никакой дележки. Твоя киска только моя, — Драко ухмыльнулся, изучая ее покрасневшие щеки и точно зная, что это был тот ответ, который она хотела услышать. Он знал это с самого начала… она хотела, чтобы над ней доминировали. — И тебе не нужно утруждаться и объявлять свои собственные правила для меня, потому я не хочу быть ни с кем, кроме тебя.

Ее улыбка чуть померкла, он поцеловал ее в живот, затем вскарабкался наверх и лег рядом.

— Пока что, — поправила она. — Сейчас все это очень захватывающе. Что, если ты устанешь от меня… что, если мы не сможем поладить, вне постели, что, если…

Драко заставил ее замолчать нежным поцелуем. Целуя мучительно медленно и глубоко, невесомо касаясь щеки пальцами.

— Я что, похож на мадам Трелони? Я не могу предсказать нам наше будущее, и меня не волнует, что будет дальше. Я побеспокоюсь об этом, когда это произойдет. Прямо сейчас я боюсь признаться самому себе, что люблю тебя, Гермиона. Я знаю, что сейчас для тебя я состою… хм… на шестьдесят процентов из одного члена? Но я ничего не могу поделать. Я люблю тебя. Не только твоё великолепное тело и красивые глаза, не потому, что ты отсасываешь как чертова богиня, и не за то, как ты выкрикиваешь мое имя, когда кончаешь. Мне нравится слышать твой смех, видеть твою кривую улыбку. Я люблю твою энергетику, твою решимость, силу. Ты умная и забавная, и ты заставляешь меня думать, что, когда-нибудь я смогу перестать носиться по миру в поисках дома. Может, я смогу продолжить путешествовать, взяв дом с собой.

Карие глаза заблестели от слез, которые слетали с ресниц и падали на щёки, когда Гермиона пыталась их сморгнуть. Малфой стер их большим пальцем и притянул ее к своей груди, поцеловав макушку.

— Когда ты научился говорить всякие приторные глупости? — спросила она, глядя на него. — Мне придется пересмотреть процент твоего члена.

— Я надеюсь на это.

— Боюсь, я тоже тебя люблю, Драко. Как бы смешно это ни звучало. Я не могу представить, что смогу уйти от этого, от тебя… Я не могу представить, что не буду просыпаться рядом с тобой. Ты нашел во мне что-то, в чем я нуждалась, хотя сама не знала об этом.

— Любовь к хорошей порке? — предположил он, потирая ладонью израненные ягодицы. Гермиона ущипнула его чуть ниже ребер.

— Освобождение. Освобождение, которого я никогда не испытывала, и я хочу чувствовать это каждый день. Я хочу отдаться тебе. Я доверяю тебе. Я верю, что ты заставишь меня почувствовать все, что мне нужно.

— Хочешь, чтобы это было официально? — уточнил Драко, уткнувшись носом в тонкую шею, а рукой блуждая между ее ног. Он нежно поглаживал скользкие складки, время от времени погружая два пальца внутрь и чуть надавливая на клитор большим пальцем, заставляя ее задыхаться.

— Ч-что? — Гермиона заглянула в его глаза, пока он продолжал поникать в неё пальцами, разводя их на манер ножниц, поддерживая ее возбуждение.

Малфой любил рассматривать ее лицо, когда прикасался к ней, особенно, когда она искала его глаза и закусывала губу. Она посмотрела на него с неподдельным удивлением, поражаясь тому, как легко он мог заставить ее чувствовать себя так хорошо… возможно, немного волнуясь, что он остановится. Ему нравилось, что она без всякого стыда получала своё удовольствие, глядя ему прямо в глаза, задыхаясь, улыбаясь, прижимаясь лбом к его собственному, разделяя его дыхание на двоих.

— Так много способов, дорогая. Я мог бы сделать тебе пирсинг, — предложил Драко, зажимая клитор двумя скользкими пальцами. Гермиона впилась ногтями в его спину, чуть приоткрыв рот. — Я мог бы заклеймить тебя, — продолжил он, вытаскивая из нее пальцы и вырисовывая букву «М» на нежной коже прямо над лобковой костью, плоть заблестела от ее собственной влаги. — Ты можешь надеть мой ошейник, — он прикусил кожу на ее шее, прямо под тем местом, где не так давно красовался клубный ошейник.

— Татуировка… — выдохнула она, в тот момент, когда Драко проскользнул внутрь нее, заставив ее обвить себя ногами. Они лежали так некоторое время, смотря друг другу в глаза, и ни один из них не двинулся с места, просто наслаждаясь этим чувством наполненности, глубины и единения. — Такую же, как у тебя.

— Идеально, — он улыбнулся, даря один хороший толчок, чтобы выразить свою признательность. — Не точно такую… скорее маленький комплимент.