Весь следующий день, до самого отлета, они не обсуждали ни обморок на плаце, ни то, что последовало за ним. Трепались о всякой рутинной ерунде, Август зачитывал вслух новости станции, смеялся и изучал карты Морры, делая пометки в своем устаревшего вида планшете. Большая часть взвода уже покинула станцию и отправилась в их будущий дом, вниз, на планету. После полудня пришло сообщение от капитана Девлера, что отправлять их отдельным челноком будет невыгодно, поэтому они приписаны к новому взводу и отправятся на поверхность вместе с ним. Передав информацию от капитана, «Стелия» свернула окошко в стандартный обратный отсчет.

Перед выходом они по очереди замотались в зимнюю экипировку, стоя перед зеркалом в санузле. И пока Мэй ждал Августа, он и сам заглянул в фотографии и планы станции, развернутые в голограмму прямо посередине их блока: казармы и хозпомещения кластерно располагались вокруг взлетно-посадочной полосы, связанные между собой извилистыми путями дорог, вырубленных в толще льда. На аэросъемке все это напоминало гроздья гигантского винограда, опутанного причудливо изгибающейся лозой. Искрящийся белизной, навечно замерзший сад.

— Красиво, правда? — спросил его тогда Август, выйдя из ванной комнаты. Мэй молча кивнул, соглашаясь.

И сейчас, топая по замерзшей дороге замерзшей планеты, пытаясь выровнять дыхание, сбившееся от непривычной нагрузки, Мэй глядел на маячащую впереди спину и прокручивал в голове события последних суток, в попытке объяснить себе внезапно возникшую симпатию к Августу.

Как и любая другая хищная северная птица, Мэй предпочитал обособленность и одиночество, в отличие от любящих жить стаями и общинами ворон. Но птичья натура пилота третьего ранга приняла Августа с радостью и распростертыми крыльями, подмяв под себя рациональную человечью часть. Приняла настолько, что без проблем расслабилась, успокоилась рядом с практически незнакомым человеком. Позволила гладить и трогать, клекоча внутри от восторга, а сейчас не к месту вопила, что хотела бы такого еще и еще. Чтобы как-то отвлечься от волнующих мыслей, Мэй размотал ленту на кисти руки и, нагнувшись, зачерпнул горсть снега, сжал его в ладони, растер пальцами. Ощущение холода, сменившееся покалыванием и теплом, взбодрило, освежило и немного отвлекло. Он оторвал взгляд от дороги, глянул вперед и обнаружил, что они пришли.

Перед ними высились белые стены станции «Э-терры» — планетного тела коры «Стелии». С этих стен она смотрела сейчас на новобранцев десятком камер будто десятком немигающих глаз. Они с Августом подошли последними, и «Стелия», увидев, что наконец-то все в сборе, подала сигнал. В стене перед новичками беззвучно отъехала дверь. В проеме показалась крепкая фигура встречающего. Заметив его, взвод забегал, засуетился и выстроился в пять колонн, по три человека в каждой. Август и Мэй оказались в заднем ряду, за ними четвертым рядом расположились боксы с вещами, прикрывая спины от холодного зимнего ветра, дующего из ледяной пустыни.

Выйдя из недр станции, встречающий прошелся перед взводом, принюхиваясь к прибывшим коротким, курносым носом северного тюленя. Обойдя шеренгу и пересчитав, все ли на месте, он молча кивнул в сторону входа, и новобранцы, высекая из льда крошку армированной шипованной обувью, последовали за ним. Они зашли в чрево станции цепочкой, и шедший самым последним Мэй кинул взгляд назад, еще раз полюбовавшись блеском Морры, прежде чем «Стелия» закрыла за ними дверь.

Тяжело дыша от марш броска по заледенелой пустыне, взмыленный взвод наконец-то в полном составе добрался до внутреннего плаца «Э-терры», где к тому времени уже выстроились прибывшие раньше новобранцы. Блестящий хромом и белым пластиком плац располагался на трех уровнях по уходящей к центру и вниз спирали. Взвод остановился на самом первом, верхнем витке. Мэй с трудом подавил в себе желание подобраться к краю плаца и, вытянув шею, заглянуть за него — что же там внизу. Безымянный тюлень-провожатый, махнул рукой, останавливая бредущий за ним хрипящий взвод, и по небольшому мостику вышел на круглую платформу, парящую в центре над всеми уровнями.

— Приветствую вас на планетной станции «Э-терре», имя искина — кора «Стелия», — начал со стандартного приветствия северный тюлень. Его голос, тихий и мягкий, подхваченный усилителями, поплыл над тремя витками плаца. — Меня зовут Пиника, на «Э-терре» я квартирмейстер, моя задача — позаботиться о вашем удобстве и максимально облегчить период адаптации, сократить его, насколько это возможно.

Пиника сделал паузу, чтобы развернуть над головой голограмму со схемой этажей и блоками приписки, на которой отобразилась воронка уровней, уходящая концом вниз, к пышущему жаром нутру планеты. Пояс жилых блоков располагался на уровнях восемь и девять, на проекции каждого бока, красовались личные номера приписанных к казарме пилотов.

— Я знаю, что вы устали и что первое впечатление от Морры может быть изматывающим, — продолжил меж тем Пиника, — поэтому буду краток, чтобы вы успели отдохнуть перед тренировками, которые у вас начнутся завтра. Пожалуйста, разбейтесь на пары со своим соседом по блоку и по очереди пройдите к лифтам, которые находятся позади вас слева и справа от входов под купол. Лифты автоматически опознают вас и доставят на этаж с вашим блоком. Боксы с личными вещами уже отправлены по местам. Вопросы есть?

Вновь прибывшие загалдели и зашумели, переговариваясь между собой и ища соседа по комнате, и, так как вопросов ни у кого не оказалось, неторопливыми ручейками организованно двинулись к лифтам.

Мэй и Август, оказавшиеся соседями, приписанными к одному блоку, добрались до ближайшего лифта первыми. Когда двери за ними закрылись, оставляя их наедине, Мэй осознал, как он вымотан марш броском до станции, перелетом и галдежом. Атмосфера планеты и их нового дома пока что выкачивала из летчика силы как пожарный брандспойт. Август шевельнулся рядом, размотал ленты на нижней части лица, снял очки, скинул капюшон. Стоя чуть позади, Мэй заметил, что волосы у него на затылке все взмокли и топорщились влажными сосульками. Август устало потер шею, а потом чуть повернулся и искоса глянул на Мэя ясными серыми глазами. Ухмыльнулся криво. Отвел взгляд и, как бы извиняясь за свое состояние, пробормотал:

— Чертов холод и гравитация.

Мэй с трудом подавил порыв протянуть руку и погладить его по влажной макушке.

В блок Мэй вошел первым и остановился посередине, осматриваясь. На планете не экономили ресурсы и площадь, поэтому просторная комната на двоих со столиком, парой стульев и небольшим кухонным блоком показалась настоящей роскошью. Все блистало чистотой, белизной и необжитостью. Зашедший следом Август остановился рядом и тоже осмотрелся.

— Постеров бы каких налепить… — вдруг выдал он, — да где ж их тут возьмешь. Пить хочется и переодеться уже… жарковато.

— На твоей планете прохладнее? — Мэй вдруг понял, что очень мало знает об Августе, кроме имени, личного номера и ощущения теплоты его рук.

— Не, я с тропической, — ответил Август, — так что к жаре-то я привык, но не к бинтам этим утепляющим, д-д-д-двуликая… боже… — присев на один из стульев, он снял обувь, размотал одну ногу до колена, вытянул ее и пошевелил пальцами в воздухе, — блаженство какое, — резюмировал он и схватился за свисающий капюшон.

— Это ленты, — машинально поправил его Мэй, присел на кровать и аккуратно снял ботинки. Подумал немного и решил начать разматывать с рук. Сам он, привыкший к длинным холодным зимам родной планеты, от морозных погод не сильно страдал и с лентами управлялся, в силу привычки, гораздо быстрее.

— Почему же ты выбрал Морру? — поинтересовался Мэй, размотав до плеча одну руку и взявшись за другую.

— Не хотел, чтобы в момент финальной инициации у меня отрос туканов клюв, — весело поведал Август и зазвенел чем-то возле кухонного блока, послышался звук булькающей воды.

— А чего бы ты хотел? — Мэй покончил со второй рукой и принялся за ногу.

— Больше всего мне хотелось бы стать такой же химерой, как наш капитан Каарху, — Август задумчиво хмыкнул и, немного помолчав, вздохнул, — но я не совсем дурачок, понимаю, что чудо, возможно, не случится. Останусь я, как и семь выводков до меня, скорее всего, птичкой перелетной… хотя-я…