— Твой наряд? Он готов? — поинтересовался мужчина.
Дело в том, что после Большой Охоты всегда устраивался праздник, одним из атрибутов которого были танцы. Участники, в свою очередь, создавали яркие наряды, напоминавшие различных животных. Реже На’ви выбирали имитацию растения. Исключением являлись семена священного дерева.
Свой костюм Тсу’тей уже завершил и мог с уверенностью сказать, что его «талиоанг» получился вполне похожим на настоящего!
А Нейтири? Кем она будет на этот раз? Было бы здорово, если бы их наряды совпали.
«Хотя, какая разница? Нет того, что не украсила бы собой Нейтири, верно? А Сильванин?»
Тсу’тей стиснул зубы. Он был раздосадован тем, что никак не мог избавится от призрака… такого прекрасного… такого родного…такого…несправедливо далекого…
— Все хорошо? — младшая дочь Мо’ат и Эйтукана подошла к своему нареченному и заглянула ему в глаза.
Она была рядом! Живая. Беспокоящаяся о нем. Милая сердцу, даже несмотря на…
Мысли воина были прерваны болью в районе хвоста.
— Нейтири!
Как она посмела дергать его?! Да, это сработало, и охотник перестал придаваться унынию. Но Вождь не должен спускать такое! А потому!
— Стой! Хватит! — заливалась смехом девушка, которую взвалили на плечи и раскрутили. Она честно пыталась вырваться и даже колотила Тсу’тея сначала по спине, а затем по тому, что попало под руку. Но, увы!
— Эй вы, парочка рити! — окликнул соплеменников Ралу. — Закругляйтесь там.
Тсу’тей аккуратно опустил Нейтири. И пока она приводила себя в порядок, охотник сумел ущипнуть свою невесту за ухо и скрыться.
Была ли в этом надобность? Определенно!
***
Очередной запуск блока, и вот она уже снова в аватаре.
Складывалось ощущение, что только в этом теле Грейс действительно могла ДЫШАТЬ.
«Так, хватит придаваться посторонним мыслям. Пора работать!»
За несколько дней, проведенных вдали от Адских Врат, Док смогла, наконец, привести мысли в порядок. Немудрено, что светлую голову ученого посетила, по меньшей мере, одна идея.
Во времена существования школы Грейс, да и другие, запечатлевали чуть ли не каждое слово На’ви. Причем не только в письменном виде. Говоря проще, существовало несколько аудиозаписей, ибо именно видео На’ви отчего-то не любили. Тематика каждой последующей записи могла совершенно отличаться от предыдущей. Но, так или иначе, на одной из них дети упоминали что-то о лекарствах.
В тот момент один из ученых поинтересовался составом, однако, прежде чем ребята смогли сказать хоть что-нибудь внятное, их остановил находившийся рядом взрослый На’ви.
Люди узнали лишь об одном составляющем. Для На’ви это был гриб Торука, он же Торукспъам. Ученые называли его Фунгимонимум гигантеум или Октошрум.
Данный представитель Панодрианской флоры поглощал из почвы метан, аммиак, хлор, изотопы ксенона, радиоактивные оксиды урана и бог знает что еще. В итоге подземная часть гриба подвергалась воздействию мощного радиационного излучения. И некоторые ученые полагали, что это являлось «толчком» для достижения организмом столь больших размеров. Другие склонялись к версии об участии в данном процессе низкой гравитации и плотной атмосферы.
Помимо чисто научного интереса, окторшрум вызывал и еще практический.
«Вам нужна губка для радиоактивных отходов, загрязняющих почву? Пожалуйста! Вот только осталось найти способ, как «приучить» гриб к условиям Земли…»
Но Грейс смотрела на данное существо с фармацевтической точки зрения.
«Никакой уверенности в том, что мне подойдет этот вариант, нет. Однако это более реальный шанс, чем просто ждать, когда На’ви сами придут».
Именно по этой причине Огустин поругалась с сопровождавшим ее охранником.
— Вы не можете пойти туда в одиночку! — упирался рогами мужчина.
— Я буду в аватаре, радиация в подобных дозах мне ничем не навредит.
«Еще одно преимущество перед людским телом».
— И все же… — настаивал на своем солдат.
— У вас приказ, знаю. Будете следить с безопасного расстояния.
— А если?!
«Что? Что если, кретин?! Как будто твоя пукалка чем-то поможет при нападении танатора или титанотерия. Я что с тобой, что без одинаково защищена».
Не обращая внимания на протесты со стороны военного, Грейс твердым шагом направилась к грибам.
«У меня мало времени и много работы».
То была чистая правда: требовалось изъять на пробу мицелий, ткани плодового тела и споры. Для начала…
***
— Я сделаю это, — с мрачной обреченностью в голосе заявил Тинин’ро.
«Да, мальчик, тебе придется прикончить с десяток своих соплеменников. С кем не бывает?»
Но Лин не имела права вмешиваться. Она не была одной из Таунрэ’сьюланг. Не была Цахик.
А едва ли достигший совершеннолетия мальчишка был!
Женщину буквально трясло от ярости! Видите ли, не все вытащенные из ямы и найденные в Тъа’тсонг желали осваиваться с новым даром.
«Вам подавай все, как было! А то, что бедный парень должен свою душу к Ваату порвать, так это ничего!»
Но Лин понимала, что ее правота являлась несколько однобокой. Нельзя было винить и без того напуганных На’ви в их слабости. Кому понравится жить так? Без нормальной связи с Эйвой? Это было равносильно тому, чтобы забрать магию у Бейфонг.
«Думала ли я в тот момент о смерти? Нет… Но, вероятно, мое лишение длилось не столь долго… Попросила бы я Тензина, или Корру?.. Нет! Темному Духу я сдалась бы! Не так меня воспитывали!»
Но все, что оставалось Лин, так это наблюдать за процессом.
Через пару дней, когда сумерки сгустились над Пандорой, молодой шаман и другие члены Клана вместе со своими змееволками стояли на поляне, расположенной подальше от деревни. Голова юного Цахик была скрыта под черным черепом нантанга. Белыми остались лишь смазанные специальным составом пустые глазницы да зубы. Довершало образ подобие балахона, сделанного из шкуры все того же змееволка, украшенное бахромой из когтей и клыков. Последние клацали при каждом движении Тинин’ро. В свете от небольшого костра это смотрелось довольно жутко.
Сей’лан подошел к сыну и что-то прошептал. Молодой человек лишь отмахнулся. Между ними явно завязался спор.
Бейфонг даже прислушиваться не нужно было, чтобы понять, в чем была суть. Сама же женщина старалась быть как можно дальше от… всего этого. Ей вообще никого видеть не хотелось. Но, к сожалению, одиночество мага земли было бесцеремонно нарушено.
— Если хочешь остаться, то приведи себя в порядок, — как бы, между прочим, заявила Хона и указала на свой грим. Да уж, об источавшем бледное сияние треугольнике, занимавшем половину лица и касавшемся острием подбородка, а также двух линиях, пересекавших глаза и сочленявшимися с углами на основании фигуры, можно было только мечтать!
— Не нужно, — воспротивилась Лин.
— Хочешь, чтобы и тебя убили? — буднично поинтересовалась жена Хукато. И параллельно с этим подала знак Мипьи, дабы последняя подошла. В руках девушки красовалась чаша с краской.
Бейфонг какое-то время смотрела на Хону, потом на окружающих. Действительно, за исключением Цахик и так называемых «жертв», все были раскрашены. Однако женщина списала это на традицию или вроде того.
«Это имеет практическое значение? Что-то здесь не так!»
Пришлось согласиться. Помимо рисунка на лике, маг земли получила еще и какой-то странный медальон. Пах он специфически и наличествовал лишь у тех, кто не имел собственного зверя. Однако Лин решила разобраться с данным феноменом позже и направила все свое внимание на процесс.
«Я уже хочу послать к Коху в клешни эту затею с обучением!»
Бейфонг дорога была жизнь. И она не собиралась помирать неизветсно где. Одно дело, когда речь шла о собственном мире. Но здесь имел место быть совершенно противоположный вариант. Это была не проблема Лин лично и не общества, в котором женщина выросла. Значит, никаких причин в том, чтобы жертвовать собой, причем понапрасну, тоже не было. По меньшей мере, именно так гласил здравый смысл.
