Лишь на рассвете следующего дня Тсу’тей понял, кому действительно не повезло. Из дюжины На’ви, отправившихся на разведку, вернулись только пятеро. Они рассказали о том, как их товарищей буквально изрешетило вражескими снарядами. И даже те, кто был верхом на икране, не сумели вовремя скрыться. Выжившие мало что могли поведать. Они были разбиты. И душой, и телом. Они корили себя за то, что не сумели даже просто подобрать тела погибших.

«И чего мы добились?! Кого спасли? Мы лишь напрасно потеряли своих родных! Нельзя давать ярости взять над тобой власть! Но у Вождя на плечах не только его собственная ярость и гнев. Он отвечает за все племя! За каждого!»

После этого Эйтукан пригрозил, что ЛИЧНО отрежет цвин любому, кто еще хоть раз сунется к людям! И Тсу’тей не мог не согласиться с ним. Никто не мог…

…Только если я буду достоин тебя,

Ты накормишь Народ.

***

Взять с собой другого пилота, охранника и техника не было сложной задачей. Такое случалось ранее. И на этот раз никто не удивился.

Грейс не могла сказать наверняка, был ли ее мрачный настрой столь уж заметным. Но, судя по тому, что девчонка-техник поначалу едва ли не шарахалась от каждого движения начальницы и дышала через раз, Док все-таки выглядела агрессивно. Или же дело было в общем состоянии женщины?

Грейс устало провела рукой по лицу.

«Длительное отсутствие сна никому не идет на пользу».

План? Детального плана по-прежнему не было. А что, собственно, Огустин могла сделать? Заявиться в деревню? Бродить по лесу в поисках На’ви? Смотреть с вертолета? Надеяться на случай? Или все сразу?

«Получается, так. Ведь мы едва ли окажемся для Оматикайя желанными гостями…»

Грейс была зла. Нет! Она была ЗЛА! На себя за то, что вовремя не пресекла махинации Селфриджа. На Норма и других — за их неосторожность. На Паркера — за его дебилизм. На На’ви за то, что они не хотели быть найденными.

Но весь накопившийся за последние дни ментальный яд галлонами выливался на ни в чем неповинных сотрудников.

О, да! Грейс тщательно проходилась по умственным способностям солдат! Ибо линия поведения для «имбецилов с автоматами» была уже давным-давно разработана и миллионы раз проверена. Рецепт отличался простотой и эффективностью: сначала следовало открыто принизить интеллектуальный уровень человека, а затем всячески напоминать ему об этом при каждом удобном случае. Желательно, пользуясь научной терминологией, презрительными взглядами и злобными ухмылками. И вуаля! Ненависть от подчиненных была обеспечена. Особенно это касалось солдафонов. Работники Научного Отдела более спокойно реагировали на подобное. Некоторые даже не обращали внимания, считая, что у каждого свои странности.

А вот ребята с пушками зачастую не были столь… молчаливы. И хотя они не могли открыто грубить Огустин, с завидной регулярностью матерились и бесились, вымещая злость на всем, чем можно, когда полагали, что никто их не видит.

«Ну, удачи им в начинаниях!»

Нынешнего пилота Док видела не в первый раз, а вот с охранником доселе знакома не была. Или, по крайней мере, они не виделись столь часто, чтобы женщина сумела его запомнить.

«Что ж, отсчет пошел!»

Да. Для Грейс, особенно когда она находилась в наихудшем расположении духа, доведение солдат до белого каления становилось чем-то вроде хобби. Можно сказать, люди превращались в своего рода сигареты. Разумеется, умом Док понимала, что поступает отвратительно, однако ничего не могла с собой поделать. Или не желала. Она слишком давно прекратила все попытки «самокопания» в данном направлении.

Итак, у Дока было полторы недели максимум, чтобы найти хоть какое-то решение. Иначе медики собирались пустить в ход другие варианты.

Почему они до сих пор не действовали по своему усмотрению?

Кто-то скажет, что за пятнадцать лет пребывания здесь вполне можно было изучить все вдоль и поперек и даже выработать тактику лечения.

Ирония заключалась в том, что человечество, не смотря на свой уровень развития, все также наступало на грабли под названием «Вдруг пронесет?!»

И поскольку гинеман был найден всего пару-тройку лет назад, а добыча образцов давалась не столь легко, установилась единственно логичная, по мнению Службы Безопасности, универсальная формула профилактики: «Не лезь к растению, если не хочешь подохнуть».

«Правда, что делать в случае, если твой начальник — идиот, и заставляет тебя же нарушать данный завет, никто не знает».

В итоге о течении патологического процесса ученые мало что знали.

А у медиков не было никаких гарантий, что иссечение пораженных напрямую тканей решит все проблемы.

Дело в том, что у бактерий действительно существовала жизненная форма, расплавлявшая окружающие ткани, подобно Clostridium perfringens, например. Однако с недавнего времени исследователи обнаружили еще одну форму тех же микроорганизмов, поначалу принятую за иной вид. Она, в отличие от первой, обладала подвижностью, способностью размножаться и мигрировать в ткани. И вот тут возникало сходство с жизненным циклом хламидий.

Также, как выяснилось на днях, переходу из одной формы в другую вполне могли препятствовать антибиотики, находившиеся в распоряжении людей, а низкие температуры нарушали выработку токсинов. Но длительность данных эффектов до сих пор оставалась под вопросом.

«Не хотелось бы подвергать ребят заморозке, могут не выдержать…»

И на этом — все.

Что вызывало сепсис, симптомы которого проявлялись у уже почивших солдат, до сих пор не было известно. То ли собственная взбесившаяся условно-патогенная микрофлора, то ли бактерии гинемана, то ли все вместе…

«В результате у меня есть полторы недели максимум, чтобы найти хоть какое-то решение, прежде чем начнется активное распространение бактерий, и последние, в свою очередь, начнут мигрировать в ткани, разнося там все к х*рам… Превосходно! Или я успею вернуться вовремя, или из людей можно будет делать суп! Вспоминаю старый фильм. Как его там?.. Миссия Невыполнима!»

***

Смоляное лезвие разделочного инструмента в руках Тсу’тея плавно, но достаточно быстро скользило между кожей зверя и лежавшими ниже слоями плоти, отделяя их друг от друга. Чтобы укорить процесс, свободный край шкуры, слегка натянув, придерживали Нейтрири и Ралу.

На одно животное вполне хватало троих охотников. Некоторые предпочитали работать попарно. Но, зачастую, численность членов «бригады» варьировала, по мере появления свободных рук.

Дел хватало всем: свежевание, установка стоек для копчения, упаковка мяса в листья тсаулапъа, транспортировка.

Кто-то должен был следить за безопасностью мероприятия и подать сигнал, если приближался хищник.

На вооружении у На’ви были трещотки, сделанные из листьев пъюта. А также использовался запах ленай’га. Первое должно было создавать у зверей ощущение, что где-то неподалеку находится роща деревьев, листья и шипы которых в ветреную погоду могли причинить животному если не серьезный ущерб, то, по меньшей мере, неприятные ощущения. Второе имитировало меченую территорию существа, обладавшего довольно сильным ядом. В особенности подобный трюк помогал против нантангов, но и палулукан не решался лишний раз соваться к такому «соседу».

И если учитывать, что звуки, издаваемые трещотками, являлись хорошим аккомпанементом для песен, то можно было с уверенностью заявить, что данному процессу сопутствовала довольно приятная для На’ви атмосфера.

— На этот раз, ты проиграл! — подначила Нейтири, сворачивая кусок шкуры.

Тсу’тей, улыбаясь, покачал головой.

«В кои-то веки убила на одного талиоанга больше и радуется!»

Нейтири. Кем она была ему? Да, конечно, Эйтукан и Мо’ат все уже решили и даже получили одобрение Матери, но…

«Нет! Только я один все постоянно порчу своим поведением! Но на этот раз все будет по-другому… »

С удивительной легкостью охотник отринул подобные мысли и, весело болтая с дорогой ему девушкой, помог ей прицепить груз к седлу па’ли.