«Будем действовать по обстоятельствам», — мрачно решил змееуст.

А Дэмиан и Салазар активно обучались у основателей Хогвартса, прекрасно понимая, что нельзя упускать такую шикарную возможность. Впрочем, маги не возражали, с радостью делясь знаниями, которые были утеряны со временем. Нет, ребята не ходили на уроки с другими учениками, — обучались отдельно. Ровена и Хельга даже привязались к этим смышленым мальчикам, но не забывали расспрашивать о том, каким стал магический мир. Памятуя о наказе Слизерина, близнецы по большей части отмалчивались, но могли рассказать что-нибудь, что никак не влияло на будущее. Годрик так же не обделял мальчишек вниманием. Искренне смеялся над их шутками и попутно обучал некоторым приемам фехтования. Ну, а Слизерин, когда не занимался своими делами, восполнял пробелы знаний ребят в искусстве зельеварения. Он отметил, что их учил прекрасный зельевар, но кое-что было либо утеряно, либо забыто, а то и все вместе, и змееуст старательно делился опытом с новым поколением. Хотя мальчики и не являлись глупыми, но

особо сложные зелья у них пока не получались. Правда, змееуст подозревал, что близнецы намеренно делают ошибки в заданиях: ведь, когда еще можно увидеть грозного Салазара Слизерина, заляпанного с головы до ног непонятно чем. Котлы у ребят взрываются с математической точностью, именно когда основатель оказывается в зоне поражения. Это раздражало Слизерина, хотелось отвесить этим оболтусам по смачному подзатыльнику, но месть — блюдо, которое подают холодным. Змееуст принял игру, мысленно усмехнувшись самому себе. Возможно, он вел себя как ребенок, но близнецы нарвались. Во-первых, прежде, чем подойти к котлам с зельями, змееуст накладывал на себя отталкивающий щит. Надоело постоянно отмываться от слизи и черт-его-знает-от-чего-еще. Ну, а во-вторых, почему бы и не проучить маленьких негодников? И основатель змеиного факультета начал

мстить. То прикажет домовику незаметно подлить ребятам в стаканы зелье, меняющее голос мага на звук какого-либо животного. То наложит заклинание, заставляющее действовать не совсем адекватно. Например, недавно Дэмиан стихами признавался Ровене в любви, а Сал пел серенады Хельге. Или ребята целый день щеголяли с синей кожей и ярко-красными волосами. И еще много чего, пока близнецы не отступили. Точнее, они просто перенесли свою деятельность на учеников. Надо сказать, юные маги относились к ребятам настороженно, и не понимали, почему легендарные основатели Хогвартса занимаются с двумя новичками индивидуально. Когда пошел слух, что близнецы чуть ли не сыновья самого Слизерина, многие ученики старались активно избегать Дэми и Салазара, что

чрезвычайно веселило мальчиков. Самому змееусту было плевать на слухи, он не обращал на них внимания. А потом случайно услышал, как близнецы общаются с его ручным руноскопом, и, подумав, разрешил своему питомцу кое-чему обучить мальчишек из своего личного арсенала. Шесс, — так звали руноскопа, — рассказывал близнецам о заклятиях, в основе которых лежал парселтанг, и изобрел их сам Слизерин. Ребятам нравилось проводить время, общаясь с Шессом, тот знал очень многое и с удовольствием рассказывал об этом времени. Рассказывал о местах, в которых побывал со Слизерином, о разных передрягах. Во время одного из таких рассказов, их засек ученик, который, узрев, как мило Дэмиан общается с руноскопом, поспешил поделиться этим со своими друзьями. А те поделились с

однокурсниками. А однокурсники с другими учениками, и так по цепочке. В общем, новость,

что близнецы — змееусты, укрепила веру в то, что двое новичков состоят в самом близком родстве с Салазаром Слизерином. И вот тут-то основатель зеленого факультета призадумался. Раз близнецы — его потомки, стало быть, где-то должен существовать сын от него. Или дочь. Официально маг еще не имел детей, но, если верить истории… Слизерин, конечно, монахом не был, так что все может быть, но пока что, ни одна из женщин не предъявляла ему ребенка. И теперь змееуст думал лишь о том, стоит ли ему напоследок подстраховаться и заделать наследника? А вдруг уже есть где-нибудь его дети, и подстраховка изменит будущее? Слизерин всю голову сломал, решая этот немаловажный вопрос и, в конце концов, психанув, доверился случаю.

Из воспоминаний змееуста вырвал Годрик, бесцеремонно ввалившийся в кабинет.

— Салазар, ты покидаешь нас?! — возмущенно пропыхтел Гриффиндор.

Слизерин вздохнул. Он сказал о своем решении уйти лишь Ровене, но мог бы и догадаться, что та расскажет остальным. Отложив перо, змееуст откинулся на спинку стула и спокойно посмотрел на друга.

— Да, я ухожу. И ты ведь понимаешь, почему, не так ли?

Годрик нахмурился:

— Из-за маглорожденных? Послушай, но…

— Не трать на меня свое красноречие, — равнодушно перебил основатель зеленого факультета. — Ты не переубедишь меня.

— Это глупо! — маг уселся в кресло напротив. — Салазар, не нам решать, кто достоин магии, а кто нет! С чего ты вдруг вбил себе в голову, что тот, чьи родители маглы, хуже чистокровного носителя магии? У него так же присутствует магическое ядро, и…

— И давай ты не будешь навязывать мне свое мнение? — опять перебил Слизерин. — Я миллионы раз слышал его. И миллионы раз доказывал тебе, почему я прав. Так что даже не поднимай эту тему. Извини, Годрик, но я не хочу обучать грязнокровок, а в Хогвартсе их стало слишком много. Так что я решил покинуть сие заведение. Нравится вам с ними нянчиться? Да пожалуйста! Но не надо заставлять меня идти против моих принципов.

Сказав все это, змееуст вернулся к работе, а Гриффиндор грустно смотрел на него. Усиленно делая вид, что не замечает этого взгляда, Слизерин почувствовал нарастающее раздражение.

— И куда ты пойдешь, друг? — спросил Годрик.

— Пришлю весточку, как устроюсь, — дернул плечом змееуст. — Я думаю какое-то время попутешествовать, а там видно будет. Может, позже вернусь в свое родовое гнездо. А, может, и нет…

— Мне точно тебя не переубедить? — вздохнул Гриффиндор.

Слизерин как-то странно усмехнулся:

— Точно, Годрик! Тебе заняться нечем, а? Ты мне мешаешь.

— Вредный ты, — протянул собеседник, смешно скорчив физиономию. — Да ладно тебе, останься! А я тебе кое-что пообещаю!

— Неужто изгонишь из Хогвартса всех грязнокровок? — картинно изумился змееуст.

— Нет, лучше! — Годрик радостно улыбнулся. — Я буду… буду… О! Я весь год буду отдавать тебе свою порцию ужина!

Слизерин скептически посмотрел на ненормально-счастливого собеседника:

— Слушай, Рик, ты зельями надышался, что ли? Или выпил что-нибудь, что пить не следовало?

— Ты что? — округлил глаза Гриффиндор. — Это же гениальный план! Ты будешь съедать по две порции перед сном, растолстеешь и перестанешь влезать даже в парадные двери! И тогда…

— И тогда тебе пора к душевнобольным, — отозвался змееуст. — Заканчивай, мне сейчас не до твоих дурацких шуточек. Годрик, правда, я все решил.

Около минуты двое великих магов смотрели друг на друга. Один разочарованно, другой, — немного раздраженно.

— Ладно, Салазар, — вздохнул Гриффиндор, поднимаясь. — Но помни: двери Хогвартса всегда открыты для тебя, и мы будем ждать твоего возвращения.

Раздражение сменилось подозрением: Годрик так легко сдался? Слизерин прищурил глаза, пытаясь высмотреть в мимике Гриффиндора хотя бы малейший намек на: «Ну, Саааали, ну, останься!». Но нет, друг и коллега в едином лице смотрел серьезно и, возможно, немного печально. Видимо, действительно понял, что спорить бесполезно. Что ж, оно и к лучшему.

— Да куда же этот вампир свалил?! — тихо прошипел Фалаар, стараясь не потерять концентрации.

Раньше ассасин никогда не занимался пробуждением памяти крови. Разве что с Лиа. Но ритуал ассасинов гораздо проще, чем ритуал ангела магии, да и по резерву менее затратный. Тодески вздохнул. Со всей этой катавасией он совсем забыл о том, что пора обучать сестру ассасинскому ремеслу. Благодаря памяти крови Лиа знала теорию, но вот практики еще не было. А работы предстояло много. Знать и уметь, — разные вещи, так что Фалаару еще предстоит сделать из сестры достойного ассасина. А еще он не переставал думать о Белле. Ассасин во чтобы то ни стало твердо решил завоевать черноокую красавицу, и теперь у него появился шанс. Возможно, призрачный, но Фалаар чувствовал, что Беллу так