И только оказавшись внутри, за закрытыми дверьми, она наконец смогла отдышаться. Пару секунд они с Баджи пораженно молчали, переводя дыхание и не до конца веря в свой успех, а потом синхронно разразились в облегченном смехе.

— Ты потрясающая, ты знаешь это? — успокоившись, ласково произнес Баджи, неловко ковыляя к ней на костылях. Рей заботливо подхватила его за руки и обняла, уткнувшись носом в крепкое плечо.

***

Дорога на такси до площади заняла даже больше времени, чем они планировали — магистрали Токио со всех сторон были закупорены пробками, что двигались с едва ли заметной скоростью. За два часа пути Баджи и Чифую успели раз двести возмутиться на предмет того, что на своих байках добрались бы за считанные минуты. Рей лишь задумчиво глядела в окно, закатывая глаза на их гневные реплики.

Когда они прибыли на площадь, та была забита людьми похлеще, чем дороги — машинами, однако, это не отменяло всю красоту ночи. Оказавшись в самой гуще событий, Рей даже на какое-то короткое мгновение забыла, что на улице было темно. Яркие сочные фонари разбавляли сгустившиеся сумерки своим теплым свечением — наверняка, если кто-то наблюдал за ними из космоса, то на месте Токио видел одну огромную светящуюся точку, искрящуюся счастьем, смехом и теплотой. Мимо то и дело пробегали веселящиеся дети, спешившие на конкурс ледяных скульптур, или суетливые взрослые, совершающие набег на лотки с едой. Нескончаемая процессия единым духовным потоком стекалась к стоящему на вершине храму, воспевая имена семи богов. Со всех сторон доносилась какофония звуков, совмещающая в себе традиционные мотивы и современные песни.

Первое время Рей было безумно страшно за Баджи — люди мимо них неслись вперед не глядя, так и норовя толкнуть их то плечом, то рукой, то еще чем-нибудь. При каждом подобном столкновении сердце Рей на секунду замирало в груди: а вдруг Баджи сильно задели, вдруг удар пришелся на ребра или ногу, вдруг швы разойдутся, вдруг… Волнение и страх настолько оккупировали ее сознание, что она даже не заметила, как с силой сжала его локоть, пока он вдруг не положил свою ладонь поверх ее и не прошептал ей на ухо:

— Малышка, тебе не обязательно так крепко меня держать. Я никуда не убегу.

— Я просто волнуюсь, что ты можешь пострадать. Боже, не стоило нам, наверное, сбегать из больницы. Завтра в такие неприятности влипнем…

— Эй, со мной все в порядке. Я в четырнадцать лет разъебал толпу из пятидесяти человек с ножевым ранением в боку. Думаешь, какой-то Новогодний фестиваль не перенесу?

Рей строго нахмурилась, намереваясь уже возразить, но ее прервал возглас Чифую:

— Вижу наших! Пошлите быстрее!

Ребят они нашли около одной из эстрад, на которой выступала какая-то малоизвестная поп-группа, завывающая зажигательные песни. Тут были все: Майки с особым удовольствием поглощал целый пакет праздничных дораяки, запивая их пивом; Доракен раздраженно отмахивался от перевозбужденной Эммы, что уговаривала его сделать совместный снимок; Мицуя и Юзуха пытались успокоить раскапризничавшуюся Ману, пока Луна утягивала Хаккая в сторону лотков с едой; Такемичи и Хина стояли чуть поодаль, пританцовывая под музыку; Коко и Инупи находились еще дальше — у одной из лавок, выбирая сувениры и открытки; Злюка, что-то бормоча себе под нос, пытался оттереть с кимоно Улыбашки растекшееся пятно неизвестного происхождения, пока тот крутился на месте, мешая ему; Пеян и Па-Чин, даже в эту ночь не сумев забыть о своих делах, параллельно орали в трубки телефонов, выговаривая что-то своим собеседникам.

Едва Баджи, Рей и Чифую подобрались к эстраде, как им навстречу вылетел счастливый и слегка подвыпивший Казутора.

— Вы смогли выбраться! Говорил же, что Рей в итоге сдастся!

— Эй!

Ловко увернувшись от ее легкого тычка, он протянул ребятам бутылки с пивом, а потом, развернувшись к остальным, прокричал:

— Смотрите, кто пришел!

В следующий момент ударная волна едва не снесла Баджи с ног.

***

До Нового Года оставалось десять минут, когда по всему Токио рокотом разнеслись первые удары колоколов. Толпа мигом оживилась — кто кинулся к лавкам с открытками и свечами, кто на поиски своих друзей, семьи или второй половинки. Рей окинула суетившихся ленивым взглядом и, глубоко вдохнув морозный воздух, уложила голову на плечо Баджи. Все ее люди в данный момент были рядом. Конечно, не хватало Сато, Ханы, Кио и Изуми, но ребята сейчас находились либо на другом конце Токио, либо вообще разъехались по домам. В любом случае, Рей обменялась со всеми поздравительными сообщениями и обещаниями встретиться уже в новом году.

Когда отзвенела примерно четверть ударов, раздался громкий голос Такемичи:

— А теперь, наша старая традиция!

Рей и глазом не успела моргнуть, как к ним с Баджи подлетел Чифую и торжественно вручил пустые дощечки эмы. По рукам пошел единственный маркер, который догадался взять с собой только Мицуя.

— Быстрее, Такемучи, что ты там так долго пишешь?

— Да подожди, мне нужно сосредоточиться!

— Еблан, время же идет!

— Хаккай, я же говорила тебе перед выходом — возьми маркер!

— Я уже давно перестал тебя слушать.

— Как правильно: Ламборгини или Ламборджини?

— Ты серьезно, Улыбашка?

Баджи наблюдал за развернувшимся представлением с широкой усмешкой, пытаясь отследить перемещения маркера, когда вдруг осознал, что уже добрых пять минут не слышал обеспокоенных причитаний Рей. Повернув голову правее, он нашел ее стоящей чуть поодаль, в паре шагов от него. Она обнимала себя руками, легкий ветер трепал полы и широкие рукава ее изумрудного кимоно, делая его похожим на волнующееся море. На чуть растрепавшихся волосах и длинных ресницах осели редкие снежинки. Теплые огни праздничных фонарей освещали ее лицо карминовым красным и подсвечивали острый профиль. У Баджи все сжалось внутри. Он вдруг осознал, что никогда в жизни так не любил.

— Эй, ебыч, хуль ты спишь? — прорвался сквозь толщу мыслей недовольный голос Пеяна. — Маркер держи, три минуты осталось!

Баджи окинул друга растерянным взглядом, принял у него из рук маркер, написал на эме свое прошение и на костылях проковылял к Рей.

— Уже написала?

Она словно тоже очнулась от каких-то своих мыслей и, моргнув, посмотрела на него, растягивая мягкие губы в легкой улыбке.

— Да, — Рей перевернула свою эму, пряча надпись от Баджи, и пальцами очертила выведенный на лицевой стороне рисунок кролика — символ наступающего 2011 года.

— На тебя похож, — не удержался Баджи от ласкового замечания. Рей несильно пихнула его локтем в бок, а потом запрокинула голову и устремила задумчивый взгляд в сторону храма.

— Мама в детстве всегда говорила, что сто восьмой удар колокола омывает наши грехи и прогоняет заботы. Я ей никогда не верила.

— Почему?

— Потому что с каждым годом заботы не убавлялись, а лишь прибавлялись. И тогда я поняла, что никакие боги мне не помогут. Только я сама. Поэтому всю жизнь боролась в одиночку.

Баджи переложил в одну руку костыль, а второй накрыл плечи Рей, прижимая к себе.

— Я как никто другой понимаю тебя, — глухо прошептал в ее макушку. Толпа начала отсчитывать последние удары колокола.

Десять, девять, восемь.

— И ты до сих пор так считаешь?

— Нет. Больше нет.

Она развернулась к нему лицом и чуть привстала на носочки, чтобы прижаться своим лбом к его.

Семь, шесть, пять.

— Я тоже, — пылко выдохнула в губы, прикрывая глаза.

Баджи положил ладонь на лицо Рей, мягко провел большим пальцем по ее влажным губам и прошептал:

— Я люблю тебя, Акира Рей.

Четыре, три, два.

— А я люблю тебя, Баджи Кейске.

Один.

Под восторженные крики толпы небо оросилось мириадами ярких огней. Пестрые неоновые цвета превратили Токио в одну огромную палитру. Грохот салютов заглушал даже восторженные крики празднующих. Казалось, что на Землю надвигался метеоритный дождь, вот только никто его не боялся — тысячи голов были запрокинуты к небу, выискивая планеты и богов, шепча молитвы и поздравления.