— О любви говорить никогда не рано, дочка, — мягко перебила Рей Тэруко-чан. — Мы рождаемся в любви, мы живем в любви, мы отчаянно ищем ее всю жизнь. Если это то, что ты действительно чувствуешь — не бойся говорить об этом. К тому же, вы оба за свои двадцать лет столько пережили, что вместе, что по раздельности. Некоторые взрослые люди за всю жизнь не познают того, что познали вы.

Рей плотно поджала губы, прилагая все усилия, чтобы не разреветься, и посмотрела полным благодарности взглядом на Тэруко-сан. Та перегнулась через стол и взяла ее за руки.

— Кей-чан — самое дорогое в моей жизни. Я всегда думала, что буду крайне ревностно относиться к его будущей избраннице, прямо как мои противные тетушки, что годами изводят своих невесток, — усмехнулась она, покачивая головой. — Но сегодня, когда я увидела тебя… Даже нет, еще раньше — когда я увидела Кей-чана в аэропорту, увидела его светящиеся, наполненные любовью глаза, я сразу поняла, что он встретил кого-то. И уже было неважно кого — до тех пор, пока он так улыбался. Пожалуйста, берегите друг друга.

— Обязательно, — проникновенно ответила Рей, вкладывая в это слово всю искренность, на которую была способна. Тэруко-сан улыбнулась ей:

— И да, отдельное спасибо тебе за то, что приучила этого оболтуса ходить в университет.

Они одновременно рассмеялись — так легко и непринужденно, словно вот уже несколько лет собирались так на кухне, попивая сенчу и обсуждая все на свете.

— Эй, вы чего там хохочете? — раздался недовольный голос Баджи из его комнаты. — Меня небось обсуждаете?

Рей и Тэруко-сан заговорщически переглянулись, принимаясь смеяться еще громче.

— Конечно тебя, Кей-чан, кого еще?

— Ну мам!

— Все, все, не возмущайся. Пошли лучше с нами чай пить.