— Доракен-кун, я… — Рей не нашлась, что ответить. — Спасибо вам, правда, спасибо.

— Да не за что, — добродушно хмыкнул Доракен, пожимая широкими плечами, и отпил еще немного кофе. — Только мне нужно предупредить тебя кое о чем. Судебные разбирательства начнутся где-то в первых неделях января, а вместе с этим обо всем случившемся узнает и вся общественность. Тебя и Баджи затаскают по судам и допросам — и эти допросы будут иметь мало общего с теми, которые ты проходила пару дней назад.

Рей прикрыла глаза, окунаясь в воспоминания прошедшей недели. Она вспомнила свой поход в полицейский участок: рядом с ней был Чифую, но ей все равно было до безумия страшно. Казалось, что вот-вот в кабинет следователя войдет донельзя довольный Хиро, зло рассмеется ей в лицо и, обвинив в наивности, скажет, что все кончено — она в очередной раз проиграла. Рей помнила, как сложно ей было рассказывать все с самого начала и в мельчайших деталях абсолютно чужому человеку — служащему в штатном, что скрупулезно записывал ее слова в пухлый блокнот с кожаным переплетом. И это, судя по словам Доракена, была еще не самая худшая часть.

— К тому же, поднимется общественный резонанс, очень много неприятных подробностей всплывет наружу. Накано — довольно громкая фамилия. Хиро не собирается так просто признавать вину, а представители его защиты будут до последнего отнекиваться и играть по-грязному. Нас ожидает очень длинный и тяжелый путь.

Рей отставила стакан с кофе в сторону и машинально заломила пальцы. Скорее всего, в рамках разбирательства все узнают о том, как Хиро с ней обращался — это является неотъемлемой частью дела и мотива. Желтая пресса обязательно подхватит эту новость и разнесет по всем уголкам Токио, если не дальше… Возможно, дойдет даже до ее родителей. На них снова начнут показывать пальцами в университете, ее на каждом углу будет поджидать журналисты, на голову польется куча грязи, ненависти и оскорблений. Если бы дело касалось только ее, то Рей бы никогда не пошла на подобное, предпочитая отсиживаться в стороне как самая последняя трусиха. Но сейчас речь шла о Баджи. О том, чтобы добиться справедливости, чтобы больше не подвергать его опасности… Ради этого Рей готова была готова на все. Даже если ее будет ненавидеть вся страна — пускай.

— Я справлюсь, — наконец чуть сипло произнесла она, поднимая уверенный взгляд темно-зеленых глаз на Доракена. Тот одобрительно улыбнулся ей, словно и не ожидал другого ответа.

— Отлично. Не волнуйся, мы вас не бросим. Будем бороться вместе.

— Спасибо.

— Тебя подбросить до дома? — спросил Доракен, в один глоток приканчивая свой кофе и сминая пустой стаканчик. Рей покачала головой, слабо улыбнувшись.

— Нет, я пройдусь пешком.

— Хорошо, тогда я побежал. До встречи.

Попрощавшись с Доракеном, она отхлебнула кофе и чуть поморщилась от противного вкуса. Все нутро ее медленно трепетало — то ли от тревоги, то ли от предвкушения того, что Хиро наконец ответит за все. Последние полтора года она жила в вечном страхе перед ним и в твердых убеждениях в том, что он никогда не получит по заслугам. Однако, больше это не казалось невозможным.

Стряхнув с себя оцепенение, Рей полезла в карман за телефоном, чтобы написать сообщение Чифую.

Акира Рей: Не занят? Мне нужна твоя помощь.

***

— Вау, а кто это у нас такой красивый? — пораженно протянул Баджи, когда Рей вновь появилась в его палате с наступлением вечерних часов посещения. Вместо привычных джинс, футболки или свитера на ней было шелковое изумрудное кимоно, разрисованное сеткой изящных узоров и окаймленное мехом. Темные волосы были собраны в аккуратную прическу, перехваченные сверкающими кандзаси, а на лице красовался легкий макияж. Рей скинула с плеча тяжелую сумку и, сдув упавшую на лицо прядь волос, прошептала:

— Так, давай только по-быстрому, у нас мало времени.

И, раскрыв сумку, она принялась вытаскивать оттуда какие-то вещи, бросая на кровать Баджи. Тот уставился на нее с непониманием в золотых глазах.

— Малыш, что происходит?

— Что происходит? — Рей замерла с какой-то тряпкой в руках и серьезно взглянула на него в ответ. — Я помогаю тебе сбежать из больницы, вот, что происходит.

Брови Баджи удивленно взлетели вверх.

— Так, кто ты такая и что ты сделала с моей девушкой?

Рей насмешливо закатила глаза, наконец перестала суетиться и присела на край кровати.

— Ты хочешь встретить сегодня Новый Год с ребятами на площади?

— Конечно, хочу. Но что заставило тебя передумать?

Неопределенно дернув плечом, Рей опустила взгляд на руки, принимаясь нервно играться с поясом на своем кимоно.

— Майки, наверняка, уже рассказал тебе обо всем.

— Ты о судебном разбирательстве?

— Угу.

— Да рассказал. Не понимаю, как это связано с…

— Никак. Просто мне захотелось… Я не знаю. Нас ожидают тяжелые времена, и я подумала, что было бы здорово встретить Новый Год всем вместе, на площади, пока… Пока ничего еще не началось.

На пару секунд в палате сгустилось протяжное молчание, пока его не нарушил Баджи. Аккуратно взяв Рей за подбородок двумя пальцами, он ласково произнес:

— Малыш, посмотри на меня. — Она послушно подняла на него потускневшие глаза. — Все будет хорошо, мы справимся с этим вместе. Не воспринимай это как конец света.

— Мне просто страшно.

Он легонько ухмыльнулся, обнажая острые клыки, и провел костяшками пальцев по ее скуле.

— Я понимаю. Но ты не будешь одна.

— Родители, скорее всего, обо всем узнают. И твоя мама… Она ведь до сих пор не в курсе, что произошло. Думает, что ты просто продлил ее путевку в Бразилию, потому что будешь занят на Новый Год.

Баджи неопределенно дернул плечом:

— Ну да, вопрос с предками придется решать в скором времени. Но мы уже взрослые люди, что они нам сделают? По жопе надают?

Рей против воли прыснула, ощущая, как стягивающий все внутренности узел потихоньку расслабляется. Рядом с Баджи все страхи и волнения отходили на задний план. Подняв руку, она нежно коснулась его лица, оглаживая кончиками пальцев следы побледневших травм. Синяки и ссадины уже медленно проходили, лишь над бровью продолжал гореть рваный шрам. Острая линия челюсти и впавшие щеки были гладко выбриты — каждые два дня Рей самостоятельно брила Баджи, не внимая его возмущенным протестам о том, что руки у него еще не сломаны и он может бриться сам. Со временем, конечно, протесты стали менее интенсивными. Баджи и сам начал находить что-то умиротворяющее и интимное в этом процессе.

Из коридора раздался знакомый приглушенный голос, и Рей, стряхнув с себя лиричное настроение, встрепенулась.

— Так, ладно, давай собираться. Я не шутила, когда говорила, что у нас мало времени. Не знаю, как долго у Чифую получится отвлекать дежурную медсестру.

— Подожди, что? Ты и Чифую подговорила?

Рей поднялась с места, залезла в сумку и достала оттуда темно-алое кимоно для Баджи.

— Да, его даже уговаривать не пришлось. Только, Кейске, — она выпрямилась и серьезно посмотрела на него, — пообещай мне, что будешь осторожен. И никуда не отходи ни от меня, ни от Чифую, пожалуйста.

— Малыш, ну я же не ребенок…

— Пообещай!

Баджи закатил глаза и поднял руки на уровне головы.

— Ладно-ладно, обещаю.

— Отлично, одевайся.

Следующие десять минут были самыми волнительными и опасными. С трудом поставив Баджи на две ноги и два костыля, Рей с горем пополам принялась одевать его в теплое кимоно, при этом жутко парясь в своем собственном. Закончив, наконец, с приготовлениями, она обернула вокруг его шеи шарф под сдавленные ворчания и протесты, после чего подбежала к двери, осторожно приоткрыла ее и выглянула в коридор. Чифую стоял у стойки медсестры, старательно закрывая ей обзор на палату Баджи, и вел какую-то увлекательную беседу. Та самая пожилая медсестра, кажется, была совершенно очарована им, так что даже не смотрела по сторонам.

Оставив дверь открытой, Рей вернулась к Баджи, взяла его под руку и аккуратно повела в к выходу. Тот передвигался на костылях так ловко, словно пользовался ими половину жизни. Коридор был практически пуст, так что добраться до лифта им не составило особого труда. Пару раз Рей нервно оглядывалась в сторону медсестры, но та надежно была спрятана за спиной Чифую. Один раз она чуть не вскрикнула в голос, когда им навстречу вышел человек в белом халате, но им оказался всего лишь чей-то посетитель, даже не обративший на них внимания. Лифт, казалось, ехал до них бесконечно долго, прежде чем остановиться на нужном этаже, громко (слишком громко, по мнению Рей) звякнуть и раскрыть свои створки.