Под эти разговоры пришло время обеда, и, выбравшись наружу на свист с лодьи, они получили оттуда очередной мешок с продуктами. Попутно выяснилось, что, все-таки увлекшись обсуждением, они пропустили переход из Мологи в Чагодощу, которая была еще меньше той, хотя и тоже была достаточно полноводной рекой. И направление ее течения пока тоже было с северо-запада на юго-восток, а вот берега изменились, они стали более низкими, с протоками и большими участками болот. Даже сейчас, в стылом осеннем воздухе, чувствовался их запашок. Впрочем, он не особо мешал, и обедали они все равно на воздухе. Забравшись после еды в машину и попивая взвар, снова достали атлас, и Федор, который эти места знал лишь понаслышке, даже присвистнул, увидев, какую площадь на карте 21 века занимает в этих местах уже знакомая им сине-зеленая раскраска, обозначающая болота. А Седов его еще обрадовал, сказав, что все власти старались вести мелиорацию и как-то обустраивать земли, так что, если тут показаны почти сплошные болота через пятьсот лет, то сейчас они должны быть гораздо больше. Впрочем, в этом, как заметил князь, была и положительная сторона – с такой обводненностью и заболоченностью местности им не грозит застрять, да и волоки, скорее всего, будут в виде проток. Николай Федорович не стал уточнять, что имеется в виду, логично полагая, что он сам все увидит, когда придет время, и они продолжили разговоры о налогах. Выяснилось, что идеи и о переписи, и о создании чего-то типа налоговой декларации уже были в княжествах, но пока они особого развития не получили, хотя вроде бы в Москве пробовали перейти на некое посошное письмо, что-то типа описи имущества с полагающимися на нее налогами, но подробностей ни князь, ни Федор не знали. Таким образом, при первичной переписи, о которой упоминал Седов в своем коротком плане первоочередных дел на новых землях, надо было учитывать еще и необходимость расчета по ней в дальнейшем налогов.
Так они до конца дня и обсуждали эту тему, посвящая Николая Федоровича в некоторые тонкости современного учета и налогообложения, а также, по его просьбе, рассказывая о том, на какие уловки идут люди, чтобы меньше платить. Как он пояснил боярам, с одной стороны, желание людей уменьшить налоги и в 21 веке никуда не делось. С другой же стороны, правителю нужно было знать, какие именно налоги народ считает особо тяжелыми или несправедливыми, чтобы принимать правильные решения и вовремя корректировать налоговую политику. Если это позволяют делать обстоятельства, конечно. Логика намерений и логика обстоятельств, да…
Жизнь на Руси тем временем шла своим чередом, и низкая скорость коммуникаций, о которой мы уже говорили, была лишь задержкой для некоторых дел и мероприятий, но никак не причиной для отказа от них. В это самое время, когда на барке, плывущей по Чагодоще, обсуждались налоги, в одной из палат кремлевского дворцового комплекса сидели несколько бояр и чиновников Василия третьего, дожидаясь выхода того с молитвы. Был среди них и Иван Еропкин, уже известный нам.
Надо сказать, что современники Василия, оставившие нам память о князе, все отмечали его истовую набожность. Дело для того времени обычное, но (и на это обращают мало внимания) набожность эта была несколько особого свойства – князь Василий, конечно, соблюдал обряды, ходил на службы, делал церкви богатые дары, но… в принятии решений, по крайней мере, в той части, что он озвучивал своим подчиненным, себя он ставил примерно на один уровень с богом, ну, чуть ниже. Фразы типа «так решили бог и я» не были редкостью в его устах. Поэтому любопытно было бы узнать, в каких словах он обращался к богу, в каких выражениях. Что было в его (частых) молитвах. Ведь груз, взваленный им на себя, по укреплению Руси, приведению ее под единую (Москвы) руку, по защите от врагов (и захвату их земель) был огромен. Да, он шел по следам своего, пожалуй, тоже великого отца. Да, скорее всего, для него была проделана хорошая подготовительная работа и уже подобраны нужные кадры. Но много было у нас таких правителей, которые, имея это все, не только не добивались успехов, а терпели поражение за поражением или разваливали построенное до них.
И еще один любопытный момент. После его смерти до начала реального правления Ивана Грозного довольно большой срок Московское княжество управлялось боярами и чиновниками. И за это время, при всех их постоянных интригах, при совсем недавно окончательно покоренных княжествах, при кольце внешних врагов, государственная машина, построенная им, и сохранилась сама, и работала отлично, благодаря чему и смог Иван Грозный сделать то, что смог. А вот таких примеров, такой передачи власти в истории Руси в дальнейшем мы что-то не припомним. Так о чем же, и в каких выражениях говорил Василий третий с богом?… Мы не узнаем. А было бы любопытно, да.
В одной из своих молелен он сейчас и находился. Люди, ждавшие его, частично были, как сказали бы в 21 веке, дежурными чиновниками и порученцами, постоянно находившимися при нем, а частично прибыли с какими-то докладами. Были и у Еропкина новости из Рязани. Вроде, не особо важные и срочные, но доложить было надо. Государь, если давал поручения, об исполнении которых повелевал докладывать сразу же, за этим потом следил. Закончив молиться, Василий вышел к ожидающим его. Те встали, и князь в нескольких словах уточнил у вновь прибывших, по каким они делам. Услышав от постельничего короткое «Рязань», он вернулся в молельню, сделав Ивану знак следовать за ним, а остальным махнув рукой, мол, дожидайтесь. Молельня не блистала роскошью отделки, да и сам Василий был одет сегодня гораздо скромнее, почти по домашнему.
–Что там? – спросил он у Еропкина.
–Прибыли люди, которые осматривали место засады на князя Ивана, государь. И есть результаты по расспросу Тимохи, в той засаде уцелевшего.
–Ну?…
–Врал нам сей Тимоха, но в малом. Когда бежал, двоих коней свел он от места засады, и продал через сродственника своего, а деньги зарыл у себя в огороде. По сыску найдены деньги, и взят тот сродственник, тоже во всем сознался. В основном же и под пытками стоял на том, что подстрелил он князя, и все было, как рассказывает.
–Что же люди твои, что на месте том нашли?
–Трудно, государь, им было, столько времени прошло, да и погода… однако ж повезло в том, что из-за татар по дороге той, считай, и не ездил никто, да и морозцы сколько-то стояли. Достоверно говорят они о том, что схватка была так, как и описывает тот Тимоха – из засады, выбиты были кони, кровь да следы основной битвы на самой дороге, кости зверье порастащило, конечно, но следы остались. В кустах же большого боя не было, следы крови малые, что подтверждает, что бояре князя выбили стрелков засадных почти без сопротивления. Нашли и следы беглеца, действительно, одвуконь уходил. Нашли и стрелы, кровью попятнанные, нашли и часть поклажи, что зверье не растащило. Нашли и тела, и засадников, и воинов боярских. Часть опознали даже, по приметам. Все сходится, нету тел четверых бояр и князя.
–Ушел, значит… – Василий не был расстроен, скорее, он стал задумчив. Часть больших, важных планов следовало пересмотреть.
–Или унесли тело, государь.
–Да? – князь сегодня был немногословен.
–Тимоха и под пыткой говорил, что видел, как подстрелили двоих, князя и еще одного. Как прогнали татар, на два дня конного пути от города по деревням проехали разъезды, проверить, какие где потери, ну, и по боярам… Так вот, и на той дороге, и в других местах, нет следов бояр с князем. Не все еще вернулись из таких разъездов, но, если они были пешие (а по лошадям павшим так и выходит) да раненые – далеко уйти они просто не могли. И еще одно…
–Ну?
–Как и решено было, начали мы распускать слух, что князь Иван ушел к крымчакам. Однако в Рязани, как ты велел, тот слух пускать не стали пока что. Но доносят мои люди, что по всему городу сам собой расходится другой слух, что погиб князь в стычке с татарами. Откуда же идет сие, пока не доискались, ищут.
–Может, и так – сказал Василий, подумав минуту – но вы ищите, конечно. Тимоха?…
