Примерно в это же время в отделе появилось трио чёрных маклеров, занимавшихся неприватизированными комнатами. Игорь их расспросил – оказалось, дело чрезвычайно выгодное и контингент значительно легче. При расселениях новорусские покупатели гнут пальцы и пыжатся, надувают щёки и изображают крутых, а там – обыкновенные люди, без дури-ков. Главное, заиметь подставную площадь. У этой троицы площадей не было, а потому оформлять обмен они ездили в «Бонико». Игорь попытался поговорить с Валентиной Антоновной, нельзя ли и ему дополнительно заняться комнатами. Но Саблина к его инициативе отнеслась со скепсисом.

– Зачем вам, Игорь Григорьевич? Разве не хватает расселений? К чему вам эта возня? Вы в курсе, что у них всё время скандалы?

Наблюдая за Валентиной Антоновной, Игорь пришёл к выводу, что был бы лучшим, чем она, заведующим. Саблина очень даже неглупа, организованна и аккуратна, но при этом безразлична, себе на уме и явно недостаточно амбициозна. Нет, Игорь вовсе не хотел её подсидеть. Но ведь можно и ещё создать отдел. Много отделов. «Инвестком» будет расти. «Инвестком» – хорошая крыша и стартовая площадка. Ради этого Игорь готов был пахать на Козлецкого. Получилась бы хорошая синергия. Следовательно, необходимо было найти подход к гендиректору. Но как? Не мог же Игорь прийти к нему и сказать: «Хочу заведовать отделом». Или: «Давайте ещё создадим отделение». Действовать нужно было через кого-то, но нужных людей у него не было. Оставалось предложить какую-нибудь новую идею. После долгих размышлений Игорь выбрал два направления: неприватки и обмены с Санкт-Петербургом. А там, кто знает, может, удастся открыть филиал… Воображение начинало разыгрываться. Игорь набросал схемы, продумал, с чего начать. Не всё было ясно. Но главное – ввязаться. Ему ведь всего лишь нужен был повод для разговора с Козлецким. Чтобы тот заметил. Конечно, главное сейчас – расселения и сделки купли-продажи. Никто не откажется от курицы, несущей золотые яйца, всё остальное так, для прикрытия. В самом деле, почему Козлецкий выбрал в своё время Валентину Антоновну и почему не хочет замечать его, Полтавского?

Следовало только выбрать день, когда Саблиной не будет в отделе. Нет, он ни слова не скажет против неё, но всё-таки в отсутствие Валентины Антоновны явно удобнее… И вот, когда Игорь всё ещё собирался, но никак не мог решиться, он столкнулся с Козлецким в лифте. Начать разговор как бы спонтанно – это была удача.

– Сергей Александрович, я хотел к вам зайти, – заспешил Игорь. Заинтересовать Козлецкого нужно было прежде, чем лифт доедет до первого этажа. – У меня есть кое-какие идеи. Хотел поделиться с вами.

– Что за идеи? – лениво спросил Козлецкий, глядя куда-то мимо; по лицу генерального гуляла отрешённая улыбка. Спрашивал он так, будто каждый день к нему приходили с какими-то идеями. «У него причёска в барашек. Светлый барашек», – отметил про себя Игорь, будто этот барашек мог как-то повлиять на разговор.

– Обмены с Санкт-Петербургом, – сказал Игорь, – начать с обменов, а там можно утвердиться на новом рынке. И ещё неприватизированные комнаты.

Игорь хотел сказать, что у него большой опыт и что он абсолютно уверен, что справится с новым делом, продумал, с чего надо начинать, но, пока он собирался, лифт остановился. Двери открылись. Козлецкий, не говоря ни слова, вышел. Игорь последовал за ним.

– Нет, это неинтересно, – с прежней странной улыбкой произнёс Козлецкий.

И всё. На этом разговор закончился. Козлецкий не хотел разговаривать. Расстроенный, Игорь подумал, что в перспективе стоит уйти, поискать должность в другом месте. Свет вовсе не сошёлся клином на «Инвесткоме».

Дела, однако, пока шли хорошо. Думать об уходе из «Инвесткома» было явно преждевременно.

Когда недели через две после встречи в лифте Игоря вызвали к генеральному, он предположил, что, скорее всего, предстоит продолжение так неудачно начавшегося разговора.

На сей раз, войдя в кабинет, Игорь позволил себе оглядеться. Кабинет Козлецкого показался огромным, как у министра или олигарха, в несколько раз больше, чем разделённая надвое комната, в которой за перегородками теснились сразу два отдела. Кабинет был почти пуст, только в дальнем углу стоял стол для бильярда. Козлецкий сидел за огромным столом с львиными лапами вместо ножек, в огромном кресле, напоминающем трон, он одновременно казался маленьким и в то же время напоминал фараона.

– Садитесь, – предложил Козлецкий, но ни стула, ни кресла возле стола не оказалось. Игорь беспомощно оглянулся. Единственное свободное кресло стояло в нескольких метрах от стола, недалеко от двери. Напротив этого кресла, по другую сторону гигантского кабинета стояло ещё одно, точно такое же, в нём сидел, положив руки на перекладины, восточного вида старик с седой шевелюрой, орлиным носом и пронзительным взглядом. На тыльной стороне правой руки и на пальцах у старика видны были татуировки, и огромные перстни на безымянных пальцах с обеих сторон. Игорь сел в свободное кресло.

– Мои акционеры утверждают, что вы сотрудничаете с налоговой полицией, – негромко и как бы слегка смущаясь, но в то же время чеканя каждое слово, заговорил Козлецкий. Игорь почувствовал: у него загудело в голове и загорелись щёки.

– Ваши акционеры? – растерянно переспросил он. От неожиданности Игорь забыл, что «Инвестком» – ЗАО[53] и,  следовательно, действительно должны быть акционеры и что он даже слышал о некоторых из них.

– Да, акционеры «Инвесткома», – подтвердил Козлецкий.

– Нет, – сказал Игорь, – я ни с кем не сотрудничаю. Это какое-то недоразумение, они что-то путают. – Игорь был абсолютно уверен, что ни у Козлецкого, ни у его акционеров не могло быть никаких данных для подобных утверждений. Он и представления не имел, где находится налоговая полиция. Скорее всего, акционеры заподозрили Игоря просто потому, что он старше других, или потому, что у него в прошлом была своя фирма. Или это утончённое издевательство? Но зачем Козлецкому понадобилось издеваться?

– Вы были членом партии? – неожиданно спросил Козлецкий.

– Нет, никогда.

– Кто вы по профессии? – продолжил допрашивать Козлецкий.

– Врач. Кандидат медицинских наук.

Козлецкий молчал довольно долго. Игорь оглянулся на старика. Тот сверлил его пронзительным взглядом.

«Неужели так смотрят убийцы?» – механически подумал Игорь.

Наконец Козлецкий произнёс:

– Ладно, идите.

Игорь поднялся и двинулся к двери. Спиной он чувствовал цепкий взгляд старика. Не выдержав, он обернулся. Так и есть: худощавый носатый старик сидел в прежней позе и смотрел на него немигающим взглядом.

– Идите, – повторил Козлецкий.

Игорю стало ясно: долго работать в «Инвесткоме» ему не позволят. Нужно быть готовым ко всему, а лучше самому уходить как можно скорее. Теперь Игорь ругал себя: работал на «Инвестком», на этих… Он не находил точных слов. А нужно было заботиться только о себе. Увести всё, что можно. Спасибо Козлецкому, Козлу, за отличный урок – нельзя быть преданным «Инвесткому», вообще никому; выигрывает тот, кто не рефлексирует, а думает о себе. Только о себе. Только о деньгах. Это главнейший закон российской жизни. Человек человеку волк[54]. Говорили о БАМе, славили Павку Корчагина, Павлика Морозова – всё было ложь. Коммунизм – это тоталитарная секта. А он, Игорь, двоечник. Не усвоил урок, многократно преподанный государством… Нет, он не верил в эту галиматью, он либерал, и всё же… Идеалист… И всё же повёлся…

Во что он действительно верил, так это в российский капитализм с человеческим лицом, а в комсомоле тем временем растили Козлецких… Всякие центры НТТМ[55]… Козлецкий ведь родом из комсомола… Комсомольско-бандитско-милицейское сообщество… Ну что же, низкий поклон Козлу за науку…