И да, какого черта вообще произошло? Пользуясь передышкой, я вновь вернулся к восстановлению картины событий, задумчиво теребя пальцами край полотна, свисающий с тела очередного бедолаги, рядом с которым я устроил свой привал. Я метался по квартире, совершил невероятно полезный подсчет числа простыней для связывания веревки, затем впал в стоические настроения. Ох, как тяжело и мутно ворочаются воспоминания того утра.

Я кричал фарфоровому котенку, что вернусь за ним и грозил пальцем. Зачем? Не помню. Да и не важно. Что дальше?

Потом я сел в кресло. Потом что? Я шарил по рюкзаку и…

Яркой вспышкой в мозг ворвалась картинка моих трясущихся ладоней, на которых разноцветной россыпью лежала непонятная муть. Желеобразная реальность в моей памяти не давала шанса рассмотреть что либо как следует.

– О-о-ох… Ну давай же, – тихо простонал я и с силой потер веки, надеясь улучшить свое внутреннее зрение. – Что там у тебя за фигня в ладошках, приятель?

Обратная связь от глаз к мозгу сработала. Изображение в моих воспоминаниях начало проясняться. Вот оно! Конфеты! Угощение от Рэбби Уайт!

Я открыл глаза и уставился в свои пустые ладони. Я ничего не понимал. Рэбби сначала уничтожает мою карьеру и жизнь, обрушив рейтинг и обнулив плоды всех усилий и трудов последних лет. А потом обнаруживается, что в ее подарочках скрыта ядреная смесь, которая может вырубить человека до такого состояния, что он прямой дорогой отъезжает в морг. Это что, неудачное покушение на убийство? Двухшаговое изничтожение? Но за что? И кто заказчик этого чудовищного спектакля?

Так много вопросов и так мало ответов. А я ведь сижу совершенно голый под столом с покойником посреди морга, рискуя в любой момент встретиться с персоналом заведения или банально простыть. То ли от осознания ситуации, то ли от холода, то ли от побочных эффектов отравления – мое тело начала бить мелкая отвратительная дрожь.

Давай же, Фил, нужно выбираться отсюда!

Неловко стучая локтями и коленями о жесткое покрытие пола, я с удвоенным рвением пополз в направлении, которое считал правильным. Откуда мне было знать, куда двигаться? Я просто предположил, что дверь в зал, очевидно, располагалась в стене. Кратчайший путь к любой стене лежал по прямой, а там уже я смогу просто двигаться вдоль нее в поисках выхода.

На короткий миг я даже восхитился своей безупречной логикой. Да, решение было очевидным, но в сложившейся ситуации даже очевидные умозаключения сделать было чертовски тяжело, скажу я вам. И эта маленькая толика гордости была как нельзя кстати для моего мертвецкого самообладания.

В момент, когда угнетающее путешествие среди рядов покойников начало казаться мне бесконечным, мой путь внезапно кончился. По инерции, я чуть не вылетел на площадку у подножья небольшой металлической лестницы, но вовремя затормозил и затаился, стараясь аккуратно осмотреться. Из своего укрытия мне удалось разглядеть не так уж много: полированные ступени уходили вверх на пару метров и оканчивались площадкой, прикрытой рифленой черной резиной. Что было на площадке – я не знал, но очень надеялся на искомые двери. Первым желанием было выскочить и поскакать наверх что есть мочи, но я сдержал неосторожный порыв. Вторым желанием – высунуть голову и устранить неизвестность. Уже лучше, но и этот вариант я усилием воли подавил.

А есть ли там система слежения или тревоги?

Интуиция подсказывала мне, что такой вариант очень вероятен, поэтому мне стоило быть осторожнее. Кажется, это называлось “синдром последней мили”. Однажды я встретил описание этого феномена в одной исторической заметке. В те времена, когда автопилоты для гражданского транспорта были еще недоступны, водители вынуждены были нести все тяготы и лишения длительных автопробегов самостоятельно. И вот, когда долгая дорога подходила к концу, наступал радостный момент мечтаний об отдыхе, расслаблении и всем таком. Человек предвкушал завершение утомительного пути и… Попадал в передрягу, потеряв концентрацию или слишком повысив темп для достижения близкой цели. Статистика тех времен уверяла, что вероятность катастроф и смертей на той самой “последней миле” резко повышалась до чудовищных значений. Такое удивительное и, в то же время, такое ожидаемое человеческое поведение.

Иногда знание – действительно сила. Кто бы мог подумать, что такая историческая справка внезапно поможет мне в текущей ситуации? Да и, кто бы мог подумать, что я вообще окажусь в текущей ситуации? Человек предполагает, а путь располагает, да уж.

Я внимательно осматривал лестницу, в ожидании озарения. И тут мне бросились в глаза перила. О, как прекрасно сотворен этот убогий утилитарный дизайн! Полированный металл оказался сродни зеркалу. Сощурившись, я методично, сантиметр за сантиметром, ощупывал взглядом отраженное пространство и с облегчением обнаружил, что никаких подозрительных мигающих лампочками предметов там не видно. Чудесно!

Выдохнув, я кубарем выкатился к лестнице и на четвереньках поскакал наверх. На пол пути я разогнулся и неожиданно ловко перепрыгнул последние ступени, оказавшись у большой раздвижной двери. Вот оно! Спасение!

Или нет.

Когда я запрокинул голову наверх, то увидел, что прямо мне в лицо смотрела выдвижная камера слежения, которая среагировала на мои выкрутасы. С тихим жужжанием глазок сфокусировался на моей персоне и на миг застыл, будто размышляя над следующим шагом. А затем… Камера с легким писком сместила фокус, обшарила зал за моей спиной и неожиданно задвинулась обратно в стену, недовольно захлопнув за собой фальшпанель.

В смысле?! И это все? Я был не не просто ошарашен, но даже немного возмущен таким безразличием. А как же вой сирены? Топот тяжелых башмаков по коридорам. Крики: “Держи ходячего мертвеца!” Вот это вот где?

С чувством досады по поводу такой дискриминации я еще минуту постоял у дверей, прислушиваясь к окружающему пространству. Но тревоги действительно не произошло, система сработала на датчик движения, а затем просто проигнорировала мое присутствие. Также она, впрочем, и не открыла передо мной дверь. И, если первая новость была удивительной и позитивной, то вторая требовала немедленного решения вопроса.

Я принялся обшаривать косяки слева и справа и вскоре нашел то, что искал – небольшую съемную заглушку. Подцепив ногтями еле заметные края, я резко дернул пластик и обнажил панель аварийного ручного открытия двери. Слава конструкторам, что резервные методы механического управления еще не перестали использовать в этот насквозь цифровой век!

Нажатие кнопки и я свободен! Створки, наконец, разошлись в стороны и я сделал смелый шаг на свободу, столкнувшись лицом к лицу с уборщиком, который от неожиданности споткнулся о своего робота-полотера и больно врезался головой мне в грудь.

Выпрямившись, мы отпрянули друг от друга и уставились глаза в глаза. А затем на лице совсем юного еще парнишки начал беззвучно открываться рот. Казалось, он силился выдавить из себя звуки, но явно не справлялся. Я разглядел полинявшую нашивку “Михаил Тепс” на груди его серого рабочего комбинезона и решил перехватить инициативу, за которую, впрочем, тот не особо боролся.

– Здравствуйте, Михаил, – помог я начать диалог. – Как пройти в гардероб?

– Налево по коридору, – начал сотрудник, но затем осознание начало пробиваться в его голову, – Что за черт, ты кто такой?!

– Я тут умер недавно, но передумал и решил пойти по делам.

– Что за фигня? Если ты мертвый, чего не лежишь?

– А ты зачем здесь, если есть робот? – парировал я, напирая на оппонента.

– Так дешевле, чем нейросеть ставить! – уборщик явно не знал, обидеться ему или рассердиться. – Вообще-то я вызываю Контроль!

– Вообще-то нет!

Я прервал дискуссию попыткой резкого прыжка мимо собеседника. Михаил было вцепился мне в плечо, но тут же неловко споткнулся о порог и потерял равновесие, больно дернув меня за руку. Рефлекторно выдрав конечность из хватки падающего противника, я лишил его последней опоры. Бедолага покачнулся, замахал руками, словно пикирующий голубь, и по извилистой траектории влетел в зал. Ударившись головой о перила, он гулко пересчитал своим телом ступени и затих там, куда его привела гравитация.