– И замолчи там! – крикнула мать из соседней комнаты. – Чтобы я тебя не слышала!

Не то чтобы Надя не хотела учиться, она просто-напросто не всё понимала. А матери только и надо было, чтобы девочка всегда и всё делала правильно, тем почерком и в той последовательности, которую мать считала единственно верной, чтобы ей не приходилось после работы проверять за ней уроки. Надя, не задававшаяся вопросами воспитания, всегда старалась всё сделать правильно, но до жути боялась матери, которая, как ей казалось, запросто могла и убить за плохую оценку.

Однажды она получила двойку… и сбежала из дома. Потому что перспектива оказаться без крыши над головой была лучше, чем быть избитой до полусмерти.

Звонок в дверь. Няня подходит, открывает.

– Злата, это Надя, – сообщила девушка.

Девочка отбросила телефон, вышла в коридор: Надя стояла на пороге заплаканная, с пакетом в руках.

– Привет! – махнула рукой Злата. – Ты чего?

Надя всхлипнула:

– Я ушла из дома.

Няня захлопала глазами:

– Как это ты ушла?

Девочка пошуршала пакетом:

– Взяла немного еды из холодильника и ушла.

Злата не знала, что делать: сообщить друзьям о том, что Надя сбежала из дома сразу же или потом.

– Так… – строго произнесла няня. – Заходи, что на пороге стоять.

Она впустила девочку внутрь, забрала пакет.

– Где ты живешь? – спросила няня.

Но ни Надя, ни Злата не ответили на этот вопрос, хотя они прекрасно знали адрес. Девушка, грустно посмотрев на ребенка, решила не доставать ее вопросами, а попробовать потихоньку уговорить вернуться домой.

– Злата, почему бы вам с Надей не поиграть в «Монополию»? А я пока приготовлю что-нибудь вкусное к чаю. Надя, что скажешь?

Девочка зарыдала и кивнула. Подруги без лишних разговоров прошли в гостиную, где разложили всё необходимое для игры. Надя шепотом рассказывала Злате, почему ушла из дома. Злата ничего не отвечала: размышляла, сможет ли она вот так уйти в неизвестном направлении, если того потребуют обстоятельства. Она, вопреки своим принципам, не стала расспрашивать подругу, даже обошлась без уточняющих вопросов и решила никому ничего не рассказывать.

На самом деле Надя ушла недалеко – в дом напротив. Девочка чувствовала себя ужасно: внутри всё переворачивалось от осознания того, что рано или поздно ее найдут. А там уж мама с ней церемониться не станет. Игра действительно отвлекала от ужасных мыслей о расправе – Надя даже начала смеяться. Няня принесла чай, подала булочки.

Неожиданно в дверь постучали, да так сильно, что, казалось, ее просто-напросто вынесут. Няня открыла дверь: на пороге с поднятым кулаком стояла мать Надежды. Дочь обреченно смотрела на женщину, пытаясь запомнить последние веселые минуты своей жизни.

– Я… тут… – тяжело дыша, произнесла женщина, – стучу… во все двери!

Няня отошла в сторонку: она не собиралась препятствовать возвращению ребенка домой. Злата тоже не пошевелилась. А Надя… она медленно встала и последовала за матерью. На лестничной площадке няня догнала мать, отдав пакет с едой.

Надя, виновато опустив голову, вернулась домой. Она была готова к тому, что мама возьмет ремень, изобьет ее, потащит за волосы, ударит по голове, будет кричать над ухом так, что девочка оглохнет. Ей некуда было идти, не у кого было искать убежища. Почему-то девочка не рассказывала отцу о происходящем.

Мать безмолвно прошла на кухню и села за стол, усадив дочь рядом. Было видно, что женщина вот-вот взорвется, но она, ценой невероятных усилий, сдержала себя.

– Почему ты сбежала? – спрашивала мать. – Из-за двойки?

Девочка кивнула, заплакав.

– Я никогда не буду так делать, – медленно и тихо произнесла мать.

И она, правда, больше не била дочь за оценки: она нашла другой повод – теперь Наде доставалось за «неправильный» взгляд, слово, движение.

Тем временем Злата вернулась к телефону: игра была гораздо интереснее семейных драм.

– Что думаешь? – спросила няня, зайдя к ней в комнату.

– А что? – не отрываясь от экрана, спросила девочка. – Меня тоже бьют, но я же не сбегаю из дома.

O tempŏra! O mores![4]

– Ты одеваешься как бабушка! Бабуся! – возмущалась Злата. – Я буду называть тебя бабусей!

Надежда посчитала это забавным. Они вертелись перед зеркалом в квартире Златы, рассматривая купленную девочке одежду и косметику. Злата объясняла подруге основы нанесения макияжа.

– Тебе пойдут темные тени на внутреннюю сторону век, – девочка взяла кисточку, обмакнула в тени, уверенными движениями начала раскрашивать веки Нади. – А ниже сделаем другой цвет.

– Я ничего в этом не понимаю, – пожаловалась Надя.

– А тут ничего сложного, – пробубнила под нос Злата, сосредоточенно нанося тени.

Рано или поздно девочка начинает превращаться в девушку. Этот момент связывают не столько с началом менструации, сколько с желанием выглядеть взрослее, чем ты есть на самом деле, продиктованное мечтами о любви.

Ох уж этот возраст! Самые интересные разговоры среди молодежи касались именно отношений – эта тема позволяла перемыть косточки всем: кто с кем встречается, расстается, ругается, целуется и тому подобное.

Злата со своей репутацией великого осведомителя была лучшей в этом деле: нет, у нее как раз никаких отношений не было, но она точно знала, кто и с кем встречался. Она, конечно, влюблялась, и довольно часто, но как только флер первого увлечения испарялся, она мысленно анализировала каждого парня, оценивая и критикуя, прикидывала возможные варианты развития отношений на несколько месяцев вперед. Отдаваться чувствам? Нет, этого она не понимала. Зная, как у знакомых складываются отношения, сравнивая ситуации, она хладнокровно решала, что именно ей необходимо.

Совсем другой была Надя. Она, начитавшись классиков романтизма, мечтала о большой любви, слабо представляя себе, как эта любовь выглядит. Мальчики, считая ее забавной, весело проводили с ней время; она любила их компанию не ради романтики, а потому что у них всё было проще: они не страдали всякой ерундой. Надя раньше Златы начала отношения, которые предсказуемо закончились тем, что мальчик ушел к другой. Историю Нади Злата тоже сложила в мысленный «отчет».

Сейчас они собирались на новогоднюю школьную дискотеку. Надя, смиренно ожидая окончания работы визажиста, думала, как же ей рассказать о своей новой подруге – Лене – совершенной противоположности спокойной, даже аристократичной, Злате. Она прекрасно знала, что Лена и Злата давние враги, поскольку Лена имела наглость высмеивать Злату в общих компаниях. «Эта шалава, – говорила Лена, – думает, что она круче всех. Да ей что ни скажи, она ведь всё всем разнесет. Я вам говорю, что это она делает. Лезет в каждую дырку».

Никто не имел права быть недовольным Златой. Ее это ужасно расстраивало, но пока она не могла поставить Лену на место. Злата была терпеливой, не затевала открытых конфликтов, но всегда в удачный момент наносила удар из-за спины. «Она просто использует тебя, – убеждала Надю Лена, – чтобы ты была у нее на побегушках».

– Злат, представляешь, я начала писать. Хочу написать книгу, – Надя решила открыть подруге еще одну личную тайну.

– М-м? – пропела Злата – она не слышала Надю, поскольку слушала музыку в наушниках.

Надя улыбнулась:

– Да так, ничего. Ты знаешь, что мы ходим с Леной в одну группу по английскому?

Несмотря на наушники, в этот раз Злата услышала подругу.

– Лена? Какая Лена? – переспросила девочка. Ее рука с кистью замерла рядом с лицом Нади.

– Та, с которой вы… не очень дружите.

Злата широко раскрыла глаза и недовольно поморщилась:

– Тварь!

Будто бы потеряв на какое-то время уверенность, Злата подошла к зеркалу, привычно повертелась, выпятила грудь и звонко цокнула языком. Она всегда так делала, чтобы убедиться в своей неотразимости.